Джиллиан - Концепция силы. Юлька (СИ)

А потом неожиданно исполнился не «заказной» сон: приснился соседский мальчишка — якобы ногу сломал. А он и правда сломал её месяца через три после записанного сна. Потом увидела во сне подругу детства, давно не общались — та вроде выходила замуж. Рассказала маме про сон. Из спортивного интереса нашли забытый номер телефона, позвонили — и гневный вопрос: «Нет, ты мне скажи, кто проболтался!» подтвердил увиденное во сне. Были, конечно, сны пустые — из впечатлений обыденной жизни. Например, в конце четверти обязательно снилась школа.

Больше Юлька снов не «заказывала», записывала просто из любопытства: какой из них сбудется? Чтение блокнота превращалось в оригинальное удовольствие — вот это да, оказывается, событие произошло! Об отсутствии «заказных» снов она уже не жалела…

И даже не заметила, что перестала записывать сны… Юлька торопливо вынула из-под матраса затрёпанный, пухлый от записей блокнот и нашла последнюю дату. Конец сентября. Сейчас — конец октября. Месяц. На целый месяц она забыла о своём увлечении? Почему? Потому что снов не было. Или забывала их, просыпаясь. Но ведь она научилась их не забывать.

«В последнее время мне снились кошмары, — вспомнила Юлька. — А просыпаясь резко и неожиданно, конечно же, я их не помнила!» Она опять легла, положила зайца себе на живот. «Зайка, а почему рядом с тобой кошмары не снятся?» И вскочила, и засмеялась: «Я как Ванька-Встанька!»

Чуть не забыла, почему вскочила. Да, не все сны она помнила от и до. Но знала, что достаточно вспомнить частичку сна или даже только впечатление от приснившегося, и можно вытянуть весь сон.

А попробовать сейчас! Вспомнить чуточку кошмара и записать. Всё равно сна ни в одном глазу. Юлька захватила блокнот, бодро приблизилась к столу — и обмерла.

Дыхание восстановилось не скоро. Юлька подвинула стул, села, закинув длинные лапы зайца себе за спину.

«Откуда все эти страшилища? Альбом мой. Но кто рисовал? Когда я пришла вечером, на столе было пусто. Тетради вот они — на полке. Откуда…»

Горсть дождя, брошенная ветром в окно, вновь мелко пробежала по карнизу. Ошпаренная ледяным страхом, девушка обернулась, готовая увидеть за окном серую птицу с распахнутыми крыльями.

Отражение штор, лампы и собственного неясного лица, дальше — сумеречные очертания предметов в рамах чёрного гладкого прямоугольника ночи. Она не двигалась, пока не услышала очередного порыва ветра и не поняла, что на улице дождь. «А если я на самом деле сошла с ума? А если эти рисунки мои и я не помню их, потому что их рисовало моё второе „я“?»

Осмелев, девушка пролистала альбом и обнаружила ещё три страшных рисунка. Но и в этих страшных изображениях она не увидела ничего знакомого. «Альбом-то тоненький… Это сколько ж из него листов выдрано… И где они? Если рисовала я, но ничего о них не помню, значит — спрятала. Куда?»

Юлька устроила тщательный обыск всех трёх ящиков письменного стола. И всё же чуть не пропустила спрятанную под школьными папками не очень объёмную папку. От сильного рывка одна тесёмка вылетела из картона — и листы веером скользнули на ковёр. Юлька на коленях начала собирать их, с изумлением рассматривая набор ужасов в карандашной плоти.

— Я помню, что у меня бессонница среди ночи, — шёпотом заговорила она, — но я в упор не помню, что рисовала что-то подобное по ночам. Не помню — и всё. — И добавила удивлённо и обречённо: — Точно. Пора в психбольницу.

Будь зайчишка живым существом, он бы задохнулся от судорожной хватки Юльки. Однако хватка продолжалась недолго. Рука Юльки дрогнула над альбомным листом с фиолетовым монстром.

— Смотри-ка, кофейный сервиз…

Пытливо исследуя размашистые линии, она успокоенно примерялась к новой мысли: «Я тогда, вечером, в магазине здорово перепугалась. Ночью рисовала — утром забыла совершенно. Может, это не раздвоение личности? Может, это перенапряг, и сознание, или подсознание, или что там ещё, избавляется от перенапряга таким образом?»

Тонюсенькую мыслишку: «Оправдываешься?», пытавшуюся проскользнуть в её правильные рассуждения, она не подпустила и близко. Нашлась всё объясняющая причина, и Юлька была на грани слёз от счастья: «Вокруг стрессы. Каждый избавляется от них, как может. Кто-то пьёт. Кто-то ходит в плавательный бассейн. О, вспомнила! От стресса даже слепнут! Где-то читала. Организм так воюет с напряжением. Но… тогда… Тётя Катя права? Я попала в замкнутый круг? Школа — каждодневный стресс, и моя психика сбрасывает его таким образом? Но почему я не замечаю, что работа в школе мне в тягость? Привычка к напряжению? Помнится, где-то читала, люди даже привыкают к головной боли и не замечают её… К чему мы пришли? Господи… Менять работу? Да я ведь больше ничего не умею, а учить у меня неплохо получается. Взять административный? Учебный год только начался. А жить на что? И как бросить детей? У меня три класса. Кто их возьмёт среди учебного года?..»

И эхом услышала ехидный голос мамы: «Есть ещё один способ отдохнуть и сменить обстановку. Выйти замуж и родить ребёнка». Юлька покачала головой: «Тебе бы всё о своём, мама. А ты представь, какой психованный ребёнок может родиться от такой психованной, как я!»

Она поставила пачку листов ребром, подровняла их.

— У моего стресса жутковатые рожи…

Не отпуская пачки из рук, девушка задумалась над проблемой: порвать и выбросить? Оставить на память? Рисунки вон какие яркие и выразительные. Она уже вроде бы даже привыкла к ним. Жалко будет расставаться…

Все думы перечеркнул вопрос, пустенький такой, но очень настырный: листы, найденные в папке, отделены от альбомного корешка аккуратно, а сегодняшние рисунки сделаны прямо в альбоме. Глупая, пустячная мысль, но очень беспокойная… Юлька вздохнула: «Была бы я специалистка по психике или психологии…», вложила листы в папку — и нагнулась к нижнему ящику. И — замерла. Привычное движение потянуло воспоминания. Всё правильно. Она готовилась к ночному рисованию с вечера. Значит, вечером она знала, что произойдёт ночью? Но почему же про этот кусочек вечера она абсолютно ничего не помнит? Тоже последствия стресса?

И — снова резкая смена размышлений: «Эти листы похожи на ловушку! Я с вечера готовлю своим снам ловушку!»

Юлька затрясла головой: «Всё… Хватит… Запуталась! Хочу спать! Мне надо спать, хотя этому „хочу спатю“ спать не хочется!»

На часах полчетвёртого. Девушка решительно залезла под одеяло и крепко зажмурилась. Поверх одеяла теперь виднелись две головы: одна с разлохмаченными волосами, вторая — ушастая. Вскоре дыхание Юльки затихло. Она расслабилась, уснула.

Рисунки были специально оставлены на столе. Юлька не хотела снова забывать. Ночная встряска не дала ей возможности быть более вдумчивой и сосредоточенной. А ведь, приглядевшись, она, вероятно, убедилась бы, что права в своём последнем предположении: чудовища пойманы в ловушку.