Синтия Хэнд - Священная [litres]

– А зачем мне ей что-то рассказывать? Уверена, даже если я решусь это сделать, она вновь засыплет меня банальностями о том, что мне нужно доверять своим чувствам, слушать свое сердце и так далее. Кроме того, мы еще и сами не поняли, что это, – объясняю я. – Возможно, это просто сон. Людям часто снятся одни и те же сны.

– Решать тебе, – говорит она.

– Давай лучше поговорим о чем-то другом, – прошу я.

Так мы и делаем. Обсуждаем дождь, который, по мнению Анджелы, уж слишком затянулся. Болтаем о Неделе Духа [4] Неделя Духа – это событие в начале учебного года, когда ученики в течение недели каждый день надевают какую-то тематическую одежду (например, пижамы, гавайские костюмы и т. д.), а в конце недели обычно проводится спортивный матч и встреча выпускников, где выбирают короля и королеву бала. в школе и о том, справедливо ли будет использовать свои способности во время игры в женский американский футбол, которая состоится в среду. Затем подруга рассказывает мне о старинной книге, которую отыскала летом в Италии и в которой, кажется, находился список всех обладателей ангельской крови в семнадцатом веке.

– Мне показалось, что они все объединены в одну группу, – объясняет она. – Congregarium celestial – что дословно переводится как «стадо ангелоподобных». Община. И именно тогда у меня возникла идея создать Клуб Ангелов.

– А что еще интересного приключилось с тобой в Италии? – спрашиваю я. – Ну, скажем, с сексуальным итальянским парнем, о котором ты мне сейчас расскажешь?

Ее щеки мгновенно заливаются румянцем. Она качает головой и утыкается в тарелку, словно увидела там что-то интересное.

– У меня нет парня. Итальянского или какого-то другого.

– Ну-ну.

– Это было глупо, – говорит она. – И мне не хочется об этом говорить. Давай так: я не стану приставать к тебе по поводу Кристиана, а ты не станешь вспоминать о несуществующем итальянском парне.

– Но мы уже успели поговорить о Кристиане. Так что это не очень-то справедливо, – говорю я.

Но, к моему удивлению, в ее глазах отражается такая неподдельная боль, что я решаю закрыть эту тему.

Вот только мои мысли вновь возвращаются ко сну, Кристиану и тому, что он присматривает за мной и поддерживает меня, не давая упасть. Будто он опекает меня. Будто лишь он один не дает мне сбиться с пути.

Вот только мне неизвестно, куда ведет этот путь.

Когда мы выходим на парковку, меня внезапно окутывает скорбь. По крайней мере, мне кажется, что это скорбь. Вот только она не такая ошеломляющая, как в тот день в лесу. Она не парализует меня, как бывало прежде. Вместо этого за несколько секунд мое веселое настроение сменяется желанием разрыдаться.

– Эй, ты в порядке? – спрашивает Анджела, пока мы идем к машине.

– Нет, – шепчу я. – Я чувствую… грусть.

Ее глаза становятся круглыми, словно блюдца, и она замирает. А затем начинает оглядываться по сторонам.

– Откуда? – вскрикивает она. – Где он?

– Не знаю, – отвечаю я. – Не могу понять.

Подруга тут же хватает меня за руку и тянет к машине. Она ускоряет шаг, но при этом старается сохранять спокойствие на лице, словно ничего и не случилось. Даже не спрашивает меня, может ли сесть за руль моей машины, вместо этого идет прямо к водительскому месту.

– Пристегнись, – приказывает она, как только мы забираемся в салон. И быстро заводит машину и выруливает с парковки. – Не знаю, куда ехать, – признается она, но в ее голосе помимо страха слышится еще и возбуждение. – Думаю, нам лучше остановиться в каком-нибудь многолюдном месте. Вряд ли он настолько безумен, что набросится на нас перед толпой туристов. К тому же мне не хочется приводить его домой. – Она быстро проверяет зеркала. – Позвони своей маме. Сейчас же.

Я принимаюсь рыться в сумочке в поисках телефона. А затем звоню маме. Она берет трубку с первого же гудка.

– Что случилось? – спрашивает она.

– Думаю… возможно… мы наткнулись на Чернокрылого.

– Где вы?

– В машине на сто девяносто первом шоссе, едем на юг.

– Езжайте к школе, – говорит она. – Встретимся там.

Кажется, это были самые долгие пять минут в моей жизни. Но наконец мама приземляется на парковке у Старшей школы Джексон-Хоул и забирается на заднее сиденье.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает она, трогая мою щеку, словно у меня обычная лихорадка.

– Уже лучше. Кажется.

– Вы его видели?

– Нет.

Она поворачивается к Анджеле.

– А ты? Ты что-нибудь почувствовала?

Подруга пожимает плечами.

– Ничего. – В ее голосе слышится нотка разочарования.

– И что же нам теперь делать? – интересуюсь я.

– Давайте подождем, – говорит мама.

Поэтому мы ждем, ждем и еще немного ждем, но так ничего и не происходит. Мы молча сидим в машине, наблюдая, как дворники сметают капли дождя со стекла. Время от времени мама интересуется моим самочувствием, но мне трудно подобрать правильные слова, чтобы описать его. Поначалу я чувствовала дикий ужас оттого, что Семъйяза появится и убьет нас. Затем все сменилось простым страхом, что нам придется собрать вещи и уехать из Джексона, а я больше никогда не увижу Такера. Но еще через пару минут все стало легким испугом. И, наконец, смущением.

– Наверное, это была не скорбь, – признаю я. – Ведь чувство было не таким сильным, как раньше.

– Я бы удивилась, если бы он пришел за нами так скоро, – говорит мама.

– Почему? – спрашивает Анджела.

– Потому что Семъйяза слишком самолюбив, – отвечает мама как ни в чем не бывало. – Клара оторвала ему ухо и вдобавок обожгла руку и голову, и мне не верится, что он захотел бы показаться кому-то на глаза, пока не исцелится. А у Чернокрылых это происходит очень долго.

– Я думала, на них все быстро заживает, – говорит подруга. – Ну, знаете, как на вампирах или ком-то подобном.

– Вампиры, – усмехается мама. – Ну конечно. Раны Чернокрылых заживают долго, потому что они не подпитываются целительными силами этого мира. – Она снова касается моей щеки. – Ты правильно сделала, что, выйдя из закусочной, тут же позвонила мне. Даже если это оказался не Чернокрылый. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть о случившемся.

Анджела вздыхает и поворачивается к боковому окну.

– Прости, – посмотрев на маму, выдавливаю я. – Наверное, я слегка перенервничала.

– Не извиняйся, – отмахивается она. – Тебе пришлось многое пережить.

Они с Анджелой меняются местами, и уже через мгновение мама выруливает со школьной парковки и везет нас обратно в город.

– Что-нибудь чувствуешь? – спрашивает она, когда мы проезжаем мимо ресторана.

– Ничего, – пожав плечами, отвечаю я. – Кажется, я просто схожу с ума.

– Не имеет значения, была это ложная тревога или нет. Когда-нибудь Семъйяза придет за нами, Клара. И ты должна быть к этому готова.