Дракмир - Маг Азидал. Война

К моему сожалению, побыть долго с любимой нам не дали. Война не ждет, так что я сменил пару уставших магов на стенах, и остаток ночи провел довольно скучно... На стенах, сражаясь, исцеляя и снова сражаясь.

Кровь демонов паршиво отстирывается, к слову, а стоны раненных воинов я перестал замечать почти сразу, они стали подобны шуму морского прибоя, никогда не утихающего, лишь слышного чуть тише или громче.

На стенах пылают жаровни, грея лица и давая оранжевые блики на доспехи и щиты, изредка на угли попадает кровь демонов, и жаровни с алчностью пожирают подношение с шипением и треском. Не только тусклые угли дают свет, над крепостью не угасают Синие Огни, крутясь над башнями подобно звездам, освещают крепость и землю на сотни шагов от стен.

Магический свет отгоняет ночной мрак, и пускай для врага мы все стали легкими мишенями, это был осознанный выбор... Демонам темнота не помеха, а для людей свет, хотя бы такой - синоним надежды, прогоняющий инстинктивный страх перед тьмой.

И в кои-то веки Первые могут развернуться всласть, похоже у сереборцев стрелы кончились. Стреляют, конечно, но так, без острастки. По ночам демонов над крепостью столько, что лучники скорее "своих" пересшибают, чем заденут хоть одного мага.

- Не спи! - подстегнул Малагор.

Мастер Мощи сражается рядом, неистовый, не высказывающий усталости. Сберегая магию для тварей покрупнее, Малагор бьется обычным, солдатским копьем. Нет в этом простом оружии никакой магии или величия, но Первый заставляет воздух петь от яростных выпадов копьем, а когда резко останавливается, древко гудит, подобно дремлющему зверю. Не зря говорят, что не оружие делает воина великим, но воин - оружие. Уверен, напившись крови демонов, это копье наверняка скоро обретет необычные свойства, не всегда полезные для хозяина.

- Я и не сплю, - лениво отвечаю магу, сшибая порывом ветра летающего демона. - Просто ты так разошелся, не подойти.

Пускай для солдат мы как древние Герои, с легкостью повергающие зло... Не видят воины капельки пота на лбу Малагора, не видят, как древко копья скользит в окровавленных ладонях иногда, кожа не успевает заживать, срывая новые мозоли.

Не видят они, с каким трудом и поистине скупердяйской мерой я трачу ману на точные, но уже не могущие убить даже низшего, заклинания. Демонов слишком много...

Демоны ползут по стенам извращенными тенями, цепляются за гладкий камень острыми когтями и карабкаются, лезут наверх, к живой плоти и душам, уже порченых страхом и ростками отчаяния. Воины с брезгливостью сшибают их десятками, бросая камни и даже трупы демонических тварей помельче, и летят вниз с визгом эти твари, чтобы снова лезть наверх, даже с переломанными костями.

Кому-то из демонов везет, и они добираются до самых зубцов, что давно красуются царапинами от стрел и сколами от ударов меча и копья. С легкостью гнилых фруктов лопаются противные головы от удара копья солдата, а коли увернется, то встретит тварь товарищ по отряду, встретит, как полагается людям встречать демонов - сталью меча и топора.

- Нога, - стонет рядом солдат, зажимая кровоточащую рану над коленом, неестественно спокойно повторяет вновь и вновь: - Нога болит...

Он рухнул на пол, будто не ногу ранило, а лишился души и всех сил, что его питали. Не тело его сломила очередная рана, прямо посреди бесконечного сражения, но боевой дух. Пустым взглядом он встречает смерть в виде низшего демона, что протискивается меж зубцов стен и бросается на него, раззявив тухлую пасть.

Таких, похожих на облезлых крыс размером с человека, я ненавижу больше других. Слишком прыткие твари!

- Сдохни!

Успел, взметнулось пламя алым фонтаном меж жертвой и охотником, сожгло дотла и черной копоти порождение колдунов. И изрядно опалило брови солдата, что так и стоит на одном колене, да пялится в пустоту, одна рука на ране, а вторая так и не выпускает рукоять меча из мертвой хватки.

- Вставай, боец, - рывком за потерявший белизну меховой воротник вздергиваю его на ноги.

Как бывало уже не раз, делюсь силой и целебной магией. Оплеуха заставила шлем звенеть от удара, а в глазах бойца проясняется. Вижу, как резко расширяются черные зрачки, глядя мне через плечо. И тут же лезвие меча солдата пронзает летающего беса за моей спиной.

- Молодец, - удостаивается скупой похвалы воин. - Выживешь до утра, прикажу выдать десяток золотых.

Мужик правильно понял посыл, крепче стиснул меч, и так же скупо ответил:

- Есть выжить до утра.

Уже через минуту я потерял его среди новой круговерти сражения, прикрывая спину неистового Малагора, что желает любой ценой сохранять вокруг себя мертвую зону величиной в длину копья. И даже безмозглые демоны страшатся яростного оскала Мастера Мощи и алчного до крови блеска в зеленых глазах.

- Огни! - орут нам с южной башни, и люди передают по стене: - Огни гаснут!

Синие Огни привлекают мелких тварей, и приходится обновлять уничтоженные время от времени. А маг на той стороне не стремится зажечь новые...

- Я проверю! - крикнул Малагору.

А собрат по Гильдии будто и не услышал, ни кивка от него, ни слова, только мощнее закружилось копье, отрывая крылья летающих бесов, протыкая головы лезущих на стены, и кроша черепа тупым концом.

Я прорываюсь на юг по стенам, оскальзываясь на лужах крови и останках демонов, что медленно истаивают черным дымком, без следа растворяясь в Астрал. Не попадается на глаза ни единого спокойного участка, сражаются все и везде.

Поймал себя на мысли, что каждый воин и маг, и почти каждый камешек Глан Дуир этой ночью окрасились в цвета Гондарии... Алый, яркий красный цвет, какой не даст ни одна краска, кроме крови. Немного иронично, если взглянуть на это не под углом ужаса и страха. Находить иронию в безвыходных бедах и сражениях, чтобы не терять надежду и страсть к битве, я научен этому Амоном давным-давно... Так давно, что уже не помню лицо учителя. Только привкус его Эфирной Магии, и всегда спокойный, поучающий голос. Чтобы он сказал, глядя на меня сейчас?

- Лорд Азидал! - рыкнули с верхушки башни. - Сюда!

- Ландик, - выдохнул я, поднявшись по винтовым лестницам и узнав знакомую зверскую рожу. - Живой еще.

- Ага! - с весельем в голосе согласился серый.

Здесь, на башне, летающих тварей больше всего, но Ландик любой битве радуется пуще голой бабы в постели, с ревом медведя он рвет щуплые тельца демонов на части лезвием двуручного меча, уже давно тупого от костей врагов.

- Там ваш, - кивнул он на кучку серых, что кругом окружили лежащее тело.

Все оказалось прозаично и грустно... Маг на южной башне лишился сознания от перерасхода сил, и только благодаря воинам барона все еще живой. Без левой руки правда, но живой, Ландик успел до того, как беднягу Первого сожрут заживо.