Андрей Ангелов - Безумные сказки Андрея Ангелова — 2

— И чем тебе не нравится наша тачка? — поинтересовался Хрыщ в ипостаси шофёра. Он с ухмылкой поглядывал на гостя в зеркало заднего вида.

— Ну… плевать, в общем, — Сидоркин равнодушно пожал плечами.

Демон повернул ключ зажигания, и машинка, набирая обороты, понеслась прямо на белую стену, окружавшую резиденцию… После вчерашних приключений Саня, конечно, догадывался, что сейчас произойдет, но всё равно было как-то не по себе. Стена стремительно приближалась.

— Ёпт! — В последнюю секунду воришка всё-таки не выдержал и зажмурился. Тачка плавно вошла в стену… Вновь тёмный туннель с резкими поворотами… Карманник медленно открыл глаза, покрутил отчаянной головой. Похмелье почти ретировалось.

— Дороги у вас… — посетовал Сидоркин. — Трудновато привыкнуть к въездам… — «Москвич» выскочил из болотца на просёлок, и помчался вперёд. — Оп, и выездам…

Тачка легко полетела по сосново-пихтово-елочному лесу. Хрыщ разухабисто ухмылялся, держась за руль. Порось подал тёмную «кнопочную» трубку:

— Возьми, Санёк, мобилку. Аккумулятор не садится. Звонит без денег из любой точки мира.

— Хоть с Северного полюса, хоть со дна Индийского океана, — поддакнул Хрыщ.

— Когда ящик с костями будет у тебя, наберёшь номер — четыре шестёрки, мы подъедем, — заключил Пороська.

— Я почему-то думал, что ваш номер три шестёрки, — усмехнулся карманник.

— Кончишь работу, оставишь трубу у себя, — проинформировал Хрыщ. — До самой смерти будешь бесплатно звонить.

Сидоркина перетряхнуло, но трубку он взял. Жаль, что вечность длиннее жизни, но задумываться о философской ерунде пока рано. Вот приедем в монастырь, и тогда…

«Машинка русских пенсионеров» лихо вырулила из бора, развернулась в чистом поле.

— Выгружайся, — объявили демоны. — Что делать — ты знаешь. Удачи!

— Увидимся, ребятки, — как только Сидоркин вылез из салона, тачка умчалась вдаль. Воришка остался один посреди высохшей равнины, где лишь местами пробивались зеленые ростки.

В полукилометре белели стены монастыря, серебрился купол храма. Слева от Божьей обители тянулись поля, на горизонте виднелись строения небольшого городка. А справа шумел лес.

***

Сидоркин подтянул драные штаны и уверенной походкой направился к монастырю.

Остановился перед тяжёлыми, обитыми железом, воротами. Постучал. Щёлкнуло окошечко, показалось лицо.

— Здорово, приятель. Позови аббата.

— У нас нет аббата, — писклявым голосом сказало лицо.

— Кто же у вас смотрящий? — недоумевал карманник.

— Кто? — удивилось лицо.

— Ну, главный.

— Игумен Феофил!

— Давай его.

— А зачем он тебе понадобился? — полюбопытствовало лицо.

Такой простой вопрос вывел карманника из себя:

— Уж не затем, чтобы просто посмотреть на его рожу! Не видишь, я бедный странник! — Сидоркин сунул к окну рваный рукав. — Надоело бичевать, хочу принять постриг.

— Подожди немного, я узнаю, — смиренно ответило лицо, прикрывая окошко.

— Может, запустишь?! — странник стукнул по воротам. Железо отозвалось гулким эхом.

Долго ждать Сидоркину не пришлось. Лицо вернулось быстро и, охая от усилий, отворило мощные ворота. Вор принципиально не стал помогать, сидел на травке и поплёвывал в небеса.

— Следуй за мной! — пропищал монах и повел воришку через монастырский двор к белокаменному зданию. Взошёл на узорное крылечко, несмело стукнул в дощатую дверь и убежал.

— Войди, брат! — услышал вор приятный глас. Отворил дверь и оказался на порожке чистенькой комнатки. Несколько иконок, в углу бачок с водой и ковшиком, шкаф с книгами, лавка, табуретка и тазик на стене. И настоятель, сидящий за столиком. На теле ряса, на шее — крест белого металла, на витом шнурке. Возраст под полтинник, длинные каштановые волосы обрамляют скуластое лицо. Растрёпанная борода и нос картошкой. В целом, облик несколько «колхозный», но глаза добрые.

— Привет, — процедил вор, по привычке. — Я хочу стать монахом.

Настоятель немного порассматривал гостя, и вымолвил мягким баритоном:

— Как понимаю, ты желаешь постричься, бродяжка?

Сидоркин молча кивнул. В незнакомых местах лучше помалкивать. И больше слушать. Азбучная истина первоходка… банальная, как и сама первая ходка.

— Тебя что-то толкнуло на этот шаг, сынок? Или испытываешь потребность души?

— Да, потребность души, — шмыгнул сопливым носом карманник. — И толкнуло тоже… Жизнь поганая, бедность!

Игумен вскочил и резво подбежал к гостю. Потрогал затрапезную одежду, ощупал мятое с похмелья лицо. Только что в рот не залез… Сидоркин чуть было не дал наглому перцу в бубен, но… за плечом игумена увидел Бога. Ворик не знал, как выглядит Бог, но был уверен, что это именно он.

— В чужой монастырь со своим уставом не лезут, — услышал карманник телепатически. И смиренно опустил руки по швам.

— Господь всё видит, он наблюдает за нами, — молвил игумен, стоя к Всевышнему спиной. — И поэтому в душу я тебе не полезу.

Бог показал Сане большой палец в жесте «супер» и растаял. Сидоркин приложил немеющую руку к ноющему лбу, прошептал плачуще:

— Чёрт, тока этого мне не хватало, — помотал шальной головой, и добавил. — Ну… что дальше, в общем?.. Берёшь меня в монахи?

Игумен взял воришку «за грудки», заглянул в растерянные глаза. Саня собрался с духом и выпалил:

— Я очень и очень хочу! Хрено-ово мне без Бога! Понимаешь?.. — видение видением, а с дьяволом карманник встречался лично, и уговор есть уговор. Простые истины для человека слова.

— Отвыкай от мирского жаргона, — посоветовал игумен. — А звание инока — почётное звание, его нужно заслужить! — Феофил вернулся к столу и сел. Добавил мягко: — Я могу принять тебя в нашу дружную семью послушником.

— Послушник — это типа ученика, да?

Святой отец осенил себя крестом и торжественно изрёк:

— Послушание даётся человеку для искушения демонами! Своего рода испытательный срок. Устав монастыря висит на стене в каждой келье. Однако я бы хотел разъяснить кое-какие его положения… чего нельзя делать, а что рекомендуется…

Сидоркин полез в карман за сигаретами, однако вспомнил, что временно не курит. Да и карманов в поганых штанах, вроде, нет.

— Может потом, аббат! — нетерпеливо взбрыкнул карманник. — Дело в том, что я… э-э-э…

— Я — игумен. Прошу называть меня игумен, — поправил настоятель. — Вероятно, тебе не терпится начать трудиться во славу Божью?..

Саня сделал неопределённый жест. И так закатил глаза, что еле их откатил. Феофил явно посчитал сие знаком согласия, и строго улыбнулся:

— Я приветствую благой почин, сынок! Но тебе надо усвоить одну непреложную истину — дух должен преобладать над телом! «Отче наш» знаешь?