Кае де Клиари - Интермеццо, интермеццо [СИ]

Ещё пара слезинок, которых с избытком хватило бы для утреннего умывания, упали ему на плечо, а потом тёплая щека способная служить подушкой прижалась к нему, и Драгис, как мог, обнял свою возлюбленную за колонноподобную шею. С другой стороны костра сдавленно полувсхлипнула, полухрюкнула Мегги. Рассказчик, тоже глубоко вздохнул и продолжил своё повествование:

— Наверное, забытьё длилось очень долго, так-как проснувшись, я не сразу смог двинуться с места. Сперва мне показалось, будто я связан, но после нескольких попыток, мои руки и ноги вновь обрели способность двигаться. Выбравшись на четвереньках из своего убежища, я выпрямился во весь рост и огляделся вокруг. Ветер утих, и воздух был чист и холоден. Мир, в котором я находился, был покрыт густым слоем пепла, ставшего из чёрного серым. Зарево на горизонте погасло, но тучи застилавшие небо разошлись, и теперь всё вокруг было залито ровным безжизненным светом, испускаемым непривычно близкими и крупными звёздами. Картина напоминала негатив зимнего пейзажа. Такое, наверное, можно увидеть на земных полюсах в тихую погоду. Звуков не было совсем. Этот мир был мёртв и медленно остывал, отдавая жар своей предсмертной агонии безразличной вселенной. Я чувствовал, как земля под моими ногами становится холоднее и холоднее. Если так будет продолжаться, то никакого драконьего жара не хватит, чтобы согреть тело лишённое внешних источников тепла и даже одежды. Кроме того, я почувствовал страшный голод, а вокруг не было не только каких-либо признаков пищи, но и воды. Как я тогда пожалел, что не могу самопроизвольно передвигаться между мирами, как наши родители или старшие братья! Три или четыре мира, которые нам с Мегги было разрешено посещать, лежали далеко, и я не знал способа проникнуть туда из этого жуткого места. Итак, мне предстояло погибнуть здесь от холода и голода, в полном одиночестве. Согласитесь, что от таких мыслей нетрудно впасть в уныние? И всё же я решил не сдаваться! Подавив в себе желание, залезть обратно в дыру под скалой, я повнимательнее пригляделся к окрестностям и вдруг заметил уходящую под уклон ложбину, напоминающую русло высохшей реки. Сугробы пепла в ней тоже напоминали волны. Недолго думая, я пошёл по этой импровизированной дороге, не надеясь ничего найти в конце пути, но, не желая погибнуть в бездействии. Чтобы хоть как-то отвлечься от тягостных мыслей, я начал напевать себе под нос старинную балладу о доблестном юном драконе, одержавшем победу над страшным рыцарем, и тут сообразил, что таким образом можно отсчитывать время! Это показалось даже забавным, мерить время песнями, и я принялся их вспоминать одну за другой. Спел и «Войну драконов и ящеров», и «Хвала золоту!», и «Горите города, и жители бегите!», и многое другое. Потом припомнил песенки о любви: «Прекрасны щели жёлтых глаз!», «Коготки моей любезной», «Этот гребень на спине не даёт покоя мне!», ещё что-то в том же духе… Исчерпав репертуар взрослых, перешёл на детские песенки, вроде — «Первый огонёк из ротика» или «Твой милый хвостик, мой малыш…». Потом я прикинул, сколько я так шёл, взбивая тучки пепла на своём пути и решил, что прошло не менее земных суток! Когда я уже совсем осипшим голосом пытался изобразить колыбельную «Моё яичко дорогое!», в отдалении вдруг послышался плеск воды! Звук был так слаб и неясен, что поначалу я принял его за слуховую галлюцинацию, но тут ноги сами понесли меня вперёд! Вероятно, интуиция взяла верх над сознанием, незаметно для себя я побежал в ту сторону, откуда слышался этот плеск, по дороге пару раз навернулся, расцарапал себе руки и колени, набил шишку на лбу, но летел вперёд, как сумасшедший и всё выкрикивал на ходу про самое красивое в мире яичко!

Рассказчик прервался, чтобы перевести дух и дать успокоиться Фигу, который катался по земле, зажимая ладонью рот. Его веселья, по прежнему никто не разделял, кроме, может быть, оптимистично пофыркивающего Быка.

— Я бы, наверное, тоже смеялся, дружище! — Сказал, наконец, Драгис, опуская свою большую руку на плечо Фига. — Смеялся бы до упаду, если бы увидел такую картину со стороны! Но тогда, какой уж там смех! Споткнувшись в третий раз, я влетел в воду с головой, но теперь это уже была настоящая вода! И она была горячей, почти кипящей! А ещё, она была такого же чёрного цвета, как и всё в этом мире! Поэтому, наверное, я, полуслепой и отупевший, не заметил разницы между волнами и покрывавшим берега реки пеплом! Да, это была река, и течение в ней было очень быстрым…

— Понимаю, — вновь перебила его Анджелика, — знаю, что такое попасть в быстрое течение! Только вот мне река досталась не горячая, а холодная, точнее ледяная! А потом был океан и Колдовской замок…

— Меня тоже вскоре вынесло на большую воду! Вот только в замок попасть не получилось. Я боролся с волнами, пока не потерял сознание, а очнулся совсем в другом месте.

Драся снова замолчал, чтобы откашляться и помотать головой. При этом он улыбался; вероятно, нахлынувшие воспоминания были ему чем-то приятны.

Когда я открыл глаза, то сначала решил, что вижу сон, таким нереальным мне показалось то, что нависло прямо над моим лицом. А что я ещё должен был подумать, увидев перед собой драконью голову с золотыми клыками и жёлтыми светящимися глазами, страшными в своей неподвижности?! Эта голова неестественно покачивалась, как бы пытаясь разглядеть меня получше, а её оскал не сулил ничего хорошего! С перепугу я даже обратился к этой голове на общедраконьем языке, но ответа не последовало. Тогда я огляделся вокруг и понял, что лежу на спине, поверх кучи свободно дрейфующего пл а вника, а странный неподвижный дракон плывёт прямо на меня, слегка покачиваясь на невысоких волнах. И тут меня охватил подлинный ужас! Я вдруг понял, что этот дракон… состоит из дерева! В наших легендах говорится об огненных драконах, о каменных драконах, о драконах из тумана, но нигде не упоминается о драконах растущих подобно деревьям, да ещё и посреди моря! В следующий миг деревянное чудовище, которому я точно не нравился, ударило грудью в мой плавучий остров, и я с головой окунулся в воду! На этот раз вода показалась мне не только не горячей и даже не тёплой, а весьма и весьма холодной, от чего я инстинктивно вылетел на поверхность и схватился за длинный прямой отросток на теле деревянного дракона. Что это было, тонкая лапа или корень, разбираться было некогда, но вдруг этот отросток задёргался и попытался меня сбросить! Ко всему прочему откуда-то сверху послышалась отборная ругань, которую могло издавать только человеческое существо! Подняв глаза, я увидел сквозь заливающую их воду, несколько бородатых голов торчащих над спиной дракона. Рожи у этих мужиков были недобрыми, удивлёнными и даже свирепыми. Один из них что-то с силой дёргал на себя, и в такт его движениям дёргалась та штука, за которую я держался. Повернув голову влево, я увидел, что весь бок деревянного дракона сплошь утыкан подобными отростками длинными и тонкими. «Так это копья!» — пронеслось у меня в голове. Я решил, что эти люди, наверное, убили дракона, а теперь собираются использовать его тушу в своих целях, съесть, снять шкуру или сделать ещё, что-нибудь оскверняющее! Забыв, что я сейчас тоже принадлежу к расе этих бородачей, я решил отомстить за погибшего сородича, а потому рванулся вверх, цепляясь за что попало, отшвырнул одним ударом двоих или троих близ стоящих и… оказался на палубе здоровенной лодки, посреди её перепуганных и рассерженных хозяев! Я сказал «перепуганных» и это было действительно так, вот только эти люди относились к той категории, которая испугавшись не убегает и не прячется, а лезет в драку! А ещё весьма скверно было то, что у многих из них в руках засверкали топоры, а кое-кто уже достал мечи и окованные железом дубинки из стоящих тут же сундуков. Объяснилось сразу всё: то что я принял сперва за дракона, было на самом деле драккаром — боевым кораблем, построенным в виде большой лодки! Длинные прямые отростки по бокам, оказались не копьями, а вёслами, торчащими из бортов, а бородатые мужики с топорами в руках, конечно же, были викингами! А вот кем показался им я, это было пока не ясно, но сейчас они держались от меня на приличном расстоянии, хотя сверкающие из-под кустистых бровей глаза и руки, сжимающие оружие выдавали не самые добрые намерения. Ситуация была напряжённой, и я понял, что на меня сейчас бросятся! Нет, я вовсе не испугался, но из того, что мне довелось, когда-то читать об этих типах, я помнил, что они свирепы, бесстрашны и ещё опаснее рыцарей, а у меня из оружия были только собственные руки, ведь даже на огонь, после такого количества проглоченной воды, надеяться не приходилось! Итак, я стоял и ждал начала потасовки, когда вперёд выступил самый здоровенный, ну и конечно же самый бородатый из них.