Дина Лампитт - Уснуть и только

Значит, это правда! Роберт Морли подчинился колдовству Дженны и затащил девушку в постель.

Ошибочно истолковав выражение лица Дженны, Ричард кивнул.

– Ужасная мысль, согласен. Она повергла нас обоих в бездну, Дженна. Но мы можем отомстить ей, отомстить вдвоем, если ты согласишься.

– Каким же образом?

Он неприятно улыбнулся.

– Я расскажу тебе, когда мы поедим.

Ричард приготовил роскошный ужин: баранину со специями, жареного гуся, сладкий пудинг, фрукты. Дженна с удовольствием набросилась на еду: теперь, когда ребенок притих, к ней вернулся аппетит, однако даже самые изысканные блюда не могли приглушить беспокойства и неприязни, которую вызывал в ней арендатор Бэйндена.

В отличие от нее Ричард ел очень мало, зато старательно налегал на вино, время от времени выжидательно поглядывая на гостью. Дождавшись, пока Дженна отодвинула тарелку, он, проглатывая слова, произнес:

– Буду говорить с тобой напрямик, дорогая моя. Однажды я подслушал твой разговор с Агнес и понял, что ты догадываешься, что маленький Ричард не от меня.

– Да, – медленно ответила Дженна. – Это правда. Я считаю, что с вашей стороны очень благородно держать его здесь.

– Это вовсе не из благородства. – Мейнард встал. – Я держу его здесь, чтобы заманить Дебору домой.

– Вы хотите, чтобы она вернулась?

– Да. Но не потому, что я люблю ее, поверь мне. Нет, я хочу получить возможность отомстить. Я проучу ее, заставлю быть покорной женой, чего бы мне это ни стоило.

Дженна вздрогнула, увидев, что он подошел и встал за ее спиной.

– Я уже говорил раньше, что знаю способ, как нам вдвоем отомстить им. Вот, что я предлагаю, Дженна: мы с тобой станем любовниками, и таким образом круг замкнется, колесо совершит полный оборот. Каждый раз, наслаждаясь друг другом, мы будем насмехаться над нашими неверными супругами, платить им той же монетой.

Дженна обернулась, чтобы взглянуть на него, и увидела, что на бледных щеках вспыхнули красные пятна. Впервые она начала понимать, что Ричард немного не в себе. Дженна поспешила подняться.

– Господин Мейнард, прошу вас, остановитесь. Я не хочу становиться ничьей любовницей – ни вашей, ни кого бы то ни было другого. Пожалуйста, давайте прекратим этот разговор.

– Почему нет? – придвинувшись к ней, возразил Ричард. – Я тебе не нравлюсь? Или просто ты изображаешь скромницу, как эта сука Дебора?

Его руки легли на груди Дженны, и он впился ей в губы тяжелым, грубым поцелуем. Прежде чем она успела что-либо сообразить, он задрал ей юбку, и Дженна почувствовала его пальцы у себя на бедрах.

– Ну-ну, не бойся, – прохрипел Ричард. – Будь умницей, пусти меня. Никто не войдет.

– Нет! – закричала Дженна, безуспешно пытаясь оттолкнуть его. – Я не хочу. Отпустите меня!

Но ее сопротивление лишь еще сильнее разожгло Ричарда. Он засмеялся от удовольствия.

– Я буду кричать так громко, что кто-нибудь обязательно прибежит, – предупредила Дженна.

Вместо ответа он ладонью закрыл ей рот, одновременно повалив девушку на стул. Дженна чувствовала, как он пытается овладеть ею. С неимоверным усилием она ударила его коленом в живот. Стул опрокинулся, они оба полетели на пол. Дженна вскочила и, кинув взгляд на охающего Мейнарда, бросилась к двери. Вылетев из комнаты, она сбежала по лестнице и, задыхаясь, помчалась по склону вниз, к дому Даниэля.

Охваченная паническим страхом, она бежала, не глядя под ноги, и споткнулась о торчавший из-под земли корень. Дженна полетела вперед и упала бы, если бы ее вдруг не подхватила пара сильных мужских рук.

– Любимая моя, – произнес родной голос. – Почему ты так мчишься? Что случилось?

Дженна подняла голову и увидела Бенджамина.

Часом позже, лежа в объятиях мужа, Дженна думала о том, как же это все-таки странно, что один и тот же акт может казаться таким ужасным и отвратительным с одним, и в то же время таким красивым и притягательным с другим. Если бы Ричарду удалось изнасиловать ее, Дженна чувствовала бы себя униженной, оскверненной, поруганной, но сейчас, предаваясь любви с Бенджамином, ощущая на своем теле его приятную тяжесть, его руки, ощущая его, требовательного и нетерпеливого, целиком, она испытывала лишь восторг и возбуждение.

Бенджамин был так нежен с ней, так заботливо вел ее за руку назад к дому Даниэля, что Дженна ничего не сказала ему о Ричарде. Отцу она тоже ничего не стала говорить. Будет лучше, если ни один из них ничего не узнает.

Когда Бенджамин, проводив ее до дверей, повернулся, чтобы уйти, то его опущенные плечи и дрожащие губы показались Дженне настолько трагическими, полными такого безнадежного отчаяния, что вся ее решимость растаяла без – следа.

– Я люблю тебя, – вдруг, неожиданно для себя самой, призналась Дженна, слова сами собой слетели с ее губ.

– Ох, Дженна… – До сих пор Дженна ни разу не видела Бенджамина плачущим, но сейчас он неудержимо разрыдался, всхлипывая и от смущения пряча лицо в ладонях.

Дженна увидела, насколько тяжело он переживает случившееся, и поняла, что у нее не осталось выбора. Войдя в дом, она сказала отцу.

– Можешь считать меня слабовольной дурочкой, но я ничего не могу с собой поделать. Я люблю Бенджамина.

– Слава Богу, – только и сказал Даниэль, обнимая дочь.

– Но я думала, ты хочешь его убить.

– Он уже достаточно сам себя наказал. Возвращайся к нему, и живите в мире и согласии.

В дом плотника они вернулись уже целой семьей, потому что, не успели они переступить порог, как Дженна сообщила мужу о том, что у них будет ребенок. Бенджамин опустился перед ней на колени и поцеловал то место, где росло и развивалось его дитя, и Дженну пронзило ощущение, что когда-то это уже происходило, но как-то иначе.

Потом, лежа в супружеской постели, чувствуя у себя на пальце все то же таинственное кольцо, Дженна думала о будущем и гадала, много ли у нее будет детей. Рядом с ней мирно спал Бенджамин. Теперь Дженна знала, что муж по-настоящему любит ее, независимо от чар и зелий. Сердце Дженны переполнялось радостью и счастьем, и, наконец, она заснула, твердо решив, что на следующий день сожжет книгу Алисы Кэсслоу.

Любуясь весной, вновь пришедшей в колдовскую долину, Дженна и Бенджамин рука об руку гуляли вдоль реки. В твердом пожатии Бенджамина чувствовались любовь и нежность, забота и внимание.

Хотя зима была холодной и долгой, природа уже начала пробуждаться после зимней спячки. Родившиеся зимой ягнята ковыляли на неокрепших ножках, присоединяя свои тоненькие голоса ко всеобщему гимну возрождения природы.

– Скоро и у нас будет ребенок, – сказала Дженна, и Бенджамин, положив руку на ее выпуклый живот, ответил:

– Для меня это не может быть слишком скоро.