Марина Эльденберт - Небо для двоих [litres]

В те дни я была настолько подавлена, что значения этому не придала. Что касается Сарра, им задолго до выступления рассказывали о силе наместника, которого Даармархский «выделил» Ильерре в качестве временного правителя. Возможно, если бы я задумалась сопоставить все эти факты, я бы сразу все поняла, но мне было не до разъяснений, какими именно путями мой брат добирался ко мне, если он жив и здоров. Это было главным. Это, а еще независимость Ильерры.

Которую в общем-то подарил мне он!

Когда вопрос был «улажен», Даармархский ушел вместе с войском наместника. После чего обернулся и уже к вечеру следующего дня был в Аринте.

Ненавижу его! Как же я его ненавижу!

– Ладно, – произнес Сарр, глядя на меня. – Пожалуй, ты права, Теа. Нам всем нужно немного успокоиться.

Знай он, какие мысли и чувства сейчас разрывают меня на части, вряд ли брат говорил бы о спокойствии, поэтому я глубоко вздохнула. Не хватало еще внутренним, бессильно бьющимся о прутья таэрран огнем спровоцировать очередную ссору.

– И подумать, что делать дальше. Нам придется как-то объяснить случившееся. – Брат нахмурился.

– Скажем правду. – Я покачала головой. – Что свадьбы не будет.

Лицо Бертхарда окаменело, Сарр нахмурился еще сильнее.

– Теа…

– Я еду в Аринту.

– Нет! – Это мой брат и Бертхард произнесли одновременно.

– Нет? – поинтересовалась я, глядя на них. – И что вы собираетесь делать? Посадите меня под замок, как в свое время Даармархский?

Сарр помрачнел, Бертхард и вовсе словно превратился в статую.

– Тебе нельзя туда ехать, – глухо произнес он.

– Почему? – Я посмотрела ему в глаза.

– Мы не знаем, что он собирается делать. Возможно, это был далекий тактический ход, чтобы присоединить Ильерру к себе… без лишней крови.

Я усмехнулась:

– Без лишней крови? Мы сейчас точно о Витхаре говорим? О том, кто прогнул под себя все близлежащие государства, превратив Огненные земли в Даармарх?

– Теа, Берт прав, – Сарр взял мои руки в свои, – мы не представляем, какую политику он ведет сейчас и почему так долго выжидает на наших границах. Я не позволю, чтобы ты стала его заложницей. Снова.

– Я давно уже не заложница, Сарр. – Рук я не отняла, но внимательно посмотрела ему в глаза. – И я поеду туда. С твоей помощью или без.

Бертхард выругался.

– Ты ничего о нем не знаешь, Теарин! Мы ничего о нем не знаем…

– Самое время узнать, – я пожала плечами, – и понять, в каком состоянии находится граница с Даармархом.

– Нет, это невыносимо, – процедил Сарр, отпуская мои руки, – ты хоть понимаешь, что я себе не прощу, если с тобой что-то случится?

– Все, что со мной могло случиться, уже случилось, – хмыкнула я. – Так что?

Брат выругался. Очень эмоционально: словечки, которых он набрался в рядах хаальварнов, заставили меня приподнять брови.

– Прости, Теа, – выдохнул он.

Я ждала. Просто стояла и ждала, как ждали все те, кто собрался у накрытых свадебных столов. Они ждали объяснений, а я – слов брата, который так и не сообщил, станет ли помогать мне с путешествием в Аринту. Не станет – справлюсь сама.

– Мне кажется или ты уже все решила? – спросила Сарр.

– Я все решила.

– Значит, отговаривать тебя бесполезно?

– Бессмысленно.

Сарр вздохнул, забытым жестом взъерошил волосы, из-за чего длинная прядь развернулась вихром вверх. Наткнулся на взгляд Бертхарда, опомнился и мигом превратился из моего младшего брата в правителя.

– Как будете готовы, дайте знать, – сказал сурово. – Вы же не думаете, что я буду один за вас отдуваться и все объяснять?

Я едва сдержала улыбку, а он вышел.

Закрылась дверь, оставляя нас с Бертхардом наедине.

– Теарин…

– Не надо. – Я подняла руку. – Не надо, Берт. Ты должен был сказать мне об этом сразу.

– Я не мог, – он покачал головой, – я не мог, Теарин. В то время тебе нужно было поверить в себя. Скажи, смогла бы ты поверить в себя, зная, что драконов позвал Даармархский?

Ответа на этот вопрос у меня не было.

– Ты развернула войско Даармарха. Для всех так навсегда и останется. Для всех ты останешься правительницей, восстановившей умирающую страну и объединившей свободную от власти Даармарха часть Огненных земель. Ты на самом деле сделала это, он всего лишь привел их к тебе, остальное сделала ты сама!

Он был прав: Витхар позвал драконов, но остались они со мной. За долгие годы между нами установилась странная ментальная связь: звери не понимали человеческую речь, но они понимали меня, хотя во мне не было сил отдать им приказ. Удивительное и странное чувство, которое не раз заставляло меня задуматься, как они, полностью свободные, приходят к иртаханам и слушают нас так же, как слышат друг друга. Через силу огня и чувств, через родство крови, которое однажды подарили нам шаманы и их последователи. Через эту удивительно тонкую и хрупкую нить, связавшую воедино два мира, которые, казалось бы, не могли существовать на одной земле.

– Просто прими этот подарок. Прими, и пусть все останется как есть. Не возвращайся в Аринту.

Бертхард шагнул ко мне и заключил мое лицо в ладони.

– Я люблю тебя, Теарин. Я безумно тебя люблю, и я не смог промолчать… знаю, я виноват, это надо было сделать раньше. Надо было сделать иначе, но каждый раз, сжимая тебя в объятиях в танце, я думал, что могу еще немного подождать. Ты – моя единственная слабость. Ты та, за кого я готов умереть, не раздумывая. Та, для кого я хочу жить. Я не прошу тебя становиться моей сейчас, я просто прошу дать нам второй шанс. Останься со мной, Теарин. Пожалуйста.

Я положила свои ладони поверх его и мягко отвела в стороны.

– Знаю, – сказала я. – Знаю, Бертхард. И ты достоин настоящей, честной, глубокой любви. Именно поэтому я еду в Аринту.

Лицо его исказилось от боли, и я сжала его руку.

– Пойдем. Скажем, что мы поспешили. – Ладонь в моей была просто каменной, но я не собиралась ее отпускать.

Не собиралась больше лгать ни ему, ни себе.

Я еду в Аринту, и я вернусь оттуда свободной. Или не вернусь вообще.

Последний раз я чувствовала себя так, когда бежала из Ильерры с Сарром. Сейчас все было гораздо проще, но я все равно не могла избавиться от чувства, скручивающего меня изнутри. Страхом это назвать было нельзя, вряд ли я боялась того, что меня ждет в Аринте. Скорее, жила от одного дня путешествия к другому, когда за каждой прошедшей ночью оставался не только отрезок пути, но и кусочек моей жизни. Что будет дальше, я представляла смутно.

Думая о той свободе, что могу обрести в Аринте, – свободе от чувств, которые по-прежнему не позволяли мне идти дальше, строить отношения с Бертхардом без оглядки на прошлое или гореть в огне танца, – я представляла, как смотрю Витхару в глаза и ничего не испытываю. Ни сотой доли того, что когда-то заставляло сердце рваться на части: ни боли, ни радости, ни отчаяния, ни счастья, ни обиды, ни нежности. Ничего. Мне хотелось верить, что так оно и будет, что я действительно смогу вернуться в Ильерру, но пока я не имела ни малейшего представления о том, каким будет наш разговор.