Барб Хенди - Дампир. Дитя Ночи

Отношение Лисила к министру Джозии было, впрочем, совершенно другим. Никогда прежде Лисил не испытывал восхищения другими людьми, а потому не мог понять, отчего ему так хочется защитить и спасти этого славного старика. Вначале у него хватило наивности полагать, что он не причинит никакого вреда себе, своим родным и Джозии, если просто ничего не станет докладывать Дармуту. В конце концов, он ревностно исполняет свои обязанности и не его вина, что ему нечего сообщить господину.

— То есть как это — «он не изменник»? — воскликнул чернобородый диктатор, когда Лисил, отправившись «навестить родных», явился к нему с докладом.

Лисил стоял навытяжку в личных покоях Дармута. Он выбился из сил и изнемогал от жажды, но ему не предложили сесть и не подали воды.

— Он не желает тебе зла, господин, не ведет неподобающих разговоров, — смешавшись, ответил он.

Глаза Дармута потемнели от гнева.

— А как же все эти крестьяне, которые так и кишат в его владениях? Другие министры не собирают армию бедняков. Твой отец считает тебя умелым и ловким слугой. Он неправ?

Лисил никогда не отвечал на вопрос, хорошенько прежде не подумав, но сейчас он был совершенно сбит с толку. Как можно считать изменой то, что Джозия кормит голодных бедняков?

— Или это дело тебе не по плечу? — продолжал Дармут, осушив оловянный кубок вина и со стуком поставив его на стол.

— По плечу, господин, — ответил Лисил.

— Мне нужно доказательство его измены — и причем быстро. Его крестьянские орды растут с каждым днем. Если ты не сможешь добыть мне таких простых сведений, я, пожалуй, приду к выводу, что твой отец такой же болван, как и ты, и мне придется заменить вас обоих.

Ужас ледяной волной окатил Лисила, когда он понял, что Дармуту вовсе не нужна правда. Он просто хочет заполучить хоть какой-нибудь повод расправиться с Джозией. Если Лисил откажется предоставить ему такой повод, и его, и отца заменят, а такого рода слуг не принято отправлять восвояси; В лучшем случае они как-нибудь ночью исчезнут бесследно — и это будет первое дело тех, кто придет им на смену.

Он вернулся на север, в теплые, дружеские объятия своего учителя, поужинал куском жареного ягненка и свежими грушами и, когда Джозия за столом спросил, как ему погостилось у родных, без труда потешил его подобающим рассказом.

Той же ночью Лисил прокрался в кабинет Джозии, взломал простенький замок на ящике письменного стола и принялся пересматривать личные письма старика. Он перестал рыться в бумагах, когда обнаружил еще не отправленное письмо.

«Дорогая моя сестра!

Положение ухудшается с каждым месяцем, и я опасаюсь, что наш власть имущий совершенно лишился дальновидности и здравого смысла. Я бы хоть сию минуту отказался от своего места в Совете, если б не считал своим долгом помогать нуждающимся и страждущим. Всякий раз перед сном я молюсь о том, чтобы новый день принес нам законную перемену в верховной власти над этой несчастной страной, ибо перемена такая жизненно необходима. Эти бесконечные гражданские войны уничтожат всех нас…»

Далее речь шла о повседневных делах Джозии, о родных, друзьях и прочем. Здесь упоминался даже молодой полуэльф — воистину многообещающий ученик. Лисил не стал дочитывать письмо до конца. Первого абзаца, в котором, пускай и иносказательно, упоминается Дармут, будет более чем достаточно, чтобы обвинить автора письма в измене. Лисил сунул письмо за пазуху, отыскал Мальца и той же ночью отправился в замок Дармута.

Через три дня солдаты заняли поместье Джозии и арестовали его самого. Беженцев разогнали, при этом несколько несчастных были убиты. После краткого суда в Совете Дармута, состоявшем теперь только из лояльных министров, которые, не дрогнув, осудили на смерть своего собрата, Джозия был повешен за измену во дворе замка. Доказательством вины стало его письмо к сестре.

Лисилу щедро заплатили за услуги, и той ночью он долго лежал без сна, дрожал всем телом и никак не мог согреться. Он старался думать о родителях, о том, что любит их и всем им обязан, что его долг — оберегать их любой ценой… и безуспешно гнал прочь воспоминания об уроках этики и морали, которые давал ему Джозия. Этика — для тех, кто может позволить себе роскошь философствовать, мораль пускай проповедуют церковники. И все же, все же… Он, Лисил, погубил человека, которым искренне восхищался, человека, который приветил в своем доме чужака-полукровку, погубил по приказу того, кого презирал и ненавидел больше всех на свете.

Нет, так больше нельзя жить. Лисил ненавидел себя даже больше, чем Дармута.

И никак не мог унять дрожь.

Той ночью Лисил оставил почти все свои деньги, заработанные чужой кровью, родителям: едва обнаружится, что он исчез, эти деньги им куда как пригодятся. Взяв с собой пару серебряных монет, свои рабочие стилеты и коробку с инструментом, Лисил вместе с Мальцом бежал на юг, в Стравину.

При всех умениях и знаниях Лисила бродячая жизнь оказалась на деле куда тяжелее, чем ему представлялось. Вместе с Мальцом он охотился, чтобы прокормиться, и спал под открытым небом. И каждую ночь ему снились кошмары о прошлом, оставшемся позади, и он просыпался с рассветом в холодном поту.

Когда они добрались до первого крупного города, Лисилу на глаза попался тугой кошелек, висевший на поясе у какого-то аристократа, и он понял, чем теперь будет зарабатывать на жизнь.

Обчищать чужие карманы для него было проще, чем глазом моргнуть. В один миг он срезал кошелек и исчез в толпе. Изголодавшийся, он направился прямиком в трактир и заказал обед. Увидев деньги полуэльфа, трактирщик понимающе ухмыльнулся.

— Это дело нужно обмыть, — заявил он.

— Тогда принеси чаю, — ответил Лисил.

Трактирщик расхохотался и подал ему большой кубок с красным вином. Родители Лисила вообще не употребляли спиртного, так что и его не тянуло к выпивке. Их ремесло требовало ясной головы и четкости движений. Вино понравилось Лисилу, и он осушил кубок до дна, потом заказал другой кубок, потом третий…

В ту ночь он впервые впал в забытье и до самого утра не видел никаких снов. Наутро его тошнило, голова раскалывалась от боли, но это была приемлемая плата за то, чтобы спать без снов.

Так началась новая жизнь Лисила-карманника, который каждый вечер напивался до потери сознания. Посещая таверны и трактиры, он увлекся картами и другими азартными играми и очень скоро обнаружил, что с его ловкими пальцами не так уж и трудно заработать на жизнь шулерством. Занятие, конечно, было рискованное, особенно если он, мошенничая, одновременно и пил. Несколько раз его ловили на горячем и дважды даже арестовывали, но что ему были тюремные замки, даже без инструментов, которые Лисил прятал всякий раз перед тем, как отправиться на дело. Так прошли годы.