Андрей Земляной - Мастер дорог

— Что, прячешься за юбку? — Прошипел Сорокин, глядя в упор на Алексея, который отставил вилку, вытер губы салфеткой и неожиданно рассмеялся.

— Вы, знаете, я тут подумал… Вот вы, довольно уважаемый здесь человек. Тысячи сотрудников, может даже миллионы… Денег кучи, столько сколько даже не потратить. Ну я имею в виду на развлечения. Но по сути, — обыкновенный деревенский лавочник. Да, деревня велика, и вы в ней совсем не последний человек. Но вот что вы построили? Что останется после, кроме строчек в компьютерном коде, и кучи ношеных шмоток? Мосты, дороги, дома и музеи? Ну хоть что-то? Нет? А женщины, они будут носить цветы на могилу, и через годы рассказывать внукам о вас, вспоминая тепло ваших рук? Ваше золото — это просто черепки, ваш сын — просто дешёвая мразь, а вы обыкновенный лавочник на окраине галактики. Стоите потеете, вспоминая все те обидные слова, которые хотели мне сказать… Но что-то пошло не по плану, да? Смотрите, вот эта девочка, она даже не знает, как вас зовут. Для неё вы просто кусок агрессивного мяса, который она сейчас превратит в мясо спокойное, и покладистое. И самое обидное, что ей за это вот ну совершенно ничего не будет. Её даже не отругают. Ну, знаете, приехал из города в деревню мальчишка, и случайно на велике, задавил курицу. Деревенские покачают головой, но, дело-то житейское. Курицу в суп, перья в подушку, лапы и прочие останки — барбосу. Так и вас разберут на запчасти. Заводы — туда, деньги — сюда, шмотки прислуге, ювелирку в ломбард, а вам от всех благ мирских красивый камень в изголовье.

Вот честно, да. Нет у меня никакого желания ни ссорится с вами, ни мириться. Просто забыть о таких людях и не вспоминать. Но вы же не успокаиваетесь. Сюда вот пришли. Зачем? Сказать, как я вам безразличен? Ари, отпусти его. Гражданин уже уходит.

— Да… Николай сидевший с Алексеем за столиком покачал головой, глядя на уходящего Сорокина со свитой. — После такого хоть стреляться.

— Да, ладно. Алексей рассмеялся. Это же торговец. У них весьма странные представления о чести. Когда твой бог — деньги, твоя честь — просто пачка бухгалтерских книг.

— Ты сильно изменился. — Николай покачал головой. — Два года тебя не было, а такое ощущение, что лет десять прошло.

— Да многое что случилось. — Алексей невесело усмехнулся. — И драках поучаствовал, и в тюрьме посидел. Правда совсем недолго. Но, слушай, я всё время забываю спросить, а ты меня пербиваешь. У тебя племянник был. У него ещё какая-то редкая болезнь…

— Погибает мальчишка. — Николай вздохнул. А жалко просто не знаю как. Есть в нём искра божья, да даже не искра а огонь. — Он повернулся к жене. — Ксана, помнишь Серёжку?

— Да. — Женщина с улыбкой кивнула. — Мальчик — солнышко.

— Да. — Алексей кивнул. — Значит так. Завтра. — Он посмотрел на свои часы. — Нет уже сегодня, в десять утра, я жду вас в новом комплексе, который у посёлка Пирогово отстроили. Там будут предупреждены. Пусть поедет с ним кто из близких. Мама, папа, или оба вместе. Перейдём с ним в Тессар, и пусть его там подлечат. Я дальше по своим делам улечу, а на обратном пути верну их на Землю. А вообще для таких бедолаг, будем строить современный медицинский комплекс. Сейчас СтройКорпус делает проект, привязанный к местности, и через пару недель начнут строить. Это прямо рядом с порталом, чтобы не размазывать логистику.

— Быстро как у тебя…

— Да, Коль. — Время оно такая штука. Думаешь есть, а на деле, нет совсем.

Сергей Сорокин сидел в своём кабинете в московском доме, и бездумно смотрел в окно. Там, за окном негромко шумел парк, а на столике рядом давно выдохся коньяк в бокале, но владельца заводов, газет, пароходов и вообще любимца судьбы, это мало беспокоило. Какой черт понёс его выяснять отношения с этим щенком, Алексеем Широковым. И баба его. И надо сказать, что вид ствола, смотрящего прямо в лицо, просто парализовал тело. Не было сил не то, что сдвинутся, но даже слово сказать, что позволило Широкову отчитать его словно мальчишку, да ещё и прилюдно. Жаль, что он тогда отозвал награду за голову этого щегла. Надо было удвоить цену, и тогда его башка уже украшала стену в рабочем кабинете. — Олигарх вздохнул, и прижал на браслете клавишу вызова секретаря. — Паша, вызови ко мне на утро понедельника командира Чёрных ос. Они сейчас где-то в Анголе… Пришли за ним самолёт, всё честь по чести, и объясни предварительно что нужно будет похоронить человечка одного здесь в России.

— Слушаюсь Сергей Александрович. — Отозвался секретарь, и снова в кабинете повисла тишина. А прослушивающий это, как и другие помещения оператор контрразведки, тоже нажал клавишу интеркома и назвав пароль, произнёс лишь одну фразу.

— Нужна бригада строителей.

— Строители выехали, — прозвучало в ответ.

Через полчаса, начальник охраны Сергея Сорокина, негромко постучался в кабинет начальника.

— Кто там? — Раздался недовольный голос. — Я же просил не беспокоить. А это ты. — Сорокин узнал своего начальника охраны. — Чего тебе?

— Сергей Александрович, начал заискивающим тоном главный охранник. — Тут вам просили передать…

— Что просили? — Удивился Сорокин, и увидев, как охранник вытаскивает из кармана небольшой пистолет, только и успел округлить глаза и произнести — А? — после чего получил три пули в тело.

Дикая боль скрутила его, и бросила на ковёр.

— Кто? — прохрипел он из последних сил, и удивился перемене которая произошла с его охранником. Вместо серого человечка, вечно занятого какими-то делами, рядом стоял совсем незнакомый мужчина, с лицом профессионального убийцы.

— Не просили передавать. — Спокойно ответил тот, и произвёл контрольный выстрел в голову, расплескав мозги олигарха по полу и мебели.

Потом, двое охранников внесли тело секретаря, пребывающего в нокауте, усадили на пол, и вложив в руку пистолет, поднесли к голове.

Что объединяет народы империи Тессарин. Что нас собирает вновь и вновь после распада, каким долгим он бы ни был. Кто-то скажет солидарность, и будет весьма близок к истине. Кодекс Солидарности, который ограничивает богатых, поднимает бедных и выравнивает всех перед лицом имперского суда, есть величайшее достижение государственной власти.

Ещё, кто-то скажет — честь и тоже будет прав. Честь, это то, что остаётся у нас, когда уходит вера в справедливость и сама жизнь. Честь наша и нашего рода, это то дерево откуда мы, маленькие ростки берём силы для того чтобы жить и сражаться.

А я скажу вера и это будет окончательная истина. Вера в Творцов, во всеобъемлющий замысел, пронизывающий всё сущее, и придающий смысл всей нашей жизни, очень важна. Вера — это то, что остаётся, когда больше нет ни чести ни правды, ни справедливости… ничего. Вера создаёт крепость нашей души и разрушает стены самых мрачных темниц, потому что у кого есть вера, у того есть путь, а значит он бессмертен и вечен.