Ирина Матлак - Десятая жизнь [litres]

Порывшись на полках, госпожа Ериша достала несколько баночек с сушеными травами, среди которых я безошибочно определила кошачью мяту.

– Вам напомнить об угрозе Лафотьера? – непроизвольно вжавшись в спинку стула, нахмурилась я. – Если со мной что-то случится, он…

– Да не собираюсь я тебе вредить, – отмахнулась ведьма. – Мне моя шкура дорога. Да и, если бы хотела, все равно бы не смогла. Не чета я тебе сейчас, хоть сила твоя и дремлет. А мята суть твою кошачью пробудить поможет. Чтобы кошка твоя проснулась, ее приманить надобно. Инстинкты твои расшевелить.

Говоря, она сняла с огня занятый варевом котелок и пристроила над огнем другой, в который предварительно налила воды. Затем, не обращая на меня внимания, принялась одну за другой бросать в кипяток щепотки трав. Мелисса, чабрец, шалфей, еще что-то незнакомое, и последняя – кошачья мята, доза которой была самой большой. Едва уловив ее запах, я сжала кулаки – аж костяшки побелели, и с силой впилась ногтями в ладони.

Нет, в будущем с этим определенно нужно что-то делать. Нельзя же зависеть от какой-то травы! Меня так любой дурак одурманить может…

– Ну-кась, Мурка, иди сюда! – позвала госпожа Ериша своевременно заглянувшую в кухню кошку.

Та протяжно мяукнула и неспешно приблизилась к хозяйке. Согнувшись, ведьма вырвала у нее клок шерсти и бросила в котел, содержимое которого тут же вспенилось и активно забурлило.

Еще несколько манипуляций, и часть сомнительного отвара была перелита в глиняную чашку, которую бабка протянула мне с требованием:

– Пей.

При воспоминании о добавленной в варево кошачьей шерсти меня замутило.

– Пей, говорю, – поторопила госпожа Ериша. – В силу войти хочешь али нет?

На всякий случай задержав дыхание, я сделала несколько больших глотков, ощущая, как по горлу заструился жидкий жар. Но, даже несмотря на задержанное дыхание, вкус я ощутила – терпкий, горьковатый, отчетливо отдающий лимонной свежестью, которую дала кошачья мята.

Вопреки ожиданиям, было совсем не противно, даже наоборот. И мир тут же заиграл яркими красками, в теле появилась приятная легкость, захотелось смеяться, танцевать, бегать, кататься по полу, делать что-нибудь такое… этакое!

Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что Лафотьер сейчас, стоя на улице, должен испытывать то же самое. У меня вырвался смешок.

Отпустило меня где-то минут через десять, если верить настенным часам. На этот раз мята подействовала не совсем так, как в прошлый, – должно быть, из-за соседства с другими травами.

«Похмелье» сопровождалось легкой головной болью и тошнотой. Но после того, что мне довелось испытать, стоя во дворе, эти симптомы показались несущественными.

– Ну-с, теперь можно и продолжить, – удовлетворенно кивнула госпожа Ериша и без перехода позвала: – Мурка!

Кошка тут же запрыгнула ко мне на колени и, свернувшись клубочком, тихо замурчала.

– Закрой глаза, – обратилась ведьма уже ко мне. – Ты должна нащупать свою внутреннюю кошку так же, как силу. Давай-ка, попробуй, это совсем несложно.

Звучало, может, и несложно, но на деле все обстояло сложно, даже очень! Меня постоянно что-то отвлекало: то небольшая, подкатывающая к горлу тошнота, то доносящиеся с улицы звуки городской жизни, то глухое раздражение, снова принадлежащее не мне. Интересно, что нарушает спокойствие Лафотьера на этот раз? Уж не одурение ли от кошачьей мяты?

В какой-то момент мне наконец удалось отрешиться от всего постороннего. Все звуки разом притихли, будто кто-то уменьшил громкость до минимума, и я ощутила внутри себя нечто теплое. Очень-очень теплое, что только и ждало, когда на него обратят внимание.

Мне казалось, я нахожусь в сплошной темноте, но не страшной, а ласково обволакивающей и по-своему уютной. Здесь мое кошачье зрение не работало и, на ощупь идя вперед, я не видела даже собственных ног. То самое теплое ждало меня где-то впереди, тянулось навстречу, и я тоже устремлялась к нему, простирая вперед руки…

Забавно, что, вернувшись к реальности, в самом деле оказалась с вытянутыми перед собой руками. После было еще несколько «погружений» вглубь себя, и с каждым разом я оказывалась все ближе и ближе к вожделенному теплу. Мне даже начало казаться, что я различаю его пушистость и мягкость… страннее ощущений не придумать, но так оно и было. Только накатывающая тошнота становилась все ощутимее, как и головокружение, поэтому попытки достучаться до своего внутреннего «я» пришлось прекратить.

Мы с госпожой Еришей условились, что завтра я приду в то же время. По ее словам, у меня все получалось неплохо и к полнолунию, которое ожидалось через пару дней, я буду готова совершить оборот. Правда, на радость не осталось сил, и из ведьмовского дома я практически выползала, едва передвигая ногами.

– Мяу! – неожиданно прозвучало, когда я вышла на крыльцо.

Посмотрела себе под ноги и обнаружила Мурку, которая тут же принялась о них тереться, вальяжно задрав тощий хвост. Она глухо мурчала, периодически косясь на меня слегка прищуренными глазами, и я могла бы поклясться, что кошка помогает мне восстановиться. До конца не веря самой себе, я присела на корточки, провела пальцами по ее короткой шерстке, в ответ на что получила очередную порцию мурчания.

И мне действительно стало легче! Еще недавно ватные ноги налились силой – не какой-то эфемерной, а простой, физической. Тошнота наконец отступила, да и головокружение практически сошло на нет.

– Мурочка ты моя хорошая, – с умилением и благодарностью проговорила я, гладя ее по голове. – Вот спасибо… в следующий раз сметанки тебе принесу!

Кошка фыркнула, как бы говоря, что никакая сметана ей даром не сдалась и вообще, ее и так неплохо кормят. По внешнему виду, выражающемуся в тощем тельце с впалыми боками, я бы так не сказала. Но незамедлительно пришла мысль, что Мурка – не просто кошка, а фамильяр. Значит, с госпожой Еришей связана крепко и, скорее всего, это связь тянет из нее немало сил.

В очередной раз порадовавшись, что хоть как-то изменила магию ритуала и теперь не обязана повторять судьбу всех несчастных фамильяров, я еще раз поблагодарила Мурку и покинула ведьмины владения.

Лафотьер обнаружился там же, где я видела его около часа назад, – подпирающим калитку с внешней стороны. Вид он имел нездоровый, бледная кожа отливала зеленцой, и взгляд, брошенный на меня, был подобен тяжеленной бетонной плите.

– Один – один, – лучезарно улыбнулась я.

Ну а что? Все по-честному: я из-за него страдала днем, он из-за меня – сейчас. Но Лафотьер ничего честного в этом явно не видел.

Обратно мы пошли, как ни странно, пешком. Видимо, не одной мне хотелось проветриться и окончательно избавиться от неприятных последствий, вызванных выпитым отваром. Все-таки помимо бесчисленных неудобств было нечто забавное в том, что Лафотьер испытывал то же, что и я.