Ника Ракитина - Завтрашний ветер. Незнакомка [СИ]

Тряхнуть ногой. Вялое тело отлетает, ударяясь в стену…

Головы пепельных трупаков катятся, подскакивая, по камням.

…Невесть откуда вылетает синяя молния.

Изысканным кружевным шаром зависает перед лицом.

Лопается.

Ладонью в латной перчатке Аррайда как будто неторопливо стирает кровь с рассеченной брови…

И стремительно взлетает по огромным каменным ступеням туда, откуда молния прилетела.

Ярость предков-редгардов кипит в крови.

Наверху открылся еще один круглый зал под нависающим сводом, похоже, собственно святилище, потому что посреди мозаичного круга стоял на возвышении тускло-коричневый идол в треть человеческого роста: на плоском основании, грубо изображающий человеческую фигуру без рук и ног. Выделялись только плечи и рогатая голова без лица. Лишь на месте глаз горели круглые багряные камешки. Казалось, идол пропитали в крови и высушили — до тех же темных тонов, что драпировки и колокола. По обе стороны от алтаря стояли глубокие резные корыта, окаймленные чашами на треножниках. В чашах трещал огонь. А перед идолом плевался слюной и заклинаниями жрец в холщевом балахоне. Сморчок, замухрышка! Сухонькие ручонки торчат из чересчур просторных рукавов, из-под подола выглядывают ножонки в серых тапках. Серая маска с длинным клювом закрывает лицо — то ли из уважения к богу, но скорее, чтобы не пугать людей.

Жрец надрывался, срываясь на визг:

— Нвах, жертва! На колени!!

Взбешенная донельзя его наглостью, не обращая внимания на секущие кожу и выворачивающие кости заклятья, Аррайда рубанула мечом. Жрец рухнул бескровной серой тряпкой; длинный клинок в падении задел идол. Не было ни грома, ни зубовного скрежета. Половина идола сразу осыпалась липкими кусками, вторая замерла в неустойчивом равновесии — и тоже рухнула. Ярость боя покинула Аррайду, и сразу навалились боль, слабость, усталость. Колени подогнулись, и сознание оставило девушку.

Во сне синяки и царапины зажили, и, несмотря на жесткую «постель», проснулась Аррайда отдохнувшей и бодрой. Заклинание Тьермэйлина привело в порядок одежду и стерло присохшую кровь. Клеймору наточить и отполировать было нетрудно. Но вот доспехи… В тоске девушка рассматривала вмятины на шлеме, сбитые заклепки панциря, разорванные ремешки… Потом решительно встала. Брезгливо, как кошка переступает весеннюю лужу, переступила тело жреца. В серых тряпках блеснул огонек. Преодолевая отвращение, Аррайда вытянула из складок ткани овальный эмалевый медальон на серебряной цепочке. Встряхнула, обтерла, кинула в сумку. Заглянула в левое корыто. Похоже, его использовали вместо шкафа или сундука. Там нашлись и добротная одежда, и пояса, и пара узкогорлых запечатанных кувшинов, и изрядняя сумма денег в матерчатом кошеле, а во втором таком же — горсть сверкающих камешков. Не мудрствуя особо, Аррайда сочла это все военной добычей и запихала в телваннийскую сумочку — Ариллев подарок. Волшебная вещица послушно выросла и проглотила все.

Закончив с левым корытом, Аррайда заглянула в правое, и ее едва не стошнило. Корыто до половины заполняло мясо — мерзкие на вид розовые с перламутровым оттенком куски. Шипя от омерзения, Аррайда своротила чашу с треножника и опрокинула в корыто. Масло растеклось и запылало. Куски мяса зашевелились, будто живые, гнусно завоняло паленым. Подхватив сумку и меч, девушка кинулась прочь из пещеры.

Слава и дело государево. Балмора.

Сходящую с «блохи» Аррайду с привычно торчащей за спиной клейморой спутать с кем-либо было невозможно: среди бородатых грузчиков-босмеров она смотрелась, как пиния среди пеньков. Пассажиры люди и данмеры не уступали девушке в росте, но тоже почтительно расступались — перед плащом, набрежно заброшенным на левое плечо. Вблизи становилась ясна причина этой почтительности: плащ был вовсе не плащ, а тонкая, как перчатка, шкура скального наездника. Голова со злобно распахнутым клювом болталась у охотницы на груди, а за спиной волоклись здоровущие кожистые крылья и тощий, длинный, как змеюка, хвост. Костяной набалдашник отстукивал по плитам причального помоста.

Едва девушка, не утруждая себя ходьбой по ступенькам, мягко спрыгнула с нижней площадки на пристанционную площадь, мелкая хаджитка в синем платье прыгнула на нее и стиснула в объятиях с воплем:

— Где мои грибы-ы?!

Аррайда покачнулась, но устояла. Кто-то в толпе приезжих захохотал. Ажирра фыркнула, дернула усами и потащила подружку за руку, вопя на всю площадь:

— Чего стоишь? Я и так два дня потеряла!! А Галбедир, эта дура белобрысая… А котелки…. Непрерывный процесс. Это алхимия, а не гуар чихнул! А я тут торчу-торчу, Мелисса же не может, только вечером, она проводник. Трудно, что ли, на «блоху», туда-сюда, а два дня, а тебя нет…. а мы с Мелиссой думали, что тебя уби-или-и…

Кошечка неслась с такой скоростью, что встречные просто не успевали уворачиваться, и количество оттоптанных ног, отбитых плеч и извинений, которые Аррайда бормотала, становилось тем больше, чем гуще делалась толпа.

Девушки обогнули трактир «Счастливая тюряга» и погрузились в гомон, тесноту и пыль Торговой площади. От запахов и шума кружилась голова. Вопили, надрывая легкие, разноплеменные торговцы, нахваливали свой товар, разложенный на прилавках и прямо на земле, на подстеленной мешковине. Ветер раскачивал хоругви-вывески. Звенели колокольчики вьючных и упряжных гуаров. Звери кивали крупными головами, стоя на задних лапах, опираясь на массивные хвосты, уморительно сложив перед собой передние лапки; жевали сено, облизывались лиловыми языками, взревывали, показывая острые треугольные зубы. Узорчатые шкуры пахли корицей. Оси высоких тележных колес алели свежим лаком.

— Ну и зверюга!

— Ага! Она ее мечом…

— Молнией!

— Мечом!

— Молнией!

Три детеныша — ящер, редгард и бретонка — с восхищением обсуждали скального наездника Аррайды, тыкая мурзатыми пальцами и голося на всю площадь, а также пробуя ухватить шкуру за хвост.

— Она ее в лавке купила! — рявкнула Ажирра. — Брысь!

Ребятишки дернули в толпу.

— Кончай зевать! Грибы целы?

— Целы. Прости… — последнее относилось к данмеру, что нес на голове плетеный поднос с перламутровыми яйцами. Данмер задел Аррайду плечом, поднос накренился, содержимое, на радость детишек и попрошаек, полетело в пыль. Но вместо чтобы орать и ругаться, или хотя бы спасать товар, разносчик застыл. Аррайда присела на корточки подобрать упавшее, Ажирра, сердито шипя, навалилась сверху, данмер подхватил под локоть с другой стороны:

— Ты… я чувствую себя так, будто только что проснулся… от жуткого сна… про Шестой Дом.

— Скуумы пить надо меньше! — Ажирра потянула Аррайду за руку. Данмер легко отодвинул шипящую хаджитку в сторону. Встал лицом к лицу с Аррайдой: