Артем Каменистый - Альфа-ноль [СИ]

Так просто расстаться с шансом увильнуть от чистки сортиров – это не мой стиль.

Проявив чудеса изворотливости, я выгнулся в нужный момент, достав обеими руками за тонкий сук. Он тут же с хрустом переломимся, из-за чего я вновь погрузился с головой. Но тут же выскочил на поверхность и в обнимку ухватил второй. Да ещё и ногами успел его оплести. Спасибо рыбине – она начала огибать темнеющий впереди камень, и шнур вовремя дал слабину.

Теперь надо держаться. Просто держаться. Не позволить рыбине снова покатать меня на водных лыжах.

Причём – без лыж.

Мой единственный шанс, – вымотать кайту, заставить её растерять бодрость. И тогда, возможно, моих невеликих сил хватит, чтобы вытащить добычу на берег. Он ведь вон, рукой подать, хищница всё это время вдоль него тащила. Метров десять проплыть, и ноги должны коснуться дна.

Рыба снова вырвалась на простор и, выбрав слабину шнура, дёрнула так, что я, рывком вжавшись в сук, всем телом ощутил каждую его неровность, каждую трещинку старой древесины. Хорошо, что кайта пытается протащить меня сквозь опору. А она крепкая, такую и крокодилу не сломать. Сам бы я ни за что не удержался, спасибо моему великому уму, что он заранее успел прикинуть, как лучше расположиться.

Да что за бред у меня в голове? Откуда там интеллектуальному величию взяться? Умный человек в столь нелепую ситуацию не угодит. Меня, вершину эволюции, топит в холодной весенней реке примитивнейшая рыбина.

– Гееееед! – донеслось от берега.

Повернув голову, я увидел, что Бяка добрался до места событий и замер на урезе воды, уставившись на меня абсолютно круглыми глазами.

– Чего тебе?! – прохрипел я, пытаясь хоть чуть-чуть подтянуть рыбу к себе, одновременно упираясь в сук животом и контролируя положение ног, с силой его оплетающих.

– Гед, я плавать не умею!

– А я что, тебя заставляю?!

– Гед! Она тебя сожрёт!

– Нет! Сожрут её! Готовься помогать вытаскивать!

– Гед, прощай! – упырь продолжал орать ересь уже через плач, не понимая, что я ему говорю. – Гед, хочешь, я покажу тебе то, что моё?! Хочешь узнать, пока живой?! Гед, ты же мой друг, тебе можно показывать! Всё равно ты никому не сможешь разболтать!

Мне действительно было интересно, что же так тщательно прячет Бяка за пазухой, изредка украдкой разглядывая. Однако момент не располагал к любознательности. Рыбина, наконец, перестала тупо тянуть в одну сторону. Шнур снова ослаб, его едва заметное движение было связано с медлительным у берега течением, а не с перемещением кайты.

Да где же она?!

Я начал волноваться.

Передо мной взметнулся бурун, из которого показалась здоровенная рыбина. Со всей дури врезавшись распахнутой пастью в ствол дерева, она неуклюже рухнула назад в родную стихию и начала медленно погружаться, совершенно при этом не шевелясь.

Да её же просто-напросто оглушило, когда она сослепу решила, что виновато в происходящем сухое дерево. Из-под воды не углядела, что снасть тянется к суку, за который я пытаюсь удержаться. Вот и отшибла себе мозги.

Как долго она останется в таком состоянии? Неизвестно. Но это – шанс.

Не мешкая, я оттолкнулся от дерева и торопливо направился к берегу. Надо же, оказывается, я умею плавать. И даже не сказать, что это получается медленно. Вот только дно почему-то не оказалось там, где я рассчитывал. Пришлось почти до Бяки добраться, прежде чем ноги нащупали опору.

Вскочив, начал торопливо сматывать шнур. Поначалу процесс пошёл лихо, к тому же я его существенно ускорил, не заботясь об аккуратности. Пусть хоть в гордиев узел запутается – наплевать. Главное результат, а снасть, если что, можно переделать заново.

Старой черемши на косе хватит всех кайт переловить.

Затем шнур натянулся, сматывать его стало непросто. Не знаю, сколько веса в этой рыбине: глаза подсказывали, что килограмм пятнадцать, а вот руки считали, что там вся сотня.

От пережитого физического и нервного напряжения меня уже колотить начало. Но я тянул и тянул, с хрипом хватая ртом воздух и не замечая, как зубчатые прожилки в размочаленном шнуре то и дело режут ладони.

Не знаю, почему реку назвали Черноводкой. Вода-то в ней чистейшая. Даже вздрогнул, когда увидел, как ко мне, прижимаясь к дну, подкрадывается длинная тень. Очень похоже на крокодила, намеревающегося позавтракать.

Кайта всё ещё оглушена. Но мне показалось, что хвост её колышется не только из-за течения и моих усилий. Потому напряг последние силы, подтаскивая добычу, и, удерживая шнур левой рукой, правой полез в карман.

Чёрт побери! Да где он! Потерялся! Проклятый нож вылетел из неглубокого кармана, пока разъярённая рыбина таскала меня по реке.

Развернулся к Бяке, стоявшему на том же месте. Глаза у него сейчас были не просто круглыми, они удерживались от выпадения по неизвестным мне причинами.

– Дай нож! – крикнул я.

– Это моё! – перепугано ответил упырь.

– Дай мне нож!!! – проорал я так, что даже оглушённая кайта дёрнулась, а Бяка подпрыгнул чуть ли не метр, тут же после этого бросившись ко мне.

Ухватив протянутый нож, я, напрягшись, яростно закричал, приподнимая голову рыбины на поверхность. Она уже дёргалась всерьёз, вот-вот и снова начнутся заплывы по холодным водам Черноводки.

Примерившись, опустил правую руку, вбив кремнёвое остриё в темя. Рыбина выгнулась так, что одна моя нога потеряла опору, и я, приседая на второй, завалился в воду, продолжая наносить удар за ударом. Повезло, что кайта толком в себя не пришла, её движения были вялыми и непродуманными. Она лишь мешала мне работать, не более.

После второго удара, удачно нанесённого в уже проделанную рану, под рукой что-то хрустнуло и рыбина извернулась так, что я опрокинулся на спину. Но это всё – больше активных действий не было. У кайты лишь хвост бессильно подрагивал, рывки, с которыми не получалось совладать, прекратились.

Похоже, я таки добрался до мозга.

Не останавливаясь на достигнутом, нащупал рану, выдернул нож, всадил его снова, надавив от души. Перехватил кайту под жаберную крышку, на коленях потащил добычу к берегу. Сил хватало лишь добраться до уреза, где кое-как поднялся и не своим голосом прохрипел:

– Киркуууууу!..

Мир, и ладони сомкнулись на деревянной рукояти. Ещё миг, и каменный клюв с треском вбивается в голову рыбине.

И ещё раз.

И ещё.

Четвёртым ударом вбил кирку так глубоко, что не смог выдернуть. Так и преодолел последние шаги, таща кайту одновременно за рукоять и за натянутый шнур. Сил выволочь добычу на сушу полностью не хватило, она осталась наполовину на галечнике берега, наполовину в воде.

А сам я обессилено завалился спиной на камни, и тяжело дыша, бездумно уставился на чистейшие небеса, на фоне которых ПОРЯДОК демонстрировал мне длиннющий список доставшихся наград.