Екатерина Николаичева - Безумие Силы [СИ]

Плавный ход моих размышлений был прерван грохотом ударившихся о стены дверных створок. В читальный зал с ветерком ворвалась Элдара, вихрем пронеслась вокруг, резко остановилась и пристально на меня глянула. Волосы вокруг неё нервно извивались, показывая значительную степень раздражения и волнения.

— Слушай сюда, Мир, — довольно угрожающим тоном начала она. — Мне нужно отправиться по кое-каким делам, — тут она умолкла, явно соображая, что бы такого сказать ещё.

— А, понятно, — я подпёр голову кулаком и ленивым движением руки стащил первую книгу из стопки, открыл на первой странице и прочёл название.

— Оставляю школу на тебя и на Хорну. Смотри, чтобы, когда я вернулась, всё было в порядке!

И, высказав мне это, она телепортировалась прямо с того места, где стояла. Я некоторое время созерцал образовавшуюся на её месте пустоту. Затем всё тем же ленивым движением закрыл книгу. Возвращать её в стопку было лень.

— А ты изменился, — задумчиво проговорил призрак, глядя на меня.

— Правда? — зевнул я, удобно положив голову на книгу.

— Стал как-то более спокойным, что ли, — продолжал развивать свою мысль хранитель. — Можно сказать, повзрослел. Похоже, случившееся у эльфов пошло тебе на пользу.

— Ага, — вяло отозвался я, закрывая глаза.

— Хм, — в голосе призрака послышалось недоумение. — Даже не знаю, к лучшему это или нет.

Смысл его слов до меня уже не доходил. Убаюканный его голосом, я засыпал, погружаясь в темноту сна всё глубже и глубже. И только когда сон уже практически полностью завладел моим усталым разумом, мелькнула одна чёткая и довольно ехидная мысль.

Вернувшись из эльфийского государства и познав все минусы заклинания приглушения эмоций, я решил пойти немного другим путём. Действительно, такое убойное количество успокоительного не может не изменить человека!

Двумя днями ранее.

Кэрин задумчиво посмотрела вниз из высокого узкого окна и вздохнула. Определённо, сложившаяся ситуация ей не нравилась. Она резко развернулась и быстрыми уверенными шагами направилась прочь по коридору. Остановилась возле нужной двери и легко постучала.

— Входите.

— Папа, — Кэрин тихо подошла к сидящему за бумагами герцогу.

— Ты чего-то хотела? — невысокий коренастый человек устало откинулся на спинку изящного резного стула и внимательно посмотрел на дочь своими карими, такими же, как и у дочери, с золотистыми искорками глазами.

— Нам нужно идти.

— Что-то увидела? — герцог сразу же насторожился.

— Совсем немного, но этого достаточно, — в голосе Кэрин послышалось лёгкое сомнение, но тут же угасло под напором решимости.

Герцог продолжал внимательно смотреть на свою дочь.

— Как знаешь, детка, — наконец вздохнул он. — Только маме не говори — придумай что-нибудь отвлечённое.

— Думаешь, она поверит? — грустно улыбнулась юная провидица, любопытно глянув из-под кудрявой каштановой чёлки.

— Ты права. Но всё равно…

— Я пойду? — Кэрин наклонила голову в сторону.

— Думаю, бесполезно спрашивать — куда. Явно не обратно в школу.

— Туда мы тоже пойдём, — в голосе Кэрин появилась сталь.

— И что, вот так, вчетвером, и пойдёте? — иронично переспросил герцог.

— Смешной ты, папа. Ну да, вот так, вчетвером, и пойдём. Потом — всемером. А дальше нас будет всё больше и больше. Мы сделаем то, что должны.

— А те, кто будут с тобой…

— Как всегда.

— Всё ещё упорствуешь.

— Это мой выбор.

По лицу герцога пробежала волна противоречивых чувств.

— Хорошо, но помни: ты у нас одна.

Кэрин снова грустно улыбнулась и, кивнув, направилась к выходу из кабинета. На пороге остановилась, чуть обернувшись.

— До встречи, папа, — и вышла, тихо прикрыв за собою дверь.

Её отец ещё долго продолжал вслушиваться в уверенные удаляющиеся шаги, даже тогда, когда их звук затих вдали и наступила вечерняя тишина. Наконец он вновь обернулся к лежащим на столе бумагам.

— Удачи, — всколыхнул тишину усталый шёпот.

— А-а-а-а, как же не к месту эта невозможная война! — Моника зло глянула в красиво отделанное овальное зеркало во весь её рост. — Проклятье! Да за одно это я готова весь Шикр в землю втоптать!!!

— Моника, я понимаю твои чувства, но уж слишком ты разоряешься, — вяло откликнулась Вириэна, вальяжно развалившись на пышном тёмно-бордовом диване, заваленном подушками.

— Но ведь она права, — робко откликнулась Раона, сидящая возле окна и с грустью наблюдающая за погружающимся в сумерки старым садом. — Как только началась война, все балы, расписанные на два месяца вперёд, были отменены, гости разъехались, и нам стало совсем скучно, — она печально-печально вздохнула, и в её больших серых глазах показались слёзы.

— Ну вы дурные, — фыркнула Вириэна. — Хорош комедию ломать, лучше так и скажите, что хотите в этом поучаствовать.

— Поучаствовать в чём? — Моника резко повернулась к Вириэне, а из глаз Раоны мигом исчезли все признаки печали.

— В войне, — многозначительно выговорила Вириэна, приподнявшись на подушках и воинственно сверкнув своими синими глазами.

Чёрные встрёпанные волосы, за зиму немного отросшие, создавали на её голове незабываемый эффект вороньего гнезда, но Вириэне это удивительно шло, как, впрочем, и вся её одежда: бежевые обтягивающие бриджи и простая тёмно-зелёная рубаха без всяких украшений, подпоясанная плетёным шнурком. Некогда бледная кожа была тронута лёгким загаром, а на лице появилось какое-то новое, немного непривычное выражение, не исчезающее даже во сне.

— Ты единственная, кто желает поучаствовать в этом варварском предприятии, Вира, — хмуро отозвалась Моника, чуть прищурившись, глядя на Вириэну.

В ярко-алом, изысканном и прекрасно сидящем на её миниатюрной фигуре платье, с высокой, украшенной драгоценностями причёской и величественной, тщательно рассчитанной позой, она представляла полную противоположность Вириэны, и, если бы не смуглая от природы кожа, эта разница переросла бы в удивительный по своей сути контраст.

— Думаю, она имела в виду кое-что другое, Мони, — задумчиво вставила своё слово Раона.

Она по-прежнему грустно смотрела в окно, и подруги не пытались мешать ей в этом, несомненно, важном для девушки делом. У Раоны была своя трагедия — на одном из проводимых семьёй Кэрин балов она повстречала одного молодого, красивого… В общем, понятно. К несчастью, он оказался офицером какого-то полка, и, как только была объявлена война, покинул гостеприимный замок отца Кэрин.

— И что же я такое имела в виду? — Осторожно переспросила Вириэна, высказавшаяся так согласно некой древней поговорке "у кого что болит, тот о том и говорит".

— Вероятно, ты имела в виду, что эта война затрагивает всех, включая даже нас. Мы просто не можем остаться в стороне, — раздался со стороны двери спокойный голос Кэрин.