Василий Давыдов - Духодар

— Чтобы я сам… да никогда, — заметил Биф, — это все мой товарищ новый. Дай говорит на народ приречья посмотрю. Чем живут да как дело свое делают. А я, ты же знаешь, отказать не могу. Да и сам, если за неделю ни разу у вас не побываю, то не жизнь прям, а скука.

Эвон, как ты кроешь, усмехнулся про себя Револьд, а мне ты совсем другое говорил. Странный, мол, народ, необщительный, с рекой разговаривают. А теперь-то как запел! Ладно, Рев и сам с местными разберется, изучит и выводы сделает. Верить Бифу больше не хотелось. Больно быстро у него мнения меняются.

— Скажешь тоже, — хохотнул Варин, — у нас с весельем не особо. Но медовуху пропустить с давним товарищем это завсегда в радость. Что за товарищ у тебя, не познакомишь?

— Чего же не познакомить-то, — удивился Биф, — вон стоит, у входа, ты его видел. Револьдом зовут, он ученый из Амиума. Ему по профессии изучать всякое разное положено. Дело у них такое.

Хозяин тем временем скинул свою верхнюю одежду, оставшись в одних брэ чуть ниже колена (брэ — нижнее, исключительно мужское белье из тонкой ткани с завязками, прим. автора) и камизе (камиза — нижняя рубаха, прим. автора). Затем он опорожнил поднесенный ему женой ковш с водой и лишь тогда расположился на свободном стуле.

— А чего он у нас-то забыл, друже? — поинтересовался наконец он, — неужто в своих краях совсем нечем заняться стало? Я сразу скажу вот чего: нам развлекаться особо некогда. Сейчас, покуда вечер, разделим пару фляг, а наутро мне снова на реку надо. И так каждый в нашей деревушке трудится.

Затем хозяин повернулся к Бифу и продолжил:

— Так вот я и говорю, не будет ли товарищ твой моих людей от дела отвлекать? Сам знаешь, болтать рыбакам недосуг.

— Да не должен, вроде, — задумался Биф, — правда на лодки проситься будет, этот как пить дать. Для изучения. Я ему, ясное дело, говорил, что не очень-то интересное занятие… Но ученые — они такие, себе на уме.

Револьду этот диалог надоел. Не очень приятно, когда о тебе разговаривают, будто тебя и рядом нету. Неуважительно как-то, не по-человечески.

— Скучно, не скучно, а изучать надо, — вмешался Рев, подойдя ближе к очагу, — если не я, то кто ваши обычаи сохранит для потомков? Кто передаст местные знания о ловле рыбы? Не думаю, что найдутся еще где в Заброшенных землях люди, кто лучше вас рыбацкое дело знает. Разве что только в Нэттери.

Лесть удалась на славу. И главное, очень даже вовремя. Варин до этого недовольно смотрел на гостя. А как услыхал похвалу, сразу как-то приосанился да бороду огладил. Глаза даже вроде иначе блестеть начали.

— Ну мы не один век энтим делом занимаемся, тут уж хочешь не хочешь, а дело свое выучишь, — согласился хозяин, немного прокашлявшись, — тем, кто только начать попытается, наша мудрость не помешает, конечно. Только учителя из нас не очень, так что некоторое с годами забывается уже. Да и молодежь, сами знаете, какая сейчас стала. Ничему учиться не хочет, только город на уме. Вот и разъехались.

Револьд сразу понял, что мысль надо подхватить.

— Так я о том и толкую, что некому вам знания свои передать. А так хоть в записях да книгах сохраниться. Я и вам переписать могу, чтобы на промысле осталось. Взаимопомощь, так сказать. Что скажете?

Очень осторожно подсекаем, подумал ученый. Сейчас главное, чтобы не сорвалось. Ох, Биф, помощник из него непутевый. Сидит и молчит в сторонке. Знакомый-то его, не ему ли разруливать?

Варин вздохнул и задумчиво взглянул в огонь, на котором все еще кипела вода в котле. Ученый дело говорит, даже и не поспоришь. Спасать надо опыт поколений, чтоб не растеряли нынешние непутевые промысловики. Порой смотрит Варин на них и думает: и откуда взялся такой? Прадед великим рыболовом был, дед сетями тянул, отец таких крупных приносил, что все диву давались, а чадо в кого? Уклейку если поймает, то и рад, а чего в ней, мелкой, есть-то? В ней граммов сто не наберется даже. А туда же, рыбаком себя называет. Да, мельчает промысловый люд, не те, совсем не те, что были.

— Ладно, река поймет. Завтра с тобой на реку выйду. Только ты смотри, я ранехонько отчаливаю, еще и солнце встать не успеет. Опоздаешь, сам виноват, — решился хозяин, — глядишь и поймешь чего в нашем деле.

Маргерия подала Варину две рыбины знатного размера. А чего удивляться, местные по-хорошему раз в день только и ели, а организм ведь не обманешь. Все, чего потратил за день, возвращать надо сторицей. А окромя рыбы на промысле ничего более питательного не было. Иное мясо не на каждом празднике встречалось — скотину в сырых и грязных лачугах не подержишь и грязью не накормишь. Если только привезут, а такое добро в Грилмуф и самим надобно.

— Парнишку тоже возьмите, — подал голос Биф, напоминая про Герба, — он сроду не видел, как рыбу ловят. Вдруг заинтересуется. Все лучше, чем от безделья по промыслу шататься, людей от дела отвлекать.

Да он от товарищей избавиться хочет, что ли? Револьд уставился на Бифа пронизывающим взглядом. Чего интересно он такого задумал, что они ему помешаться могут? Ладно, не до него сейчас, после разобраться можно будет.

— Возьмем, чего ж не взять, — одобрительно кивнул Варин, — у него сразу видно руки рабочие, не то что у ученого твоего. Поможет сеть тянуть. А там, вдруг, и в ученики сгодится, — подмигнул он сыну кузнеца, чем привел того в восторг. Трава, растения — это одно, а тут настоящая рыбалка! Да еще и сеть доверят тянуть. Какой парнишка откажется. Это не молотом по железу стучать, вот уж где скука редкостная.

Расправившись с рыбой, хозяин встал и отправился в комнату. Вернулся он оттуда уже с двумя большими фляжками из твердой кожи, видимо привезенной. Биф встретил его довольной улыбкой, а Герб сразу был отправлен ко входу за вязанкой корюшки. Настроение у старых знакомых поднималось буквально на глазах, особенно когда жидкость из фляг заплескалась в кружки.

— Прошу меня извинить, добрые хозяева, — снова привлек к себе внимание Рев, — мне не хочется вам мешать и не терпится взяться за дело. Было бы здорово встретиться со старейшим жителем промысла. Такой хранитель обычаев был бы полезен для науки, если вы понимаете.

Варин нехотя оторвался от кружки и повернулся к ученому. Чувствовалось, что чужака для него уже не существовало. Какое дело до странного парня, когда такая веселуха на носу!

— Ну… это можно. Гислин живет в трех домах отсюда, вдоль реки идти надобно. Ежели дождя не боишься, конечно. Гислину уже… поди лет девяносто. У нас никто столько не жил еще. Сами диву даемся. Так что, если за обычаями, это к нему, — хозяин помахал рукой в неопределённом направлении и поспешил вернуться к своему делу. Сколько можно отвлекать в конце концов? Он же рыбак, человек нервный, и сорваться может. К сети зацепит да на улице просушиваться вывесит. Чтобы, значит, неповадно было.