Мосян Тунсю Mo Xiang Tong Xiu - Магистр дьявольского культа (Mo Dao Zu Shi)

Однако, несмотря на то, что некоторые проклятые метки ему не поддавались, Вэй У Сянь все равно мог переместить их на свое собственное тело.

Вскоре Цзинь Лин очнулся и дотронулся до своей шеи, все еще ощущая приступ боли. Он так взбесился, что тут же вскочил на ноги и обнажил меч: «Да как ты смеешь бить меня! Даже мой дядя никогда не поднимал на меня руку!»

Вэй У Сянь воскликнул: «Да неужели? А не он ли постоянно обещает сломать тебе ноги?»

Цзинь Лин пылал гневом: «Это всего лишь слова! А ты, сумасшедший обрезанный рукав, что тебе от меня надо?! Да я тебя…»

Вэй У Сянь поднес ко рту сложенные лодочкой ладони и крикнул за спину Цзинь Лину: «Эй! Хань Гуан Цзюнь!»

Цзинь Лин боялся Лань Ван Цзи даже больше, чем Цзян Чэна. В конце концов, дядя был из его собственного клана, а Хань Гуан Цзюнь – из чужого. Перепуганный до смерти, он пустился наутек, крича на ходу: «Ах ты грязный педик! Чокнутый чудила! Я тебя запомнил! Это еще не конец!»

Вэй У Сянь так громко хохотал ему вслед, что чуть не задохнулся. К тому времени как Цзинь Лин исчез за горизонтом, грудь его уже болела от напряжения, и Вэй У Сянь усилием воли справился с приступом смеха, как следует прокашлявшись. Наконец-то у него выдалась свободная минутка, чтобы все обдумать.

Цзян Фэн Мянь забрал к себе Вэй У Сяня, когда тому было девять.

Большинство воспоминаний тех лет были подернуты туманной дымкой. Но мать Цзинь Лина, Цзян Янь Ли, все помнила и даже поделилась некоторыми из них с Вэй У Сянем.

Она говорила, что с тех пор, как ее отец услышал, что оба родителя Вэй У Сяня погибли в бою, Цзян Фэн Мянь беспрестанно искал дитя своих покойных друзей. И его поиски увенчались успехом: он, наконец, нашел ребенка в И Лин. Когда он впервые увидел Вэй У Сяня, тот стоял на коленях на земле и ел очистки фруктов, выброшенные кем-то на улицу.

Зимы и весны в И Лин довольно суровы, ребенок же был замотан в негодные тонкие одежды, изодранные в коленях в лоскуты, а на ногах красовались разные башмаки, не подходящие по размеру. Он наклонился, пытаясь отыскать еще очисток, и Цзян Фэн Мянь позвал его. Вэй У Сянь все еще помнил, что в его имени был иероглиф «Ин», и поднял голову. Щеки его покраснели и потрескались от холода, но на лице все равно сияла улыбка.

Цзян Янь Ли рассказывала, что мальчик родился с улыбкой на устах. Какое бы несчастье ни случилось, Вэй У Сянь не принимал его близко к сердцу; в какой бы ужасной ситуации он ни оказался, Вэй У Сянь по-прежнему не унывал. Возможно, в каком-то смысле такое отношение к жизни могло показаться чересчур беспечным, или даже сам Вэй У Сянь – жестоким человеком, но на самом деле все было не так уж и плохо.

Цзян Фэн Мянь угостил Вэй У Сяня кусочком дыни, и ребенок позволил увести себя. В те годы Цзян Чэну тоже было около восьми или девяти лет, и в Пристани Лотоса он держал нескольких щенков для игр и развлечений. Узнав, что Вэй У Сянь панически боится собак, Цзян Фэн Мянь счел нужным, чтобы Цзян Чэн уступил гостю и отослал псов прочь. Цзян Чэн же очень этого не желал. Однако, перебив кучу вещей, учинив тысячи скандалов и проревев дни подряд, он, наконец, смирился.

Из-за этого Цзян Чэн довольно долго испытывал к Вэй У Сяню неприязнь, но когда они познакомились поближе, то стали неразлучны и часто проказничали вместе. Если они вдруг встречали собак, то Цзян Чэн прогонял их, а затем безудержно хохотал над Вэй У Сянем, который уже успевал забраться на дерево.

Вэй У Сянь полагал, что Цзян Чэн всегда будет за него, а Лань Ван Цзи – против. Он и помыслить не мог, что все так перевернется с ног на голову.

Вэй У Сянь направлялся к оговоренному с Лань Ван Цзи месту встречи. Под редкими огнями, мерцающими в ночи, не бродило никаких случайных прохожих, потому Вэй У Сяню не пришлось крутить головой по сторонам: он сразу же заметил высокую фигуру в белом, с опущенной головой неподвижно стоявшую в конце улицы.

Прежде чем Вэй У Сянь успел издать хоть звук, Лань Ван Цзи поднял глаза и увидел его. После короткого противостояния взглядов, он с мрачным выражением лица двинулся навстречу Вэй У Сяню.

Вэй У Сянь, сам не зная почему, невольно сделал шаг назад.

Он почти мог разглядеть налитые кровью прожилки в глазах Лань Ван Цзи. И он вынужден был признать… Лицо Лань Ван Цзи внушало нешуточный страх.

Однако, стоило Вэй У Сяню сделать шаг назад, как внезапно его лодыжка подвернулась, а сам он зашатался, будто вот-вот растянется на земле. Лань Ван Цзи, тотчас же изменившись в лице, поспешил к нему и крепко схватил за запястье, как тогда на горе Дафань. Через мгновение Вэй У Сянь уже твердо стоял на ногах и только собрался открыть рот, как вдруг Лан Ван Цзи опустился перед ним на одно колено, намереваясь осмотреть пострадавшую конечность. От подобных действий Вэй У Сянь пришел в совершеннейший ужас: «Н-н-нет, Хань Гуан Цзюнь! Ты не обязан этого делать!»

Лань Ван Цзи слегка приподнял голову, насквозь просверлив Вэй У Сяня светлыми глазами, затем вновь опустил взгляд и молча продолжил закатывать штанину. Запястье Вэй У Сяня по-прежнему находилось в плену, потому единственное, что ему оставалось, – это любоваться небосводом.

Вся нога Вэй У Сяня оказалась поражена сплошным черным кровоподтеком – проклятой меткой.

Лань Ван Цзи довольно долго, не моргая, смотрел на нее, а потом с горечью в голосе произнес: «Я оставил тебя одного всего на несколько часов».

Вэй У Сянь пожал плечами: «Несколько часов – довольно длительный срок, мало ли что может случиться. Ну, хватит. Вставай».

Он потянул Лань Ван Цзи вверх: «Это ведь всего лишь обычная проклятая метка. Когда тварь придет за мной, мы просто убьем ее и все. Ты же поможешь мне, Хань Гуан Цзюнь? Боюсь, один я не справлюсь. И кстати, ты поймал нашего лазутчика? Где он сейчас?»

Лань Ван Цзи взглядом указал на вывеску постоялого двора в конце улицы. Вэй У Сянь продолжил: «Тогда давай сначала закончим с каменной крепостью», и бодро отправился в путь. Поначалу он не заметил никакого неудобства, но теперь ощутил в ноге некую немоту, скорее всего, от Цзы Дяня. Что ж, по крайней мере, Цзян Чэн ограничил силу кнута, и Вэй У Сянь не превратился в обугленный, как от удара молнии, труп.

Лань Ван Цзи остался неподвижно стоять позади. Внезапно он окликнул: «Вэй Ин».

Вэй У Сянь замер. Через секунду он сделал вид, будто не слышал, чье имя назвал Лань Ван Цзи, и отозвался: «Что?»

Лань Ван Цзи сказал: «Ты перенес эту метку с тела Цзинь Лина, так ведь».

Это был не вопрос, а утверждение.

Вэй У Сянь ничего не ответил. Тогда Лань Ван Цзи продолжил: «И ты встретил Цзян Вань Иня».

Отпираться было бесполезно: шрам от Цзы Дяня поверх проклятой метки выдавал его с головой. Вэй У Сянь обернулся и сказал: «До тех пор пока мы оба существуем в этом мире, мы обязательно встретились бы, рано или поздно».