Ричард Морган - Хладные легионы [litres]

Словно в подтверждение его мыслей, из какой-то оставшейся позади башни донесся призыв к молитве. Эгар заслонился кривой ухмылкой, как надежным щитом. Память об Имране была неразрывно связана со щемящим и бескрайним, словно горизонт, чувством, которое вызывал этот звук.

В те ранние дни, когда страсть вспыхивала между ними при каждом прикосновении и многозначительном взгляде, посягательство на святой час молитвы распаляло ее, будто пропитанный маслом фитиль. Широко распахнутые глаза, приоткрытые губы, напряженная смесь потрясения и наслаждения на лице – все от того, что он с ней делал, и какое время для этого выбрал. Иногда Эгар ловил отголоски воспоминаний о тех днях, и этого хватало, чтобы затвердеть до самого корня.

А потом, устроившись поудобнее в упряжке взаимного притяжения, они проводили вечера после соития на одном из балконов ее квартиры, оплетая друг друга скользкими от пота конечностями, слушая вечерний призыв и наблюдая, как солнце плавится в слоях раскаленного, пропитанного пылью воздуха над западной частью города.

Его улыбка померкла, стала уродливой под гнетом текущих событий. «Какая разница, что он долбаный рыцарь-командор – настанет день, Драконья Погибель, и ты просто…»

Он ухватил эту мысль за загривок.

«Ну, хватит уже».

Пора в другое место. Да, точно пора.

Привычка увела его на юг, к Бульвару Невыразимой Божественности. Вряд ли Арчет уже вернулась из Ан-Монала, но можно поболтать с Кефанином, пока ее нет. Поглазеть на Ишгрим, если она соблаговолит появиться. В любом случае, уныло напомнил себе Эгар, его работа – следить за их безопасностью; они с Арчет вежливо притворялись, что он расплачивается за долгосрочное гостеприимство, работая ее неофициальным охранником.

Не было уговора, что его обязанности сведутся к тому, чтобы быть заметным и чтобы каждый замечал, что он маджак. А также о маленьких кошельках с серебром, которые регулярно появлялись в карманах его одежды, когда ее возвращали после чистки и раскладывали в его комнатах.

Эгар всеми силами старался не чувствовать себя домашним псом.

Правда заключалась в том, что после рейда Цитадели на дом Арчет прошли почти три полных сезона, и все шло так, что вряд ли те же враждебные силы могли попытаться его повторить. Менкарак и иже с ним отступили. В Ихельтете установилось шаткое равновесие: будто в небе над городом повисли огромные весы, при этом одна чаша с медными гирями расположилась над императорским дворцом, а другая – над утесом, где высилась крепость Цитадели.

По доброй воле никто не хотел это равновесие нарушать.

Он опять ощутил знакомое чувство: беспокойство, не поддающееся определению.

«Конечно, Драконья Погибель, ты мог бы найти себе настоящую работу».

Он мог бы, и с таким-то титулом не было недостатка в предложениях; людей, именуемых Драконьей Погибелью, искать следовало большей частью на кладбище – те немногие, что остались в живых, были рассеяны по огромной Империи. Любой из расквартированных в городе полков убил бы за возможность назначить его командиром или даже офицером-знаменосцем. Но командный пост – пускай и синекура – означал ответственность, необходимость посещать парады и сотню других утомительных полковых дел, связанных с теми или иными военными финтифлюшками, а ему хотелось быть на каком-нибудь залитом солнцем балконе, трахаться с Имраной или пить и трепаться с Арчет. Настоящий командный пост был еще хуже – судя по тому, как все обернулось, его наверняка отправят на юг, в Демлашаран, чтобы там он посылал на верную смерть вновь обманутых и плохо вооруженных молодых мужчин, которые загадочным образом не навоевались в прошлый раз.

Война; последующие годы в степи в роли вождя – все это по-прежнему его угнетало. Застряло в горле, лежало камнем в желудке, словно непереваренная еда наутро после славной пирушки. Эгара не волновало, если за оставшуюся жизнь ему не придется никем командовать. Он уже отдал достаточно приказов другим людям.

«Пусть тупые уебки сами во всем разберутся, для разнообразия».

Он появился дома у Арчет в таком неважном настроении. Покинув многолюдную улицу, приостановился в прохладной тени под аркой ворот, чтобы вытереть пот со лба и шеи. Два молодых охранника, стоявших там на страже, опасливо ему кивнули. Опасливее, чем стоило ждать – он пару раз играл с ними в кости после дежурства.

Эгар заставил себя улыбнуться:

– Как делишки, ребята? Госпожу Арчет не видали?

Дозорный слева покачал головой:

– Пока не слыхали о ней, господин.

Эгар пожал плечами. Что ж, все дороги ведут к Кефанину.

Он пересек залитый солнцем мощеный двор, вошел в дом и немного побродил там, пока наконец не обнаружил евнуха, который беседовал с Ишгрим в одном из закрытых садовых двориков в задней части особняка. Эгар не расслышал, о чем они говорили, но брюзгливый настрой маджака наводил на мысль, что эти двое подозрительно спелись для девушки с такими формами, как у Ишгрим, и мужика без яиц. Рабыня смеялась, то и дело отбрасывая длинные волосы цвета свечного воска с глаз. Ее выпуклости непростительным образом колыхались под желтой льняной рубахой, натягивая ткань на бедрах и в груди. Кефанин сделал замысловатый жест обеими руками, вытряхнул откуда-то красный шелковый платок и растопырил пальцы так, что он повис между ними. Маленький каскад белых лепестков розы пролился на каменную скамью. Ишгрим ахнула и захлопала в ладоши, будто маленькая девочка. От движения ее груди приподнялись и выпятились – совсем не как у девочки, конечно. Зрелище вызвало волнение у Эгара в паху.

Совсем не то, что ему сейчас нужно.

Он кашлянул, оповещая о своем прибытии:

– Привет, Кеф.

Евнух поспешно вскочил.

– Мой господин.

– Арчет не видать?

– Нет. Будь все как обычно, я бы уже ждал ее возвращения, но…

– Но когда она отправляется в тот дом, полный призраков, никто ни хрена не может предсказать. – Голос Эгара прозвучал грубее, чем ему хотелось. – Да?

Кефанин дипломатично поджал губы:

– Не желаете освежиться, господин?

– Мне и так хорошо. – Эгар покосился на Ишгрим и в очередной раз подивился самообладанию Арчет. Будь девушка его рабыней – к тому же подарком императора, разве можно придумать более законный повод для обладания? – он воспользовался бы этим телом много месяцев назад. Она у него вспыхнула бы, как небо над степью в грозу, улыбнулась бы хоть разок, а то вечно ходит по дому с таким видом, будто волочит за собой ведро помоев.

Ишгрим покраснела и завозилась на каменной скамье.

– Ты ему расскажешь? – тихим голосом спросила она.

Тишина. Эгар увидел, как они переглянулись.

– О чем речь?

– Да так, пустяки. – Кефанин пренебрежительно взмахнул рукой. – Не стоит…