Евгений Малинин - Разделенный Мир

Из-за двери выглянула удивленная мордашка мальчишки слуги, и его быстрые глаза обшарили комнатенку, словно выясняя, кого это еще привели сюда. Никого не обнаружив, он пробормотал:

– Время кончилось…

Ширван встал, поднял Злату с пола, положил ее на топчан, укрыл тоненьким одеялом, а затем повернулся к слуге и тихо сказал:

– Пусть спит. Ты ее не трогай. Можешь сказать хозяину, что я в его забегаловке устрою выступление – отработаю эту комнатку. – Он весело усмехнулся. Потом ему в голову пришла новая мысль.

– Знаешь что, принеси-ка мне с моего стола вина и фруктов. И еще холодного мяса и пару больших лепешек. А я пока ее сон посторожу.

Мальчишка, открыв рот, во все глаза смотрел на Ширвана, не понимая, куда делся его привычный хриплый шепот и откуда у него этот прекрасный баритон.

– Давай беги!… – приказал ему Ширван и, взяв за плечи, развернул лицом к двери. Мальчишка послушно вышел, а через несколько минут в комнату с подносом, на котором стояли заказанные Ширваном яства, протиснулся хозяин чайханы – толстый, широкозадый Чирван-шат. Мельком взглянув на спящую девушку, он повернулся к поэту и нарочито громко спросил:

– Комнату занимаешь, а чем расплачиваться будешь?

– Тише ты!… – вполголоса цыкнул на него Ширван, и у хозяина чайханы отвалилась челюсть.

– К тебе вернулся голос!… – благоговейно прошептал он через секунду.

Ширван только с улыбкой кивнул.

– И ты действительно будешь у меня петь? – обрадованно уточнил Чирван-шат.

– Буду, буду, – снова улыбнулся поэт. – Только не ори здесь… Давай, – он схватился за поднос, – и проваливай…

Чирван-шат отпустил поднос, развернулся и, уже выходя из комнаты, благоговейно прошептал:

– Чудо!… Истинное чудо!… – И по коридору быстро зашлепали его шажки.

Ширван опустил поднос на пол и, медленно отщипывая ягодки винограда, стал ожидать пробуждения своей исцелительницы.

Златка проснулась часа через три. Она открыла глаза и тут же села на топчане, скинув прикрывавшее ее одеяльце. Поэт тут же поднял на нее сияющие глаза и предложил:

– Поешь, волшебница!…

Златка вспыхнула и пробормотала:

– Ну уж и волшебница!… – И тут до нее дошло, что он говорит «новым» голосом. Она совсем по-детски заулыбалась и обрадованно воскликнула: – Получилось?

Тут же вскочив с топчана и встав рядом с Ширваном, Злата обхватила его голову ладонями и внимательно рассмотрела лоб.

– Ну! И с головой все в порядке!… – Ее радость была настолько непосредственна, что Ширван от умиления покачал головой.

– Вот теперь можно и поесть… – удовлетворенно вздохнула девушка и, присев на топчан, взяла с подноса кусок лепешки и ломтик мяса. Ширван налил ей в пиалу темного густого вина и спросил:

– И откуда же ты к нам заявилась, такая кудесница?

– С севера, с гор, – ответила Злата, старательно пережевывая пищу. – Только в столицу я пришла не людей лечить. Ой, – она испуганно взглянула на поэта, – а молитвы еще не было?

– Да еще с полчаса осталось… – ответил Ширван.

– Мне пора идти!… – тут же поднялась Злата с топчана.

– Куда это ты так торопишься? – с тревогой полюбопытствовал Ширван. Он сразу почувствовал, что Злату что-то взволновало.

– Я до вечерней молитвы должна быть во дворце.

– В каком дворце? – усмехнулся Ширван. – У нас их много…

Златка серьезно взглянула ему в глаза и пояснила:

– В главном!…

– Туда-то тебе зачем?! – изумился поэт.

– Меня берут в библиотеку ханифа… Вторым хранителем дареных книг…

– Так ты грамотная?! – еще больше изумился Ширван.

– Грамотная, грамотная… Бежать мне пора… – Златка машинально пригладила свои черные пушистые волосы и двинулась к выходу.

Ширван вскочил на ноги:

– Я тебя провожу… Тут есть короткая дорога, минут через десять будем на месте.

Они вышли за дверь, и поэт, оказавшись в коридорчике, сразу свернул в сторону, противоположную обеденному залу.

– Тут есть черный выход, – пояснил он своей спутнице.

Действительно, в конце коридора виднелась небольшая малоприметная дверка, открыв которую, они оказались на узенькой, темной улочке. Поэт взял Златку за руку и потянул за собой мимо грязных мусорных ящиков, обходя кучи отбросов, из-под которых натекали зловонные лужи. Ширван чувствовал себя уверенно в этих трущобах большого города, вдали от широких, ярко освещенных улиц, запруженных великолепием прогулочных колясок и шиком прогуливающейся публики.

Они отошли от черного входа в чайхану всего несколько метров, как темный переулок перед ними перегородили три темные, неясные тени. Две из них шагнули вперед, а третья, наоборот, отступила еще глубже в тень.

– Я же говорил, что он выйдет через заднюю дверь!… – удовлетворенно прохрипел знакомый голос Калаша. – Ну что, певец, здесь за тебя некому будет заступиться!… Здесь нет твоих оборванных дружков!… Пора тебя немного поучить, раз даже яма тебя ничему не научила!… – И тени сделали еще по шагу в сторону молодых людей.

Ширван тоже отступил на пару шагов, потянув за собой Злату, но сзади возникла еще одна тень.

– Не надо дергаться, поэт, – послышался оттуда еще один голос. – Ты попался…

И тут Златка выдернула из руки Ширвана свою ладонь и шагнула вперед.

– Слушайте, вы, живущие в довольстве, – это вежливое обращение в ее устах прозвучало как самое грязное оскорбление, – если вы дадите нам спокойно пройти, то останетесь целы. В противном случае я за себя не отвечаю…

– Смотри-ка, наш певец охрану себе завел!… – глумливо прозвучало спереди, а сзади послышался смачный плевок и еще одна реплика:

– Девчонка маленькая, но забавная… Так что давайте позабавимся.

– Ага! – раздался голос из-за спин двоих, нападавших спереди, голос чернобородого. – Сначала поучим рифмоплета, а потом позабавимся с его охраной… Вы принимайтесь за мальчика, а я пока что девочку подержу.

Стало ясно, что Ширвана и Златку окружили его бывшие сотрапезники. Та самая четверка, которая оплатила его пение в чайхане.

Троица медленно приближалась, и через секунду стало видно, что в руках у нападавших посверкивают длинные ножи.

Ширван выдвинулся вперед, закрывая Златку от двоих падавших спереди своим телом, но та неожиданно резким движением буквально швырнула своего спутника в ближайшую мусорную кучу. А затем она исчезла. Вернее, растворилась в окружающем полумраке, размытым темным пятном.

Нападавшие слегка опешили, обнаружив, что стоявшие перед ними безоружные люди внезапно пропали, но через секунду стоявший ближе к черному входу в чайхану охнул и, выронив свой нож, стал медленно и как-то неуклюже оседать на землю. Держась одеревеневшими руками за низ живота и негромко похрюкивая, он опустился прямо в зловонную лужу и, продолжая начатое движение, повалился на бок и затих. Двое его друзей замерли, пытаясь понять, что случилось с их товарищем. В это мгновение рядом с ними мелькнула неясная тень, и следующий «учитель» выронил нож. Какая-то неведомая и невероятная сила впечаталась ему прямо в лоб, опрокинув навзничь. Он упал, глухо стукнув затылком в замусоренную булыжную мостовую, их мгновенно затих. И тут последний из нападавших испугался. Он бросил нож на мостовую и резво развернулся, намереваясь дать деру, но опоздал. В полумраке мелькнула маленькая ладошка, ребро которой резко опустилось точно на горло стартующего бедолаги. Тот дернул головой, захрипел и ничком улегся на мостовой рядом со своим коллегой.