Артем Каменистый - Альфа-ноль [СИ]

Я проснулся лишь в полдень, ощущая себя так, будто за ночь меня пропустили через мясорубку, а затем попытались собрать в единое целое. Попытка удалась лишь частично, и полученный результат страдал так, что хотелось выть.

Мне было до такой степени плохо, что с трудом прожевал припасённый Бякой завтрак. Причём тот был столь предусмотрителен, что принёс ещё и наваристый рыбный бульон от трактирщика, сдобренный дорогими специями. Ну и без зелья лечебного тоже не обошлось.

Нечего и думать в таком состоянии заниматься рыбной ловлей. Пришлось послать Бяку предупредить кузнеца и столяра, чтобы сегодня выплаты по долгу не ждали. А вот завтра – непременно получат своё.

Впредь запомню, что легкомысленное обращение со структурами ПОРЯДКА, это минус день из активной жизни.

И хорошо если потери ограничатся именно одним днём…

Но эти страхи не оправдались. Продрав глаза на рассвете, я понял, что являюсь полным сил молодым человеком, а не ветхой развалиной, как это было вчера. Значит, хватит бока мять, пора приступать к новой порции великих свершений.

Вскочив, подпрыгнул так, что стукнулся макушкой о низкий потолок. Зашипел от боли, хватаясь за ушибленное место и прикрикнул на удивлённо таращившегося Бяку:

– Ну, чего развалился?! Победители вперёд! В бой!

– В какой бой?.. – растерялся упырь.

– Как это в какой?! Завтрак сам себя не съест!

– Ты что, выздоровел? – мозги Бяки, наконец, проснулись. – Может тебе лучше полежать?

– Какое лежать?! Ты что, про завтрак прослушал?!

Амулет давал мне восемнадцать различных атрибутов. Но я предполагал, что они заполнены энергией атрибутов по минимальной ставке. То есть, около десятки на единицу, меньше, вроде бы, не бывает. При минимальном показателе в сумме это давало сто восемьдесят.

Сейчас, из-за позавчерашней торопливости, у меня набралось двенадцать родных атрибутов, приподнятых на максимум. В каждом пятьдесят единиц, что в сумме даёт шестьсот единиц энергии атрибутов.

От такой прибавки меня, что называется, распирало, как перекачанный воздушный шарик. Я прикончил завтрак с такой быстротой, что за мной собакам не успеть. Ничуть при этом не насытившись, сказал Бяке прикупить у трактирщика побольше еды на обед. Централизованно для работников фактории его не готовили, каждый выкручивался, как мог. Горнякам давали тормозки: сало, хлеб, сыр и прочее, другие получали запас разных продуктов на неделю, которые растягивали по своему усмотрению, третьи покупали еду по мере необходимости. Так что, ничего странного в моём указании не было, если не придираться к объёму, завышенному минимум втрое.

Подстёгнутый вчера организм настойчиво требовал пищи для развития и выработки энергии.

Да и выход для этой самой энергии тоже требовался.

Когда Бяка, наконец, спустился на косу, он обнаружил меня возле рыбацкого навеса, где я вовсю отжимался на кулаках, не обращая внимания на камни, больно впивающиеся в костяшки.

– Гед, чего это с тобой? – осторожно поинтересовался упырь.

– Со мной всё прекрасно, – тяжело дыша, ответил я. – Прекраснее не бывает. Но я не пойму две вещи: почему нет рыбаков и их лодок. И где, чёрт побери, то, что должен был сделать для нас Рурмис?

– Рыбаки со вчерашнего дня ловят за Камнем, где-то ниже по течению, – ответил Бяка. – Эш сильно ругается. Говорит, они мало ловят. Вот и пошли на дальний разлив. Там, вроде бы, в начале лета рыбы больше.

– А уже что, лето началось? – изумился я.

– Ну да.

– Надо же, как быстро время летит, когда ты молод и полон сил… А что там по Рурмису?

– Это надо туда идти, – Бяка махнул рукой в направлении оконечности косы.

– Ну так чего мы не идём? Вперёд!

Рурмис мне не нравился, да и Бяка его не любил. С упырём всё понятно, он не мог питать тёплые чувства к родственнику его главного обидчика. К тому же тот сам был не прочь пнуть мимоходом самого обиженного уродца фактории.

Меня Рурмис не трогал, да и на его двоюродного брата мне плевать. Сатат, с тех пор как вычистил уборную, а перед этим прополоскал голову ядрёным кисляком, смотрел нехорошо, но агрессии не проявлял. Может и подумывает скверное, но в деяния это не переходило. Он обычный мальчишка-простолюдин, не семи пядей во лбу и неграмотный, но прекрасно понимает, когда можно травить жертву безнаказанно, и когда сам гарантированно станешь жертвой.

Тут этому быстро учат.

Рурмис мне не нравился по нескольким причинам. Он регулярно пытается вынюхать секреты наших рыболовных успехов. Причём именно вынюхивает, а не пытается как-то задобрить, или прямо попросить поделиться хитростями. На Бяку он смотрит так, как будущие конфедераты не смотрели на своих рабов в годы, предшествующие войне между Севером и Югом. Он бы наверняка и подзатыльники ему при встрече раздавал, но мой суровый взгляд заставляет его делать вид, что упыря не существует. Чем-то я его напрягаю, даже находясь в худосочном теле неполноценного подростка.

И вообще, взгляд у него нехороший. Бегающий какой-то, липкий. Человек с таким взглядом не может быть порядочным. Грешков у него за душой изрядно, в этом я уверен на все девяносто девять. К такому поневоле приходится относиться предвзято.

Но, должен признать, что с поручением он справился на отлично. Возможно, я ему переплатил изрядно, но это того стоило.

Рурмис лично сходил на правый берег, где срубил восемь хлопковых тополей. Эти деревья невысокие, обычно с идеально-ровным стволом. Они у лесорубов не ценятся, потому что чересчур недолговечные, дом из них гниль сжирает за несколько лет. Но мне на это свойство плевать, ведь так далеко я не загадываю. Плюс есть два несомненно важных для меня достоинства: этих тополей напротив Камня целое скопище, легко выбрать подходящие; и древесина у них очень лёгкая, чуть ли не как пробка по плотности.

Заготовленные брёвна Рурмис спустил в реку при помощи лебёдки, расположенной над обрывом. Внизу, под ним, к скале прижималась площадка, предназначенная для транспортировки серьёзных грузов к следующей лебёдке, которая поднимала их в факторию.

Под этой площадкой Рурмис связал плот, который затем переправил сюда, на оконечность косы.

Плот вышел – загляденье. Брёвна подогнаны друг к дружке идеально. Где надо, подтёсаны так, что урони монетку, и та не провалится через щелку в воду. Посредине из тройного слоя жердей устроена квадратная площадка. Если встать на неё, окажешься существенно выше уровня реки, а это для спиннингиста иногда очень важно. На корме из таких же жердей устроено подобие высокого решётчатого короба, предназначенного для хранения корзин с уловом. Там они не свалятся за борт, если кто-то поведёт себя неуклюже. Плюс в знойный день всю эту надстройку можно прикрывать тростниковыми циновками и рогожей: и то, и другое шло в комплекте.