Вольфганг Хольбайн - Мидгард

Последнюю фразу он произнес медленно, изменившимся голосом, и Лиф заметил, как его брат внезапно побледнел, но не возразил своему хозяину.

— Вот так-то, — удовлетворенно сказал Суртур. Он махнул рукой великану, стоявшему около двери. — Отведи мальчишку и альба к Бальдуру. Пусть они вместе до завтрашнего дня оплакивают свою судьбу.

Два молчаливых великана повели их обратно в мрачные недра Огненного Царства. Новая тюрьма оказалась просторнее той камеры, где Лифа держали раньше, но гораздо хуже. На полу лежала гнилая солома, и, когда охранники отворили дверь, от них в темноту бросилась стая крупных крыс. В лицо Лифу ударила страшная вонь, и его чуть не стошнило. Мальчик упал на колени, вскочил снова и вовремя успел обернуться, чтобы подхватить Ойгеля, которого один из великанов пинком втолкнул в тюрьму. С глухим щелчком дверь закрылась на замок, но полная темнота не наступила. Из грязных стен тюрьмы сочилось жутковатое зеленое сияние, похожее на мерцание гнилушки, и слабо освещало камеру.

Лиф осторожно опустил карлика на пол, сгреб охапку мокрой соломы и подложил ее, как подушку, под его голову. Ойгель попытался воспротивиться этому, но его движения были слишком слабы. Тогда он принял помощь Лифа и благодарно улыбнулся.

— Вот видишь — слабо прошептал он, — и ты обо мне позаботился. Добрые дела не остаются без награды.

— Вряд ли, — тихо возразил Лиф. — Если бы ты не кинулся в бой с волками, то не оказался бы здесь.

— Глупости, — недовольно произнес Ойгель. — Боюсь, ты такой же болван, как Суртур, если всерьез думаешь, что можно уйти от судьбы. Что суждено, то и случится. И не в нашей власти изменить будущее, Лиф.

— А правда то, что сказал Суртур? — спросил Лиф. — Ты действительно король шварцальбов?

Ойгель засмеялся.

— Вполне может быть, — ответил он. — Разве кто-нибудь когда-нибудь слышал, чтобы Суртур лгал?

— Почему же ты ничего не сказал об этом мне? — с упреком спросил Лиф. — Я бы…

— Что? — перебил его Ойгель. — Ты бы таращился на меня, заикался и от чувства глубокого благоговения растерял бы весь свой разум. — Он покачал головой. — Нет. Хорошо, что ты себя так не вел.

— Они нас убьют, — прошептал Лиф.

Ойгель кивнул.

— Пожалуй, так и будет. Но это не так страшно, как ты думаешь, карапуз. И кто знает, возможно, даже хорошо. Может быть, как раз твоя смерть и погубит Суртура. — Он тихо засмеялся. — Уже кое-кто остался без пальцев при попытке ухватиться за колесо судьбы.

Он потянулся вверх и с трудом выпрямился в полусидячее положение. Затем он серьезно посмотрел на Лифа:

— Ты боишься смерти?

Вопрос смутил Лифа. Он никогда об этом не задумывался, хотя смерть на суровом севере, где он вырос, была неотъемлемой частью жизни. Но он был слишком молод, чтобы осознавать смысл этого слова.

Мальчик покачал головой. Нет. Смерти он не боялся. Но он боялся казни.

Снаружи в коридоре послышались тяжелые шаги великанов. Звякнула отодвигаемая задвижка, дверь открылась, и два воина Суртура втащили скованную по рукам и ногам фигуру ростом ничуть не меньше, чем они сами.

— Бальдур! — Ойгель вскочил и тут же, пошатнувшись, упад на колени и пополз, дрожа от волнения и страха, к светловолосому великану. — Бальдур! — прохрипел он. — Что с вами, господин? Ну, говорите же!

Сын Одина медленно открыл глаза, посмотрел на альба и заставил себя улыбнуться.

— Ойгель, дружище, как я рад тебя видеть. Желал бы я встретиться с тобою при лучших обстоятельствах. — Он откатился на спину, рывком сел и дернул кандалы, которые сковывали его руки. Лиф заметил, как у него под кожей напряглись бугры мощных мускулов. Лицо Бальдура исказилось от напряжения. Черные кольца кандалов на его руках хрустнули.

И все же они выдержали титаническую силу аза.

— Не старайтесь, — мрачно произнес Ойгель. — Они изготовлены из железа альбов, и даже ваших сил недостаточно, чтобы их порвать.

Бальдур наморщил лоб, оглядел два обманчиво тонких кольца и с угрюмым видом опустил руки. Он кивнул.

— Я знаю, — сказал он. — Суртур показал мне людей из твоего народа, которые на него работают. — Он вздохнул. — Но я не ожидал, что увижу здесь тебя, Ойгель. Как могло случиться, что он поймал короля альбов, о котором ходят слухи, будто он способен убежать даже от своей тени?

Ойгель улыбнулся и покачал головой.

— С тех пор как мы виделись в последний раз, многое изменилось, Бальдур, — сказал он. — Власть Суртура растет.

— Что ж, я готов в это поверить, раз он сумел поймать даже меня, — проворчал Бальдур. — И тебя тоже. — Он поднял глаза, прищурившись посмотрел в сторону Лифа и недоуменно нахмурил брови, словно увидел мальчика не в первый раз. — Я знаю тебя, паренек, — пробормотал он. — Но не могу вспомнить откуда.

Лиф захотел ему ответить, но был не в силах произнести ни слова. Человек в кандалах был не простым смертным — хотя, как и Ойгель, носил на лице следы долгого пребывания в тюрьме, — а сыном Одина, братом Тора и самым сильным воином азов.

— Вы действительно знакомы с этим мальчикком, господин, — сказал Ойгель, опережая Лифа и не давая ему возможности ответить на вопрос Бальдура. — Но, боюсь, вы знаете также и его брата.

Бальдур вытаращил глаза.

— Конечно! — хрипло воскликнул он. — Это… это тот парень, которого я принял за Лифтразила. Но ты, по-моему, Лиф!

Лиф кивнул.

— Но как ты здесь оказался? — спросил Бальдур. — Когда я тебя видел в последний раз, ты был далеко на севере и чуть не стал добычей волка Фенрира. — Он повернул голову и посмотрел на Ойгеля. — Что случилось, Ойгель? Расскажи.

— Нас преследовали, — сказал Ойгель. — Я встретил этого мальчишку, когда за ним гналась свора волков во главе с Лифтразилом, и отправил в безопасное место. Норна Скулд прислала за нами «Скидбладнир», чтобы я отвез его в Азгард, к твоему отцу.

— Почему же ты этого не сделал? — спросил Бальдур.

— Я пытался, — ответил Ойгель. — Но не сумел. Нас преследовал корабль «Нагельфар». Мы вступили в бой и проиграли.

Бальдур побледнел.

— Проиграли? — растерянно повторил он. — Значит… значит, «Скидбладнир» разбит?

— Боюсь, что так, — ответил Ойгель. — Он потонул сразу после того, как мидгардская змея заставила нас перейти на «Нагельфар». Все пропало, господин.

— Ерунда, — буркнул Бальдур. — Ты трус, карлик. Пока мы живы, ничего не пропало.

— Но долго мы не проживем, — вздохнул Ойгель.

Бальдур вытаращился на него.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Мы умрем, — ответил Ойгель. — Завтра, как только зайдет солнце, волк Фенрир уничтожит сначала вас, а затем Лифа и меня.

— Но это неправда! — запротестовал Бальдур. Он попытался засмеяться, но у него не получилось. — Суртур так же хорошо, как и ты, знает, что этого мальчишку убивать нельзя!