Марина Эльденберт - Небо для двоих [litres]

Я открыла рот. Закрыла. Потом снова открыла. Закрыла.

Вот чего, спрашивается, он от меня ждет?!

Чего-то Рэйнар определенно ждал, потому что молча смотрел на меня, и этот взгляд, обладающий в не самые простые времена неимоверной тяжестью, в данный момент был просто изучающим.

– Нет, – выдала я.

– Хорошо.

Хорошо?!

– Потому что оставлять вас рядом после того, что случилось, особенно – после того, как ты стала иртханессой, в противном случае было бы нельзя. Леона сказала, что ты не простишь, но я хотел убедиться.

– А что еще сказала Леона? – Мне вдруг стало интересно.

– Сказала, что гордится тобой.

Возразить на тему «звездеж и провокация» не удалось, поскольку Председатель недрогнувшей рукой распечатал флайс, и двери снова пошли ввысь.

– Только после тебя.

Просить дважды меня не пришлось, я вылетела на парковку и обнаружила столько охраны, что охранять можно было не только меня, но и весь отель.

– Прощаемся, Танни, – сообщила Леона.

– А мне сказали, что ты мной гордишься.

Я испытала совершенно детское наслаждение, когда увидела ее ошарашенное лицо и когда почувствовала, как тяжелеет Рэйнаров взгляд. Нет, а чего они хотели? Не все же им меня шокировать.

– Удачно добраться. Лири и Дархарру привет. – Я подняла вверх большой палец.

– Обязательно, – сказала слегка отошедшая сестра, но я уже развернулась и гордо потопала в сторону отеля. Гроу шел рядом со мной, замыкали шествие вальцгарды, которых вместо четырех стало восемь, а впереди еще ждала встреча с медиками. Впрочем, до встречи я намеревалась закрыться в душе и побыть одна, но меня ждал облом.

– Дверь закрывать нельзя, – сообщил мне Гроу, когда я попыталась отрезать себя от него и почти коснулась панели блокировки.

Пальцы на двери тоже однозначно говорили, что нельзя, инструкция по технике безопасности тоже что-то такое говорила, поэтому я убрала руку. Дверь уехала в стену, мы с Гроу оказались лицом к лицу. А я, по ощущениям, совершенно в этом самом лице не меняясь, принялась раздеваться. Наблюдая за тем, как вытягивается его физиономия.

– Ты что творишь, Танни? – хрипло говорит он.

И в этот момент со мной что-то случается. Я совершенно точно не понимаю, что это, но на дернувшиеся в темных глазах зрачки и на этот низкий, обволакивающий голос внутри меня что-то отзывается таким мощным «хочу», что колени становятся мягкими. И мозги, судя по всему, тоже, потому что я схожу с ума от желания прикоснуться, не просто прикоснуться, впечататься ладонями в его грудь, впитывая перекат мышц под кожей. Так остро, что мне хочется рычать.

Н-н-нет!

Я понимаю, что происходит, шарахаюсь назад и, разумеется, цепляюсь за выложенное горничной полотенце. Убейся об стену – это мощно, но убейся об полотенце – только я так могу. Затылок уже предвкушает прикосновение плитки, и где-то в фантазии я слышу громкий «хрусь», но хрусь не случается, потому что Гроу меня подхватывает.

За талию.

Как в танце.

В такой странной позе мы и застываем: ожог его ладони на талии раскаленными нитями разрастается по всему телу, он склоняется надо мной, и я – в прогибе, волосы стелятся по полу, созерцаю перевернутую душевую кабину.

Примерно такую же, как мы разнесли.

Точнее, спалили. Точнее…

– Отпусти, – хрипло говорю я, задирая голову.

Стараясь смотреть не в эти сумасшедшие глаза, а насквозь. Навылет.

Вот знаю же, что так запросто шею можно зажать, по технике безопасности танца, но имела я эту технику безопасности.

– Если я тебя отпущу, ты упадешь.

– Уже нет.

От двойственности этих слов становится горько настолько, насколько это вообще возможно. Я просто ставлю ладонь на кафель и следом – вторую, когда Гроу меня отпускает, осторожно поднимаюсь и выпрямляюсь. У меня расстегнуты шорты, и в эти самые шорты он пялится, а я понимаю, что с какой-то радости напялила трусики с иглорыцкой.

Если можно полыхнуть от кончиков пальцев до корней волос, я только что это сделала. Не покраснела, нет, внутри меня словно разрастается огненный шар, и становится нечем дышать. Ладони вспыхивают; в мгновение, когда Гроу понимает, что происходит, он перехватывает мои руки, и пламя гаснет. Оно течет в него на каком-то незримом уровне, освобождаясь и в то же время успокаиваясь. Затихая.

Не успев даже как следует разгореться, только зеленые искры смешиваются с огненно-рыжими, вытягивая из меня жар.

– Зачет, – говорю я. – Первый уровень пройден.

Отнимаю руки и отворачиваюсь.

Кажется, теперь до меня доходит, о чем говорил Рэйнар. Мне нельзя находиться рядом с ним, пока я все еще чувствую. Точнее, это хорошая причина от него избавиться, но для этого придется признаться Рэйнару, что я все еще гроузависимая.

Или нет?

– В общем, если хочешь смотреть, смотри.

Говорю я с пустотой, потому что Гроу уже вышел. О его присутствии напоминает только едва уловимый аромат дыма и собственные перевернутые сверху вниз внутренности.

Какого это только что было?!

«Звериная сущность», – подсказывает сознание.

Да, это звериная сущность, и ничего кроме, потому что Танни-которая-уже-не-упадет-без-него точно не хочет прижаться к этому… недодракону. Не хочет почувствовать его пальцы на своих бедрах до дикого, яростного рычания.

Шорты отправляются в одну сторону, майка в другую, трусики я комкаю и сбрасываю в мусорную корзину, автоматическая крышка звучно клацает, когда пожирает их. Я же шагаю в душевую кабину, запечатываю себя за матовым стеклом и упираюсь лбом в дверцу.

Мне надо подумать о чем угодно, только не о том, что случилось.

– Танни, – доносится из ванной. – Нам надо поговорить.

Не надо.

Бэрри забрали в Скай Стрим сразу после случившегося, поэтому о ней поговорить не получится.

– Ленарда позови! – ору я, чтобы перекричать шум только что хлынувшей воды.

– Ты меня слышала?

– А ты меня?!

Я тру себя мочалкой с таким ожесточением, словно это поможет смыть с себя прикосновение его ладони. Соски становятся тугими и еще более выпуклыми, а новорожденная зверюга во мне хочет секса. И нет бы она хотела его с кем-то еще, она хочет его именно с этим. Недодраконом.

– Я знаю, что причинил тебе боль.

Знает он?! Он знает! Очешуеть.

– Это с чего такой вывод? – Кажется, завтра я охрипну.

Не только потому, что ору, но и потому, что воду сделала просто ледяную. Она остужает даже самых озабоченных драконов, что не может не радовать.

– Выходи. И поговорим.

– Поговорим, но не с тобой. Позови Ленарда.

Я думала о Ленарде еще в клинике, но поняла, что говорить с ним по видео о таком точно не стоит. Я хочу убедиться, что он не убежит и не передумает, когда увидит мои глаза. Когда услышит, что я ходячая файерстанция замедленного действия.