Барб Хенди - Дампир. Дитя Ночи

Нынешней же ночью Рашед дал ему недвусмысленное разрешение убить, и уж он, Крысеныш, насладится такой удачей сполна, не упустит ни единой восхитительной минутки! При этой мысли в нем опять пробудился голод, алчно и повелительно требуя свое… И лишь тогда Крысеныш сообразил, что этой ночью еще не кормился.

Миновала четверть ночи, а он все шел вдоль тракта. То и дело Крысеныш останавливался, чтобы своими чувствами прощупать ночь. Вдыхая ночной воздух, он вначале не ощущал ничего, но вот его обоняние уловило слабое дуновение живого тепла. Он прополз через кустарник к обочине прибрежного тракта из Белы и тогда явственно услышал ритмичный скрип колес, которым давно требовалась смазка.

Затаившись в черничнике, Крысеныш терпеливо ждал. Поглядывая сквозь листья, он видел, как одинокий фургон подъезжает все ближе и ближе. Старый конь ступал устало и медленно, одинокий возчик на козлах то клевал носом, то вскидывался, ненадолго просыпаясь. Это явно был не тот, кого искал Крысеныш, но к чему упускать удачу, плывущую прямо в руки? Опять же сражаться с охотницей лучше сытым и полным сил.

— Помогите! — жалобно проскулил Крысеныш.

Сонный возчик встрепенулся, выпрямился. Судя по лиловому, изрядно поношенному плащу, это небогатый купец, который часто ездит по делам, так что вряд ли его хватятся раньше чем через месяц. Крысеныш подавил жаркое желание немедля броситься на добычу.

— Ой, пожалуйста, помогите, я тут! — проскулил он. — У меня, похоже, нога сломана.

Купец с озабоченной до тошноты физиономией немедля спустился с козел. Крысеныш от души наслаждался спектаклем.

— Ты где? — окликнул купец. — Что-то я тебя не вижу.

— Тут я, тут! — жалобно проныл Крысеныш, растянувшись на земле.

Тяжелые шаги приближались, неся с собой запах живого тепла. Купец опустился на колени рядом с Крысенышем.

— Упал, что ли? — спросил он. — Не беда, Миишка рядом, а уж там тебе помогут.

Крысеныш ухватил его за ворот плаща, с силой дернул к себе и перекатился. Теперь они поменялись местами. Глядя в безмерно изумленное лицо, Крысеныш не отказал себе в удовольствии прошипеть:

— Дурак!

Его костистые руки пригвоздили купца к земле. В отчаянии тот извивался, пытаясь высвободиться, оттолкнуть Крысеныша, — но безуспешно.

Боль мешает людям принимать самые немыслимые позы. Крысеныш боли не чувствовал — во всяком случае, не так, как смертные, — а потому со своим телом мог вытворять, что хотел. Сопротивление жертвы его только забавляло. Острое наслаждение пронзило его, когда он увидел, как в глазах купца изумление сменяется ужасом.

— Я тебя отпущу, если разгадаешь загадку, — прошептал Крысеныш. — Что я такое?

— Моя жена умерла прошлым летом, — задыхаясь, все еще пытаясь вырваться, пробормотал купец. — У меня два маленьких сына. Я должен, должен вернуться!

— Ну, раз ты не хочешь играть, то и я не буду, — ухмыльнулся Крысеныш, сильнее прижимая купца к земле. — Даю тебе только одну попытку. Ну? Что я такое?

Человек перестал отбиваться, стих, ошеломленно уставясь на него.

— Извини, братец… опоздал.

И Крысеныш проворно вонзил клыки в мягкую впадинку под нижней челюстью купца.

Рот его наполнился кровью, но эта кровь была ничто в сравнении с жизненным теплом, наполнявшим его тело. Иногда Крысенышу нравилось терзать свою добычу еще живой, но сегодня ночью он был слишком голоден, чтобы тратить время на приятные пустячки. Стук чужого сердца постепенно стихал, плоть купца отозвалась острым всплеском страха — и все кончилось.

И как всегда, Крысеныш испытал мгновенную ясную грусть — так ребенок с сожалением смотрит на последний миг карнавала. Гаснут фонари, расходятся жонглеры и акробаты, опадают разноцветные шатры — до нового праздника, до следующего года. Крысеныш обратил свой взгляд на север. Где-то там навстречу ему движется охотница… так что рано или поздно они встретятся.

Не теряя из виду прибрежный тракт, Крысеныш проворно двигался вперед, проскальзывая между деревьями, точно призрак, и постоянно принюхиваясь. Он выискивал в ночном воздухе запах своей добычи, хотя и знал, что между ними еще несколько часов пути. Интересно, каков может быть запах у лжеохотницы на вампиров? А на вкус она какова? В его бесконечном, однообразном существовании узнать, испытать нечто новое — редкостное, восхитительное удовольствие.

Ночь отступала, над морем уже розовели первые блики зари, и Крысеныш начал тревожиться — правда, не о том, где он проведет этот день. На морском берегу полным-полно пещер, а в крайнем случае всегда можно зарыться в мягкую лесную почву и укрыться просмоленным полотнищем, которое он так предусмотрительно прихватил с собой. Но вот что, если, пока он будет спать, охотница пройдет мимо? Да наверняка именно так и будет. Крысеныш так надеялся отыскать ее стоянку, но ветер только раза два приносил ему запахи путников, и запаха женщины среди них уж точно не было. Что же делать?

Он вдруг осознал, что, быть может, недоучел обычную для людей скорость передвижения. Где может быть сейчас эта женщина? Далеко ли она успеет уйти за день? Крысеныш нахмурился, сознавая, что ему нужно как можно скорее где-то укрыться. Он был почти на опушке леса, а за нею, насколько хватало глаз, — ни деревца, ни живой души.

Крысеныш пробрался между деревьями ближе к берегу моря и огляделся, отыскивая в гряде прибрежных скал пещеру или хотя бы низко нависший каменный карниз. Вскарабкавшись на склон скалы, он проворно, по-паучьи спустился ниже и нырнул в непроглядно черный зев пещеры, все дальше и дальше уползая от солнечного света и ничуть не страшась ни темноты, ни того, что в ней мог притаиться неведомый обитатель пещеры. Мешочек с землей из гроба Крысеныш положил на пол пещеры, а потом свернулся вокруг него калачиком, упираясь спиной и пятками в стены тесной пещерки. Он натянул на себя просмоленное полотнище, укрылся им с головой, чтобы даже случайно забредший в пещеру солнечный луч не мог до него добраться.

Здравый смысл твердил ему, что, даже если учесть, что он вынужден путешествовать только ночью, женщина никак не сможет добраться до Миишки за один день. Он поспит до вечера, а потом вернется назад по следу. Так или иначе, но он перехватит охотницу и принесет Рашеду ее голову — этакий издевательский подарочек. Всякий раз, когда в Миишке кто-то пропадал, Рашед непременно винил его, Крысеныша. В нескольких случаях так оно и было — что правда, то правда — но ведь не всегда же… И уж хозяина таверны он точно пальцем не тронул! Грузный старый пьяница — не такая уж и привлекательная добыча для совершенного убийцы по имени Крысеныш.