Мара Вульф - Гнев ангелов

Мы обнимаемся и поворачиваемся к Габриэлю, который сделал шаг вперед и прочищает горло. Я уставилась в точку над плечом Габриэля и запрещаю себе смотреть на Люцифера. Неужели так сложно посмотреть на меня приободряющим взглядом? Подать хоть какой-то жест, дающий мне понять, что он рад, что я выжила? Я шатаюсь. Я не смогу долго стоять на ногах. Фели обнимает меня.

– Спасибо, – шепчет она. – Спасибо, что ты спасла меня.

– Это ты меня спасла, – поправляю я ее.

– Я тебя чуть не задушила. – Она еще сильнее обнимает меня, и я опускаю голову на ее плечо.

– Вы четверо справились с заданием, – громко объявляет Габриэль. – А теперь уберите их с моих глаз. Этот запах просто отвратителен.

Его последнее замечание заставляет меня покраснеть. Я отпускаю Фелицию из объятий и делаю шаг в его сторону. Если бы я не потеряла нож, то бы сейчас вонзила его в него.

Через пару секунд Кассиэль оказывается рядом, хватает меня за руку и поворачивает к себе.

– Не надо этого делать, – требует он, приводя меня в чувство. Что вообще на меня нашло? Я что, хотела наброситься на повелителя первого небесного двора?

Наама, Лилит и Балам окружают нас и враждебно смотрят на Кассиэля.

– Все в порядке? – спрашивает Лилит у Фелиции.

– Все нормально. Спасибо, – ни один ангел со двора Михаэля не интересуется ее состоянием. Наверное, она шокирована.

Я обнимаю себя руками.

– Вы отлично справились, – тихо говорит Кассиэль, и в его глазах я вижу беспокойство и в то же время облегчение. Мы стоим так близко друг с другом, что его знакомый запах щекочет мне нос. Ангел ненадолго поднимает свою руку так, словно хочет коснуться меня, но сжимает кулак, когда я вздрагиваю.

Люцифер отталкивает Лилит и Балама в сторону. Его холодный взгляд устремляется на Кассиэля, останавливается на мне всего на миллисекунду и наконец переходит на Нааму.

– Что здесь происходит? – спрашивает он. – Габриэль приказал увести испытуемых отсюда.

Испытуемых? Он что, забыл мое имя?

Сариэль, висящая у него на руке, морщит нос.

– Забери меня на небеса, – нетерпеливо требует она. – Давай примем ванну. Это зловоние просто невыносимо. Я не понимаю, как ты только терпишь этот мусор в своих покоях?

Лилит и Наама резко втягивают воздух носом, услышав это замечание. Кассиэль опускает руку мне на предплечье, а Сэм подходит так близко ко мне, что его грудь касается моей спины. Хотя я промокла насквозь, а холодный осенний воздух пробирает до костей, в этот раз я дрожу не от холода, а от злости. Люцифер все еще не обращает на меня внимания, а вместо этого смотрит на руку Кассиэля на моем предплечье.

– Некоторые вещи просто приходится терпеть, – говорит он, переплетая пальцы с Сариэль так же, как перед первым испытанием делал со мной. Ее худые светлые и его длинные и более темные пальцы идеально подходят друг другу, словно части одного пазла. Я не могу отвести от них взгляда. В течение пары последних дней я совсем забыла о том, насколько мы разные. Сколько всего нас разделяет. Теперь мне все стало очевидно. Не говоря ни слова, Люцифер отталкивается ногами от земли, и Сариэль смеется. Когда и другие ангелы поднимаются в небо, отовсюду доносятся звуки хлопающих крыльев. Я опускаю взгляд.

– Я отведу тебя домой, – говорит Сэм, и, не услышав никаких возражений, он аккуратно поднимает меня в небо. Я избегаю любого зрительного контакта, но, когда мы уже летим, я обнимаю его за шею и начинаю плакать. При этом я даже не знаю, почему я это делаю.

– Скоро мы будем дома, малышка, – успокаивающе бормочет Сэм. – Я так тобой горжусь. Мы все тобой гордимся. Тебе нужно принять ванну и съесть что-нибудь, а затем ты можешь лечь спать. Завтра мир покажется тебе более хорошим местом. Осталось пройти только одно испытание. И тогда ты им всем покажешь.

Я одновременно хныкаю и всхлипываю, но, кажется, Сэм этого не замечает. Возможно, я такая мокрая, что уже не важно, что его испачкает: слезы, грязь или соленая вода. Тем не менее мне перед ним стыдно. Нельзя показывать ангелам свои слабости и нельзя позволять им ослепить меня своей учтивостью. Они мои враги. Но считать Сэма своим врагом кажется мне почти невозможным.

Я отказываюсь от помощи Лилит и Наамы и одна ухожу в ванную комнату. Мне не так плохо, чтобы я не могла о себе позаботиться. В этот раз травм меньше. Хотя мои руки горят огнем, я беру в руки щетку и натираю свою кожу, пока она не становится красной, как у рака. Я должна быть уверена в том, что я смыла с себя всю слизь демона, песок и водоросли. Раз пять я мою свои волосы, которые с радостью остригла бы. Я так зла и в то же время несчастна, что хочу что-нибудь разбить. Лилит и Наама несколько раз стучат в дверь. С каждым разом их голоса кажутся все более обеспокоенными. Я игнорирую их и открываю кран, чтобы их не слышать. Только когда Балам вмешивается и своим низким голосом приказывает мне уже наконец выходить, я вылезаю из ванны и вытираюсь. С ним шутки плохи, и он вполне может выбить дверь. Я забыла приготовить для себя новые вещи, поэтому я заворачиваюсь в полотенце и направлюсь к двери. Я отпираю замок и открываю ее. В коридоре собралась целая куча ангелов, которые замолкают, когда я выхожу, и беспокойно смотрят на меня. Босая, полуголая, с мокрыми волосами и поднятым подбородком, я прохожу мимо них. Некоторые подбадривающе мне улыбаются. Сэм положил руку на плечо Лилит, которая, очевидно, плакала. Ангел неодобрительно качает головой, когда я вызывающе смотрю на него. Наама следует за мной в комнату и воздерживается от комментариев.

Когда мы туда заходим, Алессио стоит у окна.

– Ты нас всех очень сильно напугала. – Я подхожу к нему, и друг обнимает меня. – Я сказал им, что тебе нужно время, чтобы побыть наедине с собой, но иногда эти ангелы ведут себя хуже, чем рой пчел.

Я смеюсь, услышав это сравнение, и ужасное чувство отчаяния ненадолго покидает меня.

– Мы заботимся о тех, за кого мы несем ответственность, – объясняет Наама. – Со стороны Люца было неправильно так с ней обращаться. Раньше он никогда так не поступал.

– Мун переживала вещи и хуже, чем оскорбления ангела, – отвечает Алессио так, словно я не могу сама себя защитить.

Значит, Наама ему все рассказала. Какой позор.

– Он не должен был позволять Сариэль так говорить, – твердо продолжает Наама. – Мы совсем так не думаем, ты же это знаешь, Мун? – Ее голос звучит необычайно мягко.

– Вот почему я не переживаю на этот счет, – говорю я в грудь Алессио.

Не могу смотреть на Нааму, она сразу поймет, что я вру.

– Мне все равно, что обо мне думают Люцифер или Сариэль. – Я сжимаю пальцы на рубашке Алессио, который крепче обнимает меня.