Ирина Матлак - Десятая жизнь [litres]

Пока продолжалась трапеза я все больше и больше добрела. Все просто: голодная кошка – злая кошка. Сытая кошка – добрая кошка. Только какие-то странные звуки, похожие на тихую работу трактора, немного раздражали. Ремонт у них в кухне, что ли?

– Госпожа Маргарита, – когда я дошла до поедания рыбьего хвоста, позвал Федя.

Я подняла на него вопросительный взгляд.

– Вы, кажется… мурчите.

Так и застыла, не донеся до рта вилку. Замерев, прислушалась к себе и с изумлением констатировала: отвлекающие, походящие на работу трактора звуки исходят от меня. Я действительно мурчу!

Вот, пожалуйста, Ритка, – еще одна кошачья причуда тебе в копилку.

Нет, ну надо же, и правда мурчу!

Я неподвижно посидела некоторое время, дожидаясь, пока мой внутренний «трактор» заглохнет, хмыкнула и вернулась к рыбке. Ею я не наелась, поэтому заказала себе еще куриную запеканку с щедрым слоем сыра – господи, наконец-то сыр! – и творожно-шоколадный десерт. А к тому времени, как мне принесли десерт, небо прояснилось, и в окно заглянуло приятно согревающее солнце. Вот он – мой рай!

– Госпожа Маргарита… – снова позвал Федя.

– Уже не мурчу, – опередила его окончательно подобревшая я.

– Я не об этом, – возразил он, смутившись. – Просто вы такая стройная… не пойму, как в вас столько…

– Влезает? – любезно подсказала я. – Все очень просто, Федька. У меня имеется одна врожденная суперспособность: есть и не толстеть. Кстати, на той грани за такое женщин причисляют к ведьмам.

Федька вылупился на меня так, словно я только что открыла ему десяток Америк.

– Но вы ведь ликой! Ликой никак не может быть ведьмой!

Забывшись, он произнес это слишком громко, и добрая половина посетителей обернулась в нашу сторону.

– А я особенная ликой, – не стирая сытой улыбки, сообщила ему. – Думаешь, почему проживаю десятую жизнь?

Судя по виду, Федька моей иронии не понял и действительно поверил, что я какая-то особенная, неизвестная местной науке ликой. Мне вообще казалось, что он поверил бы, даже скажи я, что прилетела с другой планеты. И кто его такого доверчивого в зерры-то взял?

Пообедав, я забрала у Феди составленный для нас с Лафотьером договор и внимательно его изучила. Все мои пожелания были учтены и, согласно договору, оплата моей фамильярской работы составляла сто десять ру в месяц. Если маг это подпишет – а он подпишет, – то буду я как сыр в масле кататься и горя не знать. Особенно с учетом того, что о правах своих я минувшей ночью позаботилась и полностью зависеть от Лафотьера не буду. Лишь бы он до завтрашнего дня об этом не узнал…

О проникновении в свое жилище я никому не рассказала, рассудив, что четвертое поданное заявление с учетом отозванного второго – уже слишком. По крайней мере, это дело терпело отлагательства, пока я не взвалю на свои хрупкие кошачьи плечи нелегкую долю фамильяра.

Весь вечер я релаксировала. Просто отпустила ситуацию, в которой сделала все, что могла, и постигала дзен. Лежа в мастерской, лениво листала книги, размышляла о бренности бытия и мысленно философствовала, греясь в лучах закатного солнца – словом, занималась всем тем, чем обычно занимаются все нормальные кошки.

И все шло хорошо, мир был умиротворен и прекрасен, пока в мое пространство бесцеремонно не вторгся посторонний. И ладно, если бы это был Федя – с ним, по крайней мере, можно было спокойно пофилософствовать вслух. Так нет, сначала со своей каждодневной проверкой притащился старший зерр, а после его ухода пожаловал господин темный маг. Вероятно опасаясь, что я могу выкинуть что-нибудь, способное помешать завтрашнему ритуалу, он вознамерился лично за мной следить. Лично, чтоб на него мыши напали!

– Завтра после ритуала переедешь ко мне, – с порога объявил он. – Но можешь сделать это уже сейчас и провести ночь на нормальной кровати, а не на… этом.

«На этом» сопровождалось выразительным взмахом рукой и брезгливым взглядом в сторону моего лежбища.

– Лучше чистый матрац, чем пыльная кровать, – съязвила я, раздраженная из-за нарушенного уединения. – И я тебя сюда не приглашала. Как ты вообще вошел?

Он взглянул на меня с такой снисходительной усмешкой, что мне захотелось его пристукнуть уже в который по счету раз. Тем не менее даже из таких обстоятельств можно было извлечь некоторую пользу.

– То есть с помощью магии можно проникать в запертые помещения? – подумав о вторжении в мастерскую, уточнила я.

– Замки не являются серьезной преградой для тех, у кого есть хотя бы немного силы, – ответил Лафотьер и, присев прямо на пол, с сомнением спросил: – Ты не помнишь даже этого?

Я насупилась:

– Не помню вообще ничего. И пользоваться силой не умею. Так что на твоем месте я бы не рассчитывала получить полезного фамильяра в моем лице.

– Но накопитель ты наполнила, – резонно напомнил Лафотьер, в чьей позе сквозила расслабленность и легкая небрежность. – Значит, все не так безнадежно. Вдобавок, став моим фамильяром, тебе будет легче раскрыть свои способности ликой.

Да, плюсы в нашем сотрудничестве, несомненно, присутствовали, глупо отрицать.

– Раз уж ты об этом заговорил. – Я достала из сумки составленный Федей договор и протянула магу: – Подпиши. Ты обещал.

– Обещаниям магов следует верить, только если они произносятся вслух, – принимая бумагу, сообщил он мне. – Вот теперь я действительно верю, что ты вообще ничего не помнишь.

– Прекрасно. Еще поверь, пожалуйста, что я правда не могу пользоваться силой, накопитель зарядила по чистой случайности, а воздействовать на настоящий свиток с заклинанием этой ночью даже не пыталась.

– Сто десять ру? – Брови Лафотьера стремительно поползли вверх. – Не многовато ли для той, которая, как ты сама заметила, не слишком полезна?

– Как ты правильно заметил, все не так безнадежно, – ответила ему в тон. – Я ликой, причем уникальная в своем роде. Так что ты в любом случае обзаводишься ценным фамильяром. Сто десять ру в месяц – не такая уж большая оплата, согласись.

– Мне снова напомнить, что по твоей милости я лишился почти всего, что имел? – подняв на меня глаза, спросил Лафотьер. – Когда ты пришла ко мне с проклятием от артефакта и предложила себя в роли фамильяра, ни о какой оплате с моей стороны речи не шло.

– Тогда не шло, а теперь идет, – настояла я. – Подписывай, Йен. После ритуала я и так буду в твоем полном распоряжении, позволь мне получать за это хотя бы деньги.

Последнее предложение произносила с безысходной тоской в голосе и печалью в глазах. Я боялась выдать себя хоть чем-то, опасалась, как бы он чего не заподозрил, но, похоже, мне удалось его убедить.

– Знаешь… – Направленный на меня взгляд стал задумчивым. – Когда ты произносишь мое имя, я вспоминаю вчерашний поцелуй.