Джордж Мартин - Битва королей. Книга I

«Голова демона, – скорбно подумал Тирион. – Хорошего же они обо мне мнения».

– Мастер Саллореон, все свои грядущие битвы я намерен вести вот на этом стуле. Мне нужна цепь, а не демонские рога. Поэтому позволь сказать тебе вот что: либо ты будешь ковать цепь, либо носить ее. Выбор за тобой. – Он встал и удалился, не оглядываясь.

Бронн ждал его у ворот с носилками и конным эскортом Черноухих.

– Ты знаешь, куда ехать, – сказал ему Тирион и позволил себя подсадить. Он делал все, что мог, чтобы накормить этот голодный город: поставил несколько сотен плотников на постройку рыбачьих лодок вместо катапульт, открыл Королевский Лес для всех, у кого достанет смелости пересечь реку, послал золотых плащей промышлять съестное на юг и на запад – но в городе его по-прежнему встречали обвиняющими взорами. Крытые носилки защищали его от них и давали время поразмыслить.

Медленно следуя по извилистой Дороге Тени у подножия холма Эйегона, Тирион думал об утренних событиях. Сестра, охваченная гневом, не разглядела истинного значения письма Станниса Баратеона. Его обвинения без доказательств ничего не стоят: главное то, что он именует себя королем. Как-то теперь поступит Ренли? Не могут же они оба сесть на Железный Трон.

Тирион приоткрыл немного занавеску и выглянул наружу. Черноухие ехали по обе стороны от него в своих жутких ожерельях. Бронн впереди расчищал путь. Прохожие смотрели на них, и Тирион играл сам с собой, стараясь различить среди них осведомителей. Те, у которых наиболее подозрительный вид, скорее всего невинны – а невинных следует остерегаться.

Место, куда он направлялся, находилось за холмом Рейенис, и на улицах было людно, поэтому на дорогу ушел добрый час. Тирион подремывал, но проснулся, когда носилки остановились, протер глаза и вышел, опершись на руку Бронна.

Дом был в два этажа, внизу каменный, верху деревянный. В одном его углу торчала круглая башенка. Стекла во многих окнах были цветные. Над дверью покачивался красивый фонарь в виде шара из позолоченного металла и алого стекла.

– Бордель, – сказал Бронн. – Зачем мы сюда явились?

– Зачем, по-твоему, люди посещают такие места?

– Тебе Шаи мало? – засмеялся наемник.

– Для походных утех она неплоха, но мы больше не на биваке. У маленьких мужчин большой аппетит, а здешние девки, как мне сказали, достойны самого короля.

– Разве он уже дорос для таких дел?

– Речь не о Джоффри. О Роберте. Это был его излюбленный дом. – Впрочем, и Джоффри, быть может, в самом деле уже дорос. Об этом стоит подумать. – Если ты и Черноухие захотите поразвлечься, валяйте, но у Катай девушки дорогие. На этой улице есть дома подешевле. Оставь здесь одного человека, чтобы он знал, где найти других, когда я пожелаю вернуться.

– Будет сделано, – кивнул Бронн. Черноухие заухмылялись.

Внутри Тириона встретила высокая женщина в развевающихся шелках, с черной кожей и глазами цвета сандалового дерева.

– Катая, – с низким поклоном назвалась она. – А ваша милость…

– Обойдемся без имен – они опасны. – Здесь пахло диковинными специями, а мозаика на полу изображала двух женщин, сплетенных в любовном объятии. – У тебя тут красиво.

– Это плод моих долгих трудов. Рада, что деснице у нас понравилось. – Голос ее, похожий на текучий янтарь, играл переливами Летних островов.

– Титулы могут быть не менее опасны, чем имена. Покажи мне своих девушек.

– С великой радостью. Вы найдете, что они столь же нежны, как и прекрасны, и искушены во всех искусствах любви. – Она сделала грациозный жест рукой, и Тирион последовал за ней со всем достоинством, которое позволяли его ноги – вдвое короче, чем у нее.

За резным мирийским экраном с изображениями цветов и задумчивых дев, позволяющим наблюдателю оставаться невидимым, располагалась общая комната. Старик наигрывал на свирели что-то веселое. В алькове пьяный тирошиец с пурпурной бородой, развалясь на подушках, держал на коленях женщину. Он расшнуровал ей корсаж и поливал груди вином из чаши, а потом слизывал. Еще две девицы играли в плашки у цветного окна – одна конопатенькая с голубым веночком в медовых волосах, другая с кожей черной и гладкой, как темный янтарь, большими глазами и маленькими острыми грудками. Их просторные шелка придерживались на талии бисерными поясками. Сквозь тонкую ткань на солнце, льющемся через цветные стекла, просвечивали их юные тела. Тирион ощутил трепет возбуждения.

– Осмелюсь предложить вам темнокожую, – сказала Катая.

– Она совсем еще ребенок.

– Ей шестнадцать, милорд.

«В самый раз для Джоффри», – подумал Тирион, вспомнив слова Бронна. Его, Тириона, первая женщина была еще моложе. Какой застенчивой казалась она, когда впервые сняла через голову платье. Длинные темные волосы и голубые глаза, где впору утонуть – он и утонул. Как давно это было… экий ты дурак, карлик.

– Эта девушка родом с твоих земель?

– В ней течет летняя кровь, милорд, но родилась моя дочь здесь, в Королевской Гавани. – Должно быть, он не сдержал своего удивления, и Катая сказала:

– У нас женщине не зазорно быть в доме мягких подушек. На Летних островах высоко ценят тех, кто способен доставить удовольствие в любви. Многие знатные юноши и девы посвящают такому служению несколько лет после своего созревания, угождая этим богам.

– При чем же здесь боги?

– Боги создали не только наши души, но и тела – разве не так? Они дали нам голоса, чтобы мы возносили им молитвы. Они дали нам руки, чтобы мы строили им храмы. Они вдохнули в нас желание, чтобы мы и этим способом поклонялись им.

– Не забыть сказать об этом верховному септону. Если бы я мог молиться своим мужским естеством, я был бы гораздо набожнее. С радостью принимаю твое предложение.

– Сейчас позову дочь. Пойдемте.

Девушка встретила его у подножия лестницы. Она была выше Шаи, хотя и не такая высокая, как мать. Ей пришлось стать на колени, чтобы Тирион мог поцеловать ее.

– Меня зовут Алаяйя, – сказала она с легкой тенью материнского акцента. – Идемте, милорд. – Держа его за руку, она поднялась на два пролета вверх и пошла по длинному коридору. Из-за одной двери слышались стоны и крики, из-за другой – смешки и шепот. Член Тириона готов был выпрыгнуть наружу. «Не опозориться бы», – подумал он, поднимаясь с Алаяйей на башенку. Дверь наверху была только одна. Алаяйя ввела его внутрь и закрыла ее. Он увидел большую кровать под балдахином, высокий шкаф с резными любовными сценами и узкое окно, застекленное красными и желтыми ромбами.

– Ты очень красива, Алаяйя, – сказал Тирион. – Само совершенство с головы до пят. Но сейчас меня более всего занимает твой язычок.

– Милорд сам убедится, что мой язычок хорошо выдрессирован. Меня с малых лет учили, когда пускать его в ход, а когда нет.