Алексей Матвеев - Конан и Зерцало колдуна [СИ]

Король Стигии оказался достойным противником, на редкость сильным и ловким, крепким орешком даже для Конана, ранее не знавшего себе равных. Клинки мелькали со скоростью молний, почти не различимых для глаз друзей, которые с нескрываемым восхищением следили за битвой титанов. В смертельном поединке сошлись равные по силе бойцы, ни в чём друг другу не уступая. Тела давних врагов блестели от пота, из глоток со свистом вырывалось прерывистое дыхание, легкие раздувались подобно кузнечным мехам. Однако темп боя лишь нарастал, выжимая из бьющихся последние силы. На руках, ногах и груди бойцов появились уже неглубокие порезы, и кровь тонкими струйками сочилась по блестящей от пота коже. Но враги продолжали обмениваться сокрушительными ударами, оставлявшими зазубрины на лезвии клинков, звенела и сыпала искрами упругая сталь. Но любому напряжению есть свой предел и, в конечном счете, столь бешеного ритма не выдержал Тутхемес. Монарх южных земель проиграл в стойкости, выносливости и живучести варвару из далёкой северной страны. С каждым новым выпадом удары стигийца ослабевали, движения становились неуклюжими и медлительными, но и Конан изрядно устал и уже не был таким быстрым и ловким, как в начале поединка. Но его удары силы не утратили. Буквально, валясь с ног от перенапряжения, он выбил оружие из рук заклятого врага и из последних сил вонзил меч ему в грудь. Тутхемес, захлёбываясь собственной кровью, медленно осел на пол и обхватив лезвие руками, со стоном завалился на бок. Спустя несколько ударов сердца, жизнь покинула его бренное тело.

Изнеможённый поединком, Конан едва держался на ногах, покачиваясь, как молодой ясень на ветру. Акула и Гавер подбежали к нему и подхватили под руки, не позволив свалиться на пол.

— Не упал. — ухмыльнулась Капна, вместе с братом стоя у настежь распахнутых дверей колонного зала.

— Подождите. — в тишине зала раздался голос царя Нинуса, о котором в пылу схватки уже успели позабыть.

Конан тряхнул головой, оттолкнул от себя друзей и не самой твёрдой походкой направился к мраморному пьедесталу.

— Кто ты, могучий воин? — спросил царь, в глазах которого на мгновенье зажглась и тут же погасла искорка любопытства.

— Я Конан из Киммерии — король Аквилонии. — устало произнёс варвар, и немного собравшись с мыслями, поинтересовался в своей неизменной грубоватой варварской манере:

— Чего тебе?

— Покоя. — было ему ответом.

— Чего, чего? — варвару показалось, что он не расслышал царя.

— Моё время прошло. — пояснил Нинус. — Я слишком долго пребывал в царстве мёртвых, чтобы вновь по достоинству оценить всю прелесть жизни. Нет мне места среди живых. Когда я опущусь в саркофаг, положи камень мне на грудь, и да упокоюсь я с миром.

— Как скажешь. — пожал плечами Конан, не видя причин отказывать царю в его последней просьбе.

Катамаи Рей подошел к варвару и протянул ему сердце Аримана, чтобы тот выполнил просьбу царя и оставил при себе по праву принадлежащий артефакт. Когда царь Нинус улёгся в саркофаг и, скрестив на груди руки, опустил веки, Конан положил пульсирующий камень ему на грудь. В течение нескольких ударов сердца, с живым человеком произошли изменения, обратные тем, что друзья видели прежде, превратив пышущее здоровьем тело в иссохшую мумию. Варвар спрятал камень за пазухой и накрыл саркофаг крышкой.

— Нам пора. — произнёс Катамаи Рей, тронув варвара за плечо. — Скоро здесь будет вся гвардия короля.

— Я всегда знал, как плохо тревожить покой умерших. — сказал Конан и повернулся лицом к выходу, где его ждали друзья.

— Тутхемесу это стоило жизни. — философски заметил Катамаи Рей.

Конан последним оставил новую усыпальницу легендарного царя, прежде выдернув меч из тела убитого им врага, и Катамаи Рей медленно свёл вместе створки массивной двери, продолжая смотреть в зал до тех пор, пока не исчез узкий просвет между ними.

Друзья покинули дворец и направились к пристани, где на мелких волнах плавно покачивалась галера. Гребное судно охранялось всего тремя гвардейцами короля: двумя на пристани и одним на палубе. Тот, что на палубе, не спеша, прогуливался от носа к корме и обратно, с презрением поглядывая на скованных цепями рабов. Увидев пятерых незнакомцев, гвардейцы сошли с пристани на берег и, обнажив мечи, направились им навстречу. Шагов за двадцать Капна и Катамаи Рей метнули сюрикены, безошибочно поразившие свои цели. Выронив мечи, гвардейцы осели на землю, пытаясь зажать руками кровоточащее горло. Последнего гвардейца снял Акула метким броском своего боевого ножа, чем заслужил одобрительный кивок командира.

Акула выдернул нож из горла убитого им солдата, сорвал с пояса связку ключей и протянул варвару.

— Я Конан — король Аквилонии дарую вам свободу! — прорычал Конан и бросил рабам связку ключей, обратив внимание, что среди скованных цепями подневольных гребцов почти не встречалось стигийцев. — Но и вы сослужите мне последнюю службу.

— Требуй! — радостно завопили бывшие рабы, потрясая цепями.

— Доставьте меня и моих подданных к берегам Асгалуна. — потребовал варвар. — Гребите так быстро, как не гребли ещё никогда, ибо отныне вы люди свободные!

Требование короля Аквилонии было встречено всеобщим ликованием. Гребцы сбросили оковы, уселись по местам и, затянув песню свободных моряков, принялись за дело. Судно, резво набирая скорость, понеслось по волнам к чёрным водам великого Стикса, оставляя за кормой молчаливый дворец стигийского короля, который, благодаря своей жадности, вероломству и тщеславию, лишился не только короны, но и головы.

В одном из припортовых кабачков Асгалуна собралась шумная компания из пятерых человек, весело праздновавших успешное завершение опасного предприятия, о чём можно было судить по отдельным возгласам, раздававшимся за их столом. Продолговатый дубовый стол в углу освещенного масляными лампами зала, ломился от яств, вино из бочек текло рекой. Могучий черноволосый гигант, отложив в сторону обглоданную кость, встал во весь рост и, плеснув в кружку вина, громко произнёс:

— Я отправляюсь домой с лёгким сердцем, ведь я уничтожил своего врага и разорил осиное гнездо.

— Да, ты уничтожил Тутхемеса и его сподручных, но остаётся Тот-Амон, он жив и вполне в силах возродить Чёрный круг. — мягко возразила единственная в компании женщина.

— Им я займусь позже. Обещаю. — пообещал приятелям варвар и, не отрываясь, залпом осушил внушительную кружку доброго аргосского вина.

— Да, конечно, в этом я нисколько не сомневаюсь. — сказала Капна и, немного поразмыслив, добавила:

— Лет, так через двадцать…

— А хотя бы и так. — не стал спорить варвар, присаживаясь на своё место. — Куда мне торопиться? Немало времени пройдёт прежде, чем змея накопит яда, чтобы снова кусать.