Джефф Крук - Конундрум

Он поднял его с земли, но странное маленькое существо ответило ему, свернувшись в маленький колючий шарик. Шипы больно впились в костяшки пальцев Размоуса, и он выронил его.

Существо подпрыгнуло раз, другой, третий, а затем исчезло, с огромной скоростью катясь к зияющей, окаймленной мечом яме. Конундрум попытался схватить его, чтобы спасти, но получил удар в мясистую часть большого пальца за свои усилия и чуть не потерял равновесие. Размоус схватил его за воротник, чтобы успокоить, а затем снова принялся сосать свои пульсирующие, жалящие пальцы. Они услышали резкий двойной крик, за которым последовал тихий глухой удар.

Они посмотрели вниз на маленькую дверь, которая все еще стояла открытой, выплескивая маленький трапециевидный желтый свет. Размоус опустился на колени и заглянул внутрь.

“Ты думаешь?..- Спросил Конундрум.

Кивнув, Размоус сказал: "доктор Ботхи слишком толст, чтобы так сжаться. Так что нам придется искать другой выход, как только мы их спасем.”

Несколько десятков маленьких жалящих мух жужжали вокруг головы доктора Ботхи, смеясь над ним своими крошечными жужжащими голосами. Он моргнул и проснулся, щурясь от яркого света. Через несколько мгновений он понял, что это всего лишь свеча, но она была ослепительной по сравнению с темнотой предыдущего часа.

Однако свеча совершенно очевидно свисала вниз головой с потолка, ее пламя было направлено прямо в землю, что являлось вопиющим нарушением всех законов природы. Он снова моргнул, пытаясь стряхнуть волосы с лица, но потом вспомнил, что он лысый. Волосы с его бороды. С этим осознанием весь ужас его положения обрушился на него, как голодный Овражный гном, сверкая желтыми зубами.

Именно он висел вниз головой, связанный сотнями ежевичных лоз и болтающийся на веревке, перекинутой через особенно толстый корень дерева в потолке. Вокруг него танцевали в воздухе несколько десятков маленьких, голых, фантастически раскрашенных и тонкокрылых существ, которые казались прямо из детского альбома с картинками, за исключением того, что многие носили отвратительные маски, вырезанные из желудевых шапочек и половинок скорлупы грецких орехов и орехов пекан. Другие размахивали крошечными игольчатыми копьями, с которых свисали разнообразные черепа землероек, перья колибри, пыльные серые мышиные скальпы и другие миниатюрные, но не менее ужасные трофеи. Время от времени какое-нибудь свирепое маленькое существо подлетало ближе и тыкало его рукояткой своего копья, что слишком живо напоминало ему о поваре, проверяющем правильность своего жаркого. Он взглянул вверх-нет, напомнил он себе, вниз-и, к своему облегчению, увидел не тлеющий внизу костер, а единственную желтую свечу, прикрепленную к полу в собственной луже затвердевшего воска.

Впрочем, может быть, эти крошечные существа привыкли готовить себе еду на огне свечи, подумал он с содроганием. Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы приготовить еду при свечах?

- Прекратите это!- кто-то закричал.

Доктор Ботхи повернул голову и обнаружил, что сэр Грумдиш висит неподалеку, точно так же связанный и подвешенный над единственной зеленой свечой. Он сердито выплюнул бороду изо рта. Это, казалось, бесконечно забавляло созданий. Они весело жужжали вокруг маленькой, душной подземной камеры, попискивая: "Обезьянья болтовня! Обезьянья болтовня! Слушай обезьянью болтовню!”

“Я вовсе не обезьяна!- Сэр Грумдиш сплюнул. Каждый раз, когда он открывал рот, его борода падала в него.

Одно из созданий подлетело совсем близко и зависло в нескольких дюймах от кончика носа сэра Грумдиша, его крылья расплылись в тумане. Он собрал в кулак белую бороду гнома. - Волосы... лицо ... обезьяна!- воскликнул он с ликованием, а затем резко дернул сэра Грумдиша за бороду. Сэр Грумдиш взревел от боли и попытался вывернуть голову, что только заставило его раскачиваться в безумных кругах.

- Зачем ты это делаешь?- Спросил доктор Ботхи.

-Это вы Ботхи виноваты!- Взвыл сэр Грумдиш. “Я возлагаю на тебя ответственность. Я должен был позволить тебе съесть весь этот коттедж.”

“Пожалуйста, помолчи, Грумдиш!- закричал доктор. “Я пытаюсь наладить вежливое общение.”

“И как же ты собираешься совершить это чудо?- Усмехнулся сэр Грумдиш.

Крошечные существа теперь сосредоточились на докторе, жужжа вокруг его головы. Они по очереди колотили его по бедрам и животу своими маленькими древками-копьями, громко хихикая над тем, как удары перекатывались по его болтающемуся телу, словно волны в пруду. - Кричи, толстая обезьяна! Жирная обезьяна плачет!”

- Это просто невыносимо!- взвыл доктор.

Внезапно крошечные существа оторвались и разлетелись по углам комнаты, чтобы спрятаться среди корней, свисающих с крыши или прорастающих из стен. Доктор Ботхи попытался повернуть голову, чтобы посмотреть, что же их так напугало. Грумдиш медленно закрутился на конце своей запутанной лозы, сначала в одну сторону, потом в другую.

Единственной необычной вещью, которую они увидели, была маленькая дверь в центре одной из стен. Она была вставлена в сводчатую раму из грубых неокрашенных камней. Сквозь щели в этой двери они заметили яркий белый свет, но перед ним появилась тень, медленно и целеустремленно идущая к двери. Они также обратили внимание на странный скребущий звук, повторяющийся через равные промежутки времени, словно ставень, брошенный на стену дома во время шторма. По мере того как тень за дверью становилась все больше, странный шум становился все громче, пока не показалось, что он находится прямо за пределами комнаты. Затем он зловеще остановился. Нервное хихиканье прокатилось по всем обитателям комнаты, гномам и другим.

Дверь со скрипом открылась, и яркий свет упал на пол. Холодный порыв ветра погасил две свечи, превратив комнату в поразительный контраст света и тени. Корни, свисавшие с крыши, приняли ужасающий вид, как будто они могли внезапно ожить и протянуть руку, чтобы схватить и задушить беспомощных гномов. Оба гнома закричали от ужаса, их глаза вылезли из орбит и уставились на существо, притаившееся в открытом дверном проеме.

Его тень тянулась по всей длине пола и вырисовывалась на дальней стене. Больше всего он походил на медведя, стоящего на задних лапах, но у него была крошечная голова, опущенная между плеч, и совсем не было шеи. Более того, у него была только одна нога. Другой был деревянный колышек.

Когда он вошел в комнату, тяжело ступая на своей деревянной ноге, он, казалось, уменьшился в размерах, и перестал внушать страх. Они поняли, что это не медведь, а большой барсук, но это не принесло им большого утешения, ибо какая разница, входит ли медведь или барсук в вашу комнату, ковыляя на деревянном колышке? Казалось, он шел с некоторой развязностью, преувеличенной его фальшивой ногой, и держал маленькую скрученную веточку или палку, зажатую по-военному под мышкой-или передней ногой-как хлыст для верховой езды. Именно от нижнего кончика этой любопытной палочки исходил ослепительный белый свет.