Андрей Ангелов - Тринадцатый

— Фиу! Ты похож на старшего брата, — честно изумился дезертир.

Отец закончил рукотрясение и шлёпнул Клюеву по загривку. Вита удовлетворённо кивнула.

— Секрет моей молодости в каждодневном сексе, чувачок! – похабно проржался папа. — Падай на стул. Чпокнетесь с дочкой сразу после обеда – так я решил.

Клюев сделал вид, что моложавый тятька не сумасшедший чудак и загрузил себя на стул. Когда не знаешь, как себя вести, — то лучше наблюдай и терпи неприятности. Есть, конечно, и другой вариант – радикальный, но дезертир предпочёл пока не шуметь… тем паче, что и армейского автомата у него больше не было.

Родственная парочка присела на сиреневый диван – напротив будущего мужа и зятя.

Папочка утянул себе три котлеты и передал ложку Вите:

— Ложь себе, дочурка.

— Ложат экстременты, папа. А еду кладут, — строго засмеялась девушка.

— Прогнал, мой сладкий разум! – смущенно покаялся отец.

Клюев выпил стакан пунша, проглотил его вместе со стаканом. Помогло, но не очень.

— Мальчик наш. Давай твою тарелку, накладу котлет, — нежно предложила Вита.

— Не стесняйся, чувак! Чтобы член стоял крепче — надо жрать больше мясца! – похабно осклабился папа.

Клюев всё же осознал, что овечья шкура ему не к лицу. Сказал грозно:

— Слышь, папа. Член у меня стоит без котлет, и его крепость — не твоё дело!

Отец и дочь переглянулись.

— Ах, оставьте никчемный спор, — манерно попросила Вита. Она наполнила Клюевскую тарелку тремя котлетами, а сама приникла к миске с овощным салатиком.

Спустя 29 минут

— Возьми меня, мой мальчик! – простонала Вита, лёжа обнажённой на широкой двуспальной кровати, в «Комнате для секса». Девушка простёрла белые ручки к Клюеву.

— Где он? – любовник искал папу, вышагивая у кровати.

— О нём не думай! – Вита стянула с парня трусы.

— Окей, — расслабился Клюев, приготовившись к наслаждению.

В «Комнату для секса» резко вбежал и метко прыгнул на постель абсолютно голый папа.

— Падай, чувачок, с нами! Падай и получи удовольствие! – он основательно помял Виту, вызвав у неё сладострастный стон.

Дочурка положила белую ручку на торчащий папин болт и нетерпеливо взбрыкнула в сторону Клюева:

— Пристань ко мне, мой мальчик! Я вся теку!

— Это дивный ручей! Нет, чарующая речушка! Ёпт, водопад Ниагара! – зазывающе закричал папочка, по мере реплик изучая пальцами и носом междуножие дочки. – Ты этому — причина, чувачок! Налетай, пока горячо и не остыло!

Клюев с досадой оделся и ушел нах, на глазах у сладкой парочки. Все слова умерли в завядшем сердце.

— Папа, ну почему я такая несчастная! — закапризничала Вита. — Уже третий мальчик меня бросает. Мне двадцать лет и я хочу крепкую семью!

Отец с сочувствием обнял дочь и крепко поцеловал в губы.

— Отлюби меня как взрослую, папа! – хныкнула Вита. — Я так в этом нуждаюсь!..

21. Встреча с нищим

Клюев выбежал из подъезда, и бегом же припустил к метро. Спустился в подземный переход между улицами Таганская и Марксистская. Там он увидел пожилого нищего, рядом лежала шляпа и возвышался плакат: «Помогите мне. Я – произвол Мафии!».

Нищий вскочил и загородил солдатику дорогу.

— Денег у меня нет, — безразлично отметил Клюев.

Тогда попрошайка схватил дезертира за грудки и заорал ему в лицо:

— Кушай у Садко! Иди к нему пешком!

Люмпен махнул рукой, показывая направление. Клюев озадачено исполнил его волю.

22. Амбарыч и богохульники

Тонко пел церковный хор.

Отец Серафим, в белом стихаре и тёмной скуфеечке, прохаживался у иконостаса и махал кадилом.

Паства, а именно два десятка старушек, истово крестилась и подпевала.

В храм вальяжно зашёл Нафаня, а с ним Горилла и Чеснок – мордовороты с косой саженью в плечах.

— Горилла, купи свечек, замаслю Господа. А ты, Чеснок, смотри старую доску. Как высмотришь – скажи мне.

Один мордоворот пошел направо и обрел свечек. Другой мордоворот пошел налево и не обрел ничего.

Нафаня без затей двинулся прямо, оттолкнув Марковну:

— С дороги, рухлядь! – Тотчас же мафиоза увидел перед собой, на стене у клироса, знакомый список. Довольная улыбка Нафани цвела до тех пор, пока на его плечо в албанском пиджаке не легла рука – здоровенная, с чистыми подстриженными ногтями.

— Мужик, ты совершил поступок не по совести! Марковна старше тебя в несколько раз! Надыть уважать старость! – внушительно молвил владелец руки. Им являлась широкоплечая, косматая и длиннобородая личность мужеского рода, с ясными очами. Из-за плеча личности выглядывала старуха, с любопытствующим лицом.

— Ага! Истинно! — подтвердила престарелая курица, ожесточенно крестясь.

Бандюг поискал встревоженными глазами братву, и, по ходу, заносчиво выкрикнул:

— Ты кто такой!?

— Я — Амбарыч. Церковный сторож. Извинись перед Марковной, не бери грех на душу!

Подрулили два орангутана, они же «братва».

— Нафаня. За меня поставь! – подал Горилла толстую пачку толстых свечек. Мафиоза облегченно пёрднул и взял пачку обеими руками.

— Нафаня, чё за хрен? – показал на Амбарыча Чеснок.

— Не ругайся в лоне Господа! – немедленно повернулся к мордоворотам сторож. — Я чувствую, мирного разговора у нас не выйдет… Поэтому прошу выйти отсель. На воздухе всё и обсудим.

Марковна безоглядно заспешила на улицу.

Отец Серафим скрылся в алтаре под аккомпанемент ангельского пения. Старушки закрестились ещё истовей. Настал момент раздачи Святых Даров, на языке обывателя «причастие».

— Братва! Заросшего придурка зовут Амбарыч. Чешите с ним на улицу и избейте до потери сознания, — отдал приказ Нафаня. – А я покамест поставлю свечки и сниму со стены рисунок. Я его нашёл.

Мордовороты профессионально взяли Амбарыча под здоровенные локти.

— Урод! Учти, мы этого не хотели!

— Нехорошие вы люди! – сторож укоризненно повёл богатырскими плечами.

Чужие руки соскользнули с Амбарыча, и он неспешно двинулся к выходу из храма. Братва сопровождала его на шаг сзади.

Нафаня невдалеке узрел Канун — прямоугольный столик-подсвечник. И стал маслить Господа свечами.

Спустя 30 секунд

— Урод! Ты куда!? – крикнул Горилла вслед Амбарычу, что также неспешно спустился по паперти и направился к калитке храмового забора.

— Негоже вас учить в святом месте, — бросил через плечо служка.

— Колхозник, ты продолжаешь нарываться! – прошипел Чеснок.

Рядом с калиткой, вне церковной территории, стоял Джип братвы. За машинкой спряталась Марковна.

Сторож обошел Джип и начал основательно засучивать рукава кафтана. Горилла с ходу пнул борзому мужику в низ живота.

— А-ах! – с обидой застонал Амбарыч. — Ты чего беспредельничаешь!? Без предупреждения пинаешь!