Мосян Тунсю Mo Xiang Tong Xiu - Магистр дьявольского культа (Mo Dao Zu Shi)

Вэнь Нин: «Две ночи и один день. От начала до конца».

Лань Ван Цзи: «Насколько вы тогда были уверены в успехе?»

Вэнь Нин: «Примерно на пять шансов из десяти».

«Пять из десяти». Беззвучно вздохнув, Лань Ван Цзи покачал головой и повторил: «…Пять из десяти».

Рука, которой он прижимал к себе Вэй У Сяня, крепко сжалась, так что суставы тыльной стороны ладони побелели. Вэнь Нин произнес: «Все-таки никто до этого не пытался по-настоящему провести подобную операцию. И хотя моя сестра являлась автором письменного труда, связанного с перемещением Ядра, это были лишь ее размышления. Никто не позволил бы ей проверить это опытным путем. Поэтому предположения остались лишь предположениями. Старейшины клана даже говорили, что все это — лишь ее нелепые фантазии. Кроме того, совершенно не практичные. Каждому ясно — никто никогда не согласится добровольно отдать кому-то свое Золотое Ядро. Поскольку в таком случае человек сам превратится в калеку и никогда не сможет достичь высот ни среди заклинателей, ни среди простых смертных. Именно поэтому, когда молодой господин Вэй вернулся и обратился к нам за помощью, сестра вначале категорически не соглашалась. Она предупреждала его, что письменный труд — всего лишь письменный труд, и совсем другое дело — воплотить написанное в жизнь. Она не была уверена даже наполовину».

«Но молодой господин Вэй не отступал. Говорил, что даже пять из десяти — это уже хорошо, пан или пропал. Если ничего не выйдет, если его Золотое Ядро исчезнет без следа, он не станет горевать о том, что теперь ему некуда идти. Но Глава Ордена Цзян… он бы так не смог. Он слишком горделив, слишком серьезно воспринял потерю подобного рода. Заклинательство — это вся его жизнь. Если бы ему пришлось провести остаток жизни, будучи всего лишь обычным человеком, которому ни в чем не добиться успеха, для него это подобно смерти».

Лань Ван Цзи опустил взгляд, светлыми глазами посмотрел на лицо Вэй У Сяня и протянул руку. В конце концов, он едва заметно коснулся его щеки лишь кончиками пальцев.

Вэнь Нин, обернувшись, посмотрел на него и, не выдержав, спросил: «Молодой господин Лань, вы, кажется, вовсе не удивлены. Вы… вы тоже знали об этом?»

«…» Лань Ван Цзи, помедлив, ответил: «Я знал только, что его духовным силам, вероятно, нанесен невосполнимый ущерб».

Но не представлял, что истина окажется таковой.

Вэнь Нин: «Если бы не это…»

Если бы у него действительно был иной путь.

Прямо в этот момент голова, прислоненная к плечу Лань Ван Цзи, легонько шевельнулась. Ресницы Вэй У Сяня дрогнули, и он постепенно пришел в себя.

Вэнь Нин мигом замолк. Только вода бурлила под стремящимся вперед паромом, когда Вэй У Сянь, мучимый невероятной головной болью, открыл глаза.

Он лежал, по-прежнему всем телом навалившись на Лань Ван Цзи. Внезапно к нему пришло осознание, что они уже не в Пристани Лотоса. Какое-то время ему никак не удавалось понять, что же случилось. И только увидев на левом рукаве Лань Ван Цзи пятна крови, похожие на вереницу цветков сливы на снегу, Вэй У Сянь наконец вспомнил, что происходило до того, как он потерял сознание от гнева. Он тут же в ужасе скривился и резко сел. Лань Ван Цзи попытался помочь ему приподняться, но звон в ушах Вэй У Сяня никуда не делся, а грудь все еще заполнял тяжелый запах крови. Ощущения не из приятных.

Вэй У Сянь боялся, что может снова закашлять кровью любящего чистоту Лань Ван Цзи. Махнув рукой, он развернулся и, держась за борт парома, попытался сдержать кашель. Лань Ван Цзи понимал, что Вэй У Сяню нехорошо, но ничего не стал спрашивать. Лишь положил ладонь ему на спину, посылая теплый поток духовной энергии.

Железный привкус пропал из горла. Вэй У Сянь наконец развернулся, и Лань Ван Цзи убрал руку. Помолчав немного, Вэй У Сянь попытался спросить: «Хань Гуан Цзюнь, как мы выбрались?»

На лице Вэнь Нина тут же проявилось беспокойство, он даже перестал грести. Как и ожидалось, Лань Ван Цзи сдержал обещание и ни словом не обмолвился об их тайне. Однако он никогда не врал и не придумывал объяснений, поэтому ответ был простым: «Мы сражались».

Вэй У Сянь поднял руку и потер грудь, словно пытаясь прогнать из сердца чувство подавленности. А потом вдруг выпалил: «Я знал, что Цзян Чэн не отпустит нас так просто. Этот сопляк… Как он мог так поступить?!»

Лань Ван Цзи нахмурился и низко произнес: «Не говори о нем».

Уловив недобрые интонации, Вэй У Сянь удивленно замер, но тут же ответил: «Ладно. Не буду».

Немного подумав, он снова заговорил: «Эм… Хань Гуан Цзюнь, не обращай внимания на то, что он сказал, ладно?»

Лань Ван Цзи уточнил: «На что именно?»

У Вэй У Сяня дернулся глаз. «На все. Этот сопляк с детства таким был. Стоит ему разозлиться, он болтает все, что в голову взбредет, какими бы дурными ни были слова. В такие моменты он забывает о манерах и воспитанности. Он скажет что угодно, выдумает самые ужасные оскорбления, лишь бы вывести противника из себя. За все эти годы он нисколько не исправился. Пожалуйста, не принимай близко к сердцу».

Говоря это, он тайком посматривал на Лань Ван Цзи, и его сердце постепенно тяжелело.

Вэй У Сянь изначально думал - или же надеялся, - что Лань Ван Цзи не примет слова Цзян Чэна близко к сердцу. К его неожиданности Лань Ван Цзи сделался совсем угрюмым, даже не ответил обычным «мгм».

Казалось, Лань Ван Цзи был расстроен оскорблениями Цзян Чэна даже сильнее, чем Вэй У Сянь мог себе представить. Возможно, ему просто не нравился характер Цзян Чэна или, возможно… ему особенно претило быть названным «бесстыжим», «бесцеремонным» и «неизвестно кем». В конце концов, орден Гу Су Лань всегда славился праведностью. Да и сам Хань Гуан Цзюнь никогда и ни у кого не ассоциировался с подобными словами.

Хотя за последние несколько дней Вэй У Сянь чувствовал, что Лань Ван Цзи относится к нему намного лучше и совсем по-другому, чем к другим людям, он никогда не осмеливался предположить, насколько же «лучше» было это отношение, или было ли это «по-другому» именно того рода, о каком он думал. Вэй У Сянь всегда считал, что самоуверенность никогда не бывает излишней, и вел себя соответствующим образом. Поэтому легенды частенько приписывали Старейшине И Лин бурную любовную жизнь, но на самом деле он никогда прежде не испытывал подобных волнений. Вэй У Сяню раньше казалось, что Лань Ван Цзи слишком легко понять, но теперь все было иначе. Страшно представить, что из них двоих только ему одному их отношения видятся именно такими, что он лишь принимает желаемое за действительное, что в нем слишком много самоуверенности.

Лань Ван Цзи молчал. Вэй У Сянь хотел развеять напряжение шуткой, уж в этом ему мастерства было не занимать, но побоялся, что вынужденный смех лишь усугубит неловкость. После некоторого колебания он вдруг спросил: «А куда мы направляемся?»