Ника Ракитина - Книга Кораблей. Чародеи [СИ]

— Послушай, Клаудиа, — не отставала волшебница, — а госпожа Аррайда, она, когда приехала?

— Ну, — конопушки элвилиночки сосредоточенно собрались вокруг нахмуренной переносицы, и девушка посмотрела в потолок: — Это где-то ближе к вечеру было. Ее князь Мадре привез… а еще с ними эта менестрелька была, Цминова дочка; ну, и медведь…

— А где сейчас князь Мадре? — Хельга удивленно переглянулась с Торусом и вздохнула, подумав, что, схватив в тюрьме Сианна, они каким-то образом, очевидно, умудрились прозевать самого старшего князя.

— По-моему, он с невестой куда-то выехал, знаете, поди, князь особо и не докладывает, ежели недалеко. — Клаудиа внезапно широко улыбнулась, — так свадьба у него будет, вам, небось, сказать-то не успели? Он, как госпожу Аррайду привез, так и распорядился все готовить начинать, такой нетерпеливый оказался, — и повариха смущенно прыснула в кулачок.

Торус закашлялся и чуть не подавился яблоком, в которое мрачно вгрызался на протяжении всего разговора. Леди Блэкмунд заботливо постучала его по спине и криво улыбнулась:

— Какая прелесть… И когда, говоришь, свадьба-то?

— Ну, распорядились вроде как завтра, но тут я, честно говоря, сомневаюсь… — кухарка оглянулась на шныряющих по кухне поварят и заговорщицки наклонилась к Хельге, чуть не въехав золотистой макушкой по подбородку Торуса. — Поставить свадьбу готовить эту девицу, у нее ж колено…

— Какое колено?

— Правое. Кажется… ну, она же хромает, пока дойдет, куда нужно…

— Это ты о ком? — слабым голосом спросил Торус и утер ладонью лицо.

— Ну, о дочке Велита, о ком же еще… Ох… легка на помине… — повариха вздрогнула и прислушалась. Из-за неплотно прикрытой двери со стороны коридора доносились неровные шаги и сухой звук, точно кто-то размеренно постукивал деревянной палкой по камню. Тихо скрипнули петли, и на пороге возникла худенькая фигурка в мальчишечьей одежде. Торчащие во все стороны рыжие волосы девушки ярко отсвечивали от очага, а зеленые глаза, влажно поблескивая, жалобно уставились на легата.

— Алёр… — трагическим голосом сказала Сандра Талька, — ты вернулся…

Сердце Хельги ухнуло в пятки. Она крепко сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы хоть немного унять приступ внезапной паники: женщина заметила быстрый и цепкий взгляд, которым Сандра Талька Цмин эйп Лаариваль из-под ресниц окинула и сидевшего на скамье легата, и саму советницу. Слишком уж не соответствовал этот взор тому впечатлению, которое, очевидно, девица старалась произвести. Леди Блэкмунд несколько раз глубоко вздохнула и покосилась на Торуса. Вид у того был довольно кислый: похоже, он тоже почувствовал себя неуютно. «Еще бы, — подумалось Хельге, — расстаться с пленницей, а потом — еще и суток не прошло, — снова столкнуться нос к носу». Талька просто обязана была узнать своего мучителя.

Но, очевидно, сам Судия был сегодня на стороне своих служителей: менестрелька, поморгав длинными ресницами, снова непостижимым образом стала хрупкой маленькой девочкой. Ее огромные зеленые глаза постепенно наливались слезами, готовыми вот-вот потечь через край и зазмеиться блестящими дорожками по розовым щечкам. Красивые, точно изгиб лука, губы слегка подрагивали, а изящные пальцы беспокойно комкали край зеленой шелковой рубахи. Клаудиа, глядя на менестрельку, вероятно, тоже прониклась общим состоянием и жалобно всхлипнула.

— Ну, да… — вымученно улыбнулся легат, пожав плечами, — как видишь. Вернулся.

— Вижу… — страдальчески прошептала Сандра. Прохромала в кухню и неловко уселась на скамью в другом конце стола, двумя руками держась за изящную резную трость, на которую опиралась при ходьбе. Одна из девушек-кухарок поставила перед ней огромную кружку, размерами больше похожую на кувшин. Рыжая отставила трость и, обхватив ладонями расписные бока глиняного великана, трогательно сложила губы трубочкой и стала дуть на содержимое, потупив глаза.

Леди Блэкмунд тихонько выдохнула с облегчением. Интересно, каким ветром занесло на кухню Сандру, продолжала размышлять советница, отщипывая от грозди неожиданно крупный и почти прозрачный золотистый виноград. Талька, конечно, всегда умела по каким-то только ей видимым признакам вычислить, где в данный момент находится один из братцев элвилин, в зависимости от того, кому из них в очередной раз отдавала предпочтение. Однако сейчас, скорее всего, до рыжей просто дошли слухи, что приехал Алиелор, и именно это обстоятельство сыграло им на руку. Хельга припомнила фразу, которую любил повторять ее отец, в философском расположении духа обсуждая политику: «Если кто-то говорит: я вижу лошадь, то половина народа тоже тут же видит лошадь, даже если это осел». Размышления леди Блэкмунд прервало осторожное девичье покашливание.

— Князь Сианн, — это Клаудиа отважно потянула эйп Леденваля за рукав. Легат поморщился, но все же смолчал и вопросительно посмотрел на повариху.

— Так как же Элвин, а? Почему он не приехал?

Со стороны сидевшей мышкой Тальки послышался странный звук, точно кошка в молоко чихнула. Клаудиа резко обернулась, однако менестрелька все так же скромно продолжала сидеть, уткнувшись в кружку. Повариха снова переключила все свое внимание на Торуса и, кажется, решила не сходить с места, пока не услышит ответа.

— Видишь ли, — принялся вдохновенно врать легат, серебряной ложкой гоняя кусок огурца по широкой тарелке. — Элвин — он боец. А нам сейчас необходим каждый, кто умеет держать в руках лук и стрелы. Он ехал с нами из Сатвера, однако посреди дороги я велел ему присоединиться к одному из дозорных отрядов. Так что скоро его не жди. Сама понимаешь — время сейчас неспокойное, а долг каждого элвилин — принести Твиллегу как можно больше пользы. Вот видишь, Сандра, — Торус торжественно ткнул длинным пальцем в зардевшуюся, точно роза, рыжую, — она свой долг выполнила. И я теперь уверен, что князь Мадре окажет ей доверие и…

— Да уже оказал, — фыркнула Клаудиа, тряхнув косами. — Назначил ее писарем, ну, и поручения всякие выполнять. И теперь мы свадьбы точно не дождемся… Да-да! — повариха грозно глянула на менестрельку, — вас, между прочим, Виолет обыскалась! А вы тут киселя попиваете…

— Я… да я… — Талька брякнула кружкой по столу так, что зазвенела посуда, — я тут от ордальонского плена отойти зашла на минуточку, а меня сразу обвиняют в том, что я ленюсь! А я и не ленюсь вовсе, я, между прочим, раненая! И не только телесно, но и в самое сердце! Злая ты! И вообще, иди и занимайся своим делом, а не указывай другим, как они должны работу выполнять!

Клаудиа поджала губы, однако промолчала и медленно поднялась со скамьи. Поправив чепчик, пошла к своей корзине и, пошебуршав там, снова принялась за чистку лука, бормоча себе под нос, что будь она тоже княжеской дочкой — кое-кто у нее обязательно узнал бы, почем фунт лиха.