Андрей Ангелов - Безумные сказки Андрея Ангелова — 2

— Ай, мля! — вскрикнул мусорёныш, отдёргивая руку. На укушенном пальце медленно проступали капельки крови.

Оперуполномоченный смотрел на палец и хренел. Следователь тоже смотрел на палец и охреневал. Затем оба посмотрели на Порося. Тот делал вид, что ничего не произошло, так и сидел, с безмятежной рожицей. Как будто полиции рядом нет и не было.

— Гляди, Коля, — почему-то прошептал следователь. — У него ухо пришито. Похоже, псих.

— Мне, в смысле, прививку делать от бешенства!?

— Не помешает!

Подбежал молодой мусорёнок. Задорно гаркнул:

— Товарищ капитан!..

— Ну… — отозвался опер.

Красные капли крови уже струйкой бежали по пальцу, падая на асфальт.

— Вы руку поранили? — озаботился мусорёнок.

— Ерунда…

— Как сказать, Коля! — возразил следователь. — Тебя ни разу не кусала бешеная собака? То же самое!

— Он мою кровь с асфальта будет слизывать! — отпарировал опер, понемногу выходя из ступора. Розыскник зажал ранку на пальце и спросил у стажёра. — Что там? — мотнул головой на ресторацию.

Паренёк оторвался от разглядывания интересного типа с пришитым ухом, и сказал возбуждённо:

— Настоящее месиво! Всё, как у банка — гора трупов и полный разгром!.. Похоже, ребята, что учинили это, поклонники дешёвых боевиков!

Как правило, дешёвый боевик влетает продюсерам в дорогую копейку. Однако полиции сие неведомо, ведь она не строит декорации, а реально разгребает натуральное дерьмо.

— Попробуй найти свидетелей! — распорядился лысый опер.

— А это кто? — парнишка показал на Пороську.

Полиция разговаривала, стоя полукругом возле лавочки. Порось не слушал их трёп, сидел себе молча и сидел, как будто был в гордом одиночестве.

— У меня чуйка, что чувак в курсе темы! — с усмешкой произнёс следак.

— Я тоже так считаю. Странно, почему он не убежал? — размыслил опер.

— Псих… Кто знает, что у него в башке?

— Нам и придётся узнавать, — вздохнул опер, и крикнул в сторону мусорёнка: — Зайцев, ты ещё здесь, мать твою?! Марш за свидетелями!

— Ага! — паренёк встрепенулся и убежал.

Дьявольский калейдоскоп, разбавленный божьей мозаикой. Звучит красиво, а пахнет дурно. Впрочем, полиции на мистику плевать, что, в общем, логично. Хоть и не всегда верно.

— Я его гружу! — закатал рукава опер, кивая на демона.

— Угу. Я пойду на место преступления, гляну, что да как. Не горячись особо, психи непредсказуемы, — напутствовал следователь, отходя к дверям «РЕСТОРАЦИИ».

— Сюда! — опер сгрёб непочтительного Поню за грудки, приподнимая с лавки.

К закусочной, на полной скорости, подлетел синий «Москвич» 1987 года выпуска. Громко взвизгнув тормозами, врезался в зад полицейской тачке.

Следователь на полпути резко обернулся и замер. Из ресторации выскочил балет, настраивая автоматики.

Опер с психом в мускулистых руках повернулся к «Москвичу». Машинка дала задний ход, сдав назад до скамейки, и остановилась. Хрыщ дотянулся до пассажирской дверки, распахнул:

— Проблемы, Поня?

Маски-шоу уже навострили лыжи к лавочке. Опер нервно смотрел на Хрыща, не выпуская Порося из рук.

— Чёрт, наконец-то! Я узнал адрес Соломона, надо срочно ехать! — вскричал риторский сын.

— Так садись, — пригласил Хрыщ. — Или тебе мешает лысый ублюдок?!

— Да ну тебя на хрен… — усмехнулся Пороська. — Мне пора! — подмигнул он Коле.

Первый балетун был уже возле бампера. Ему остался один прыжок.

Поня ловко извернулся, заскочил в салон «Москвича», и тачка тотчас же откатилась назад.

Балетун опоздал на драную долю секунды — вместо дверцы вцепился в пустоту. По инерции сделал ещё пару прыжков, но поняв, что проиграл — остановился. Группа поддержки числом три автомата — затопталась рядом. Машинка издевательски бибикнула и укатила прочь, стрелять ей вслед балет не сподобился. Любопытствующая публика просматривалась повсюду, хотя и не приближалась.

— Что за чёрт?!

Опер таращил глаза, пытаясь понять, что произошло. На него странным образом была одета куртка демона, только не сзади, как положено, а спереди и наизнанку, на манер смирительной рубашки.

Подошёл балет и сразу же, профессиональным взглядом, рассмотрел противотанковую гранату. Она совсем не мирно лежала на лавочке с вытащенной чекой.

А дальше всё происходило совсем не так, как в дешёвом боевике: никто не бросился накрывать смертоносный подарок своим героическим телом, никто геройски не закричал «Ложись!», и даже никто отважно не рванул врассыпную от заминированной лавочки…

Дальше… просто прогремел мощный взрыв…

Через мгновение на асфальте лежали тела пятерых мусорят, изрезанные осколками. Клубился ядовитый дым.

Ругаясь и кряхтя, с земли поднялся следователь, изрядно помятый. На щеке алела кровь, стекая струйкой. Он размазал кровь рукавом, ошарашено уставившись на трупы.

В кабинете антиквара шли приготовления к побегу. Дело было на мази, и адепты божьего спасения немного расслабились. Торопливость вкупе с настороженностью рассосались по углам.

Соломон возился у сейфика, встроенного в стену — с кодовым и внутренними замками.

Элиса временно вышла, дабы проводить любопытного приказчика из нашей истории домой — к Саре и юному коту.

Саня, стоя у стола, вертел в искусных ручках золотой крест примерно пятнадцати сантиметров длиной. И с усмешкой выспрашивал у монаха:

— Значит, тебя выгнали не с пустыми руками, Серёга? Что за крест? Ограбил аббата?

— Жить надо на что-то… — засмущался монах, опуская круглые глазки. Он всё также сидел на стульчике с высокой спинкой.

— И ты решил обеспечить себе безбедную житуху, не прилагая особых усилий? — продолжал ворик, всё более усмехаясь.

— Прежде чем осуждать, поищите бревно в своём глазу, — пробормотал экс-монах, цитируя Святое Писание.

— Чего, чего? — в натуре удивился Саня. Расхожую мысль он вкурил, но наглость подельника умиляла.

Сергий лишь ещё больше насупился.

Из собственно магазина появилась блонда, сунула дяде дневную выручку, и чётко сказала:

— Хасим закрыл лавку и ушёл. Через стекло я ничего подозрительного не заметила!

— Отлично! — отвлёкся Саня. — Он закрыл магазин так, как я распорядился?

— Да, — подтвердила девушка. — На один английский замок. Его легко открыть изнутри.

Карманник положил крест на стол, и снова обратился к иноку ироничным тоном:

— Серёга, твои предъявы не уместны. Я — законченный жулик, но ты ж, блин, монах! Воровство — это тяжкий грех, нет?

— Грех — оставлять человека на произвол судьбы! — проворчал Сергий.

Неисповедимы поступки человека, и в этом смысле неисповедимость Господа нервно курит. На том и порешили.

— Вот! — Соломон брякнул на стол золотые ключи, настороженно взглянул на Саню. — Вы меня сильно напугали рассказом об отмороженных типах. Может, позвонить в полицию или оповестить Шамана? Он — очень крутой!