Дем Михайлов - Низший 7

– Купил.

– Да такая стоит немеряно!

– Курц… я же говорю – я разбогател. Получилось. И знаешь… я ведь ничего такого вроде как не сделал. Я просто дэшнул мыльницу! И с этого все началось… Послушаешь? Ведь мы давали друг другу слово – рассказать о своем успехе в деталях, если однажды выгорит. У меня получилось… рассказать?

Понявший наконец, что друг не шутит, Курц медленно и как-то торжественно кивнул. Обрадованный вниманием Мгаму просиял и с готовностью заговорил:

– Мы ведь оба чем только не пытались заниматься. Последнее, чем я решил заняться – штамповка на тридэхе всякой пластиковой дребедени. Печатал всякие типа элитные шкатулки, фигурки солдатиков и рыбок… весь последний год я создал сайт со своим товаром, я повсюду таскал с собой огромный рюкзак этой херни, пытаясь ее впарить хоть кому-то… но не брали даже бесплатно. Кому это надо, если в любом социальном центре тебе бесплатно напечатают такое же? И… не хочется сейчас об этом даже вспоминать, но я отчаялся. Я реально отчаялся. Мысли были самые грустные. Жить в нищете… в крохотной комнатушке, где я даже не могу вытянуться во весь рост… разве это не дерьмово?

– Ну… – робко пожал плечами Курц, что последний год жил не только в точно такой же комнатушке, но и делил ее с еще одним работягой. Но Мгаму не требовалась реакция и он продолжил, не заметив попытки сочувствия.

– Дерьмово так жить! Я понял, что не получится у меня. Не сбудутся мечты. Смогу смириться с тем, что я пустое место? Подумал и понял – не смогу. И решил покончить с этим делом разом – мало ли пьяных придурков прыгает в океан с полукилометровой высоты? Да каждый день десятки и всем давно плевать. Не знаю почему, но подохнуть я решил утром. Может просто боялся? Или перед смертью хотел насладиться полетом – видеть, как проносится мимо мир и как океан все ближе… Так что я неплохо выпил, закинулся дешевой таблеткой оранждрима и отрубился. В результате проснулся с жутким бодуном и со странными воспоминаниями о виденном сне. Невероятно отвратное сновидение. Я брел какими-то темными коридорами, отмахивался от жутких тварей, переступал через искалеченных обезноженных людей, пытался вытащить из слизи кого-то плачущего, затем другого и третьего, стирая и стирая слизь с их искаженных лиц… Мрак! Я допил остатки из бутылки, сожрал пачку просроченного бекона и сел за ноут. Не знаю почему, но я захотел выплеснуть увиденный сон хоть куда-то. Мог бы – под ноги бы себе выплеснул. Выблевал бы. Лишь бы поделиться с реальностью этой лютой хренью – и пусть считают меня психом. Вариантов было немного – я нырнул в программу дизайна с помощью которой штамповал свою дешевую хрень. Нырнул…, а когда оторвал гудящую башку от ноутбука, то понял, что уже снова вечер, что я трезв как стеклышко, а на экране медленно крутится нечто настолько уродливое, что аж блевануть на клавиатуру хочется. Я даже и подумать не мог, что у меня в голове живет такое настолько мерзкое, что хочется окунуть в череп раскаленные клещи и вытащить это дерьмо из шипящих мозгов…

– Ты в порядке? – опять попытался Курц и снова его попытку не заметили.

– Поделка жуткая. Мерзкая. Противная. Но… в ней что-то было. Что-то живое. Что-то особенное. Сам не помню как я запустил тридэху и дэшнул эту штуку. С оставшимися у меня цветами был напряг, так что я использовал оставшиеся. Результат оказался странным – багрово-синим. И когда эта штука получила материальность… она стала еще страшней. Не знаю, как ее описать. Там все смешалось. Что-то вроде глубокой чаши, а из ее стенок – изнутри и снаружи – выдаются задницы, искаженные хари, скалятся зубы, бегут и бегут вены соединяющие воедино лица и жопы. Да, по сути, там ничего больше и не было – жопы и рожи! И все! Ну еще очертания плеч и торсов – с дырами как от ударов мачете. Я выплеснул всю скопившуюся в душе больную черноту в эту чашу. Ментальная блевота заполнившая чашу до краев… Целую ночь я крутил ее в руках. И все думал, как поступить – расколошматить эту мерзость или…

– И? Что сделал-то?

– Я выложил ее на свой сайт. Как товар – Мгаму с чуть смущенной улыбкой взъерошил волосы, чуть подпортив аккуратность стрижки – Назвал первым, что пришло в голову – мыльница. Название ведь так и не придумал. Назначил цену – несуразно большую по моим тогдашним бедняцким меркам.

– Бедняцким меркам – эхом повторил Курц – А что потом? Ведь было что-то потом?

– Еще как! – похоже, что Мгаму доставлял огромное удовольствие неподдельный интерес друга – Еще как! Но сначала я до жути испугался… представь, захожу я на свой сайт где-то через час. Захожу просто чтобы почитать негативные комменты – ведь я реально создал что-то невероятно уродливое. Захожу, а сайта нет. Просто нет! Я начинаю удивленно шлепать по клавиатуре, я пишу в службу поддержки, а мне приходит следующий ответ – подобного доменного имени не зарегистрировано. Моей страницы просто нет! А потом открылась дверь…

– Какая дверь? – Курц невольно дернулся, когда ближайшая к ним дверь вагона с шипением раздвинулась – Твоя дверь?

– Моя. Домашняя. Дверь открылась послушно как котенок, даже замком не пискнула, а за ней пара туго упакованных в деловые костюмы громил. Они молча взяли меня за шкирку, посадили в ожидающий флаер, положили в отдельный контейнер мое уродское творение, и мы отправились в двухчасовой перелет. И я быстро понял, что мы летим туда, куда обычным смертным путь заказан.

– Куда именно?

– Туда – Мгаму неопределенно махнул рукой и только сейчас Курц заметил на его руке блестящий золотой браслет дорогих и вроде как даже старинных часов. Тех, что надо заводить вручную, крутя крохотную и наверняка тугую головку сбоку.

– А там?

– А там меня завели в настоящий сад, по настоящей хрустящей под ногами песчаной дорожке довели до наст… короче, Курц – там все настоящее. Сад, дорожка, беседка, стоящий в глубине сада увитый плющом мрачноватый особняк. И хозяин этого места был настоящий. Хотя и пугающий до жути – признаюсь. Я даже не заметил как он подошел – только моргнул, а он уже сидит навстречу и протягивает руку для рукопожатия. Улыбка, светлые волосы, простая одежда, внимательный взгляд и очень необычные вопросы. Тебя когда-нибудь спрашивали про отношение к пластилину, Курц?

– А? К пластилину?

– Ну да. Тебя когда-нибудь спрашивали что ты думаешь про пластилин?

– Да вроде нет… может в детстве?

– А меня вот спросили. Сначала про пластилин. Потом про отношение к настоящему морозу и кедрам.

– Кедрам?

– Такое дерево. А потом хозяин сказал мне, что у меня настоящий талант. Что я создал своей «мыльницей» нечто очень настоящее, нечто истинное, натуральное, показывающее, к сожалению, недоступный нам потрясающе восхитительный мир. Он сказал мне спасибо! За то, что я показал ему воплощение идеального мира. Он сказал, что хотел бы жить в таком мире – упоительно темном, тесном, наполненным пресмыкающимися податливыми телами истекающими слизью…. Он поблагодарил меня…