Юлия Фирсанова - Чудачка

— Виновен! Виновен! — простонали две призрачные девы, простирая руки к толпе.

— Виновен! — хрипло каркнула мертвая, продвигаясь вперед, и тоже простерла руку. Одну. Сжатую в кулак, лишь указательный палец был вытянут и точно указывал на того, от кого тут же отшатнулась толпа.

— На тебе наши смерти! Зачем?! — провыла в унисон троица, подступая к тому, кто и рад был бы сбежать, да ноги не могли сделать даже шага, словно намертво прилипли к мостовой.

Подошвами сапог к плитам храмовой площади прилип молодой мужчина в фиолетовом плаще с ранее одухотворенным, а ныне искаженным напряжением и ужасом лицом. Судя по острым кончикам ушей, не совсем человек. Он пытался вытащить ноги из сапожек, чтобы сбежать, но не тут-то было. Похоже, ноги его тоже прилипли к месту.

— За что? — снова завыли призраки, закашлялась прекрасная мертвячка.

— Я не хотел ваших смертей! Все должно было быть не так! — выкрикнул парализованный ужасом и магией виновник, бешено вращая глазами. — Они должны были остановить! Позвать! Понять!

Но призраки и зомби не вняли этим, вне всякого сомнения, логичным для остроухого доводам, они все так же обступали жертву и тянули к ней скрюченные пальцы: разорвать, отомстить, покарать. К завывающим вопросам «за что?» прибавились стоны:

— Кайся! Кайся! Кайся!

И остроухий интриган не выдержал психологического давления. Взахлеб, со стенаниями и слезами раскаяния, при небольшой помощи с усилением и распространением звука, он поведал всем заинтересованным и не особо заинтересованным о сути и всех этапах интриги, задуманной и обстряпанной в захолустном мирке ради одной цели: Силы должны были на горьком опыте убедиться, что без пастухов-жрецов паства превращается в неразумное стадо, жаждущее крови.

Он ведь ничего особенного, по сути, не делал, там шепнул, тут подсказал, здесь намекнул. Пара-тройка заклинаний подавления воли не в счет. Это же ради общего блага и самих Сил, и изгнанных ими жрецов.

Чем кончилась история, Наде досмотреть не дали. Кино оборвалось на сцене полного и безоговорочного покаяния.

Но и без того эмоциональный накал трансляции оказался столь велик, что девушка проснулась с занолошно бьющимся сердцем. Отдышавшись, Надежда осторожно позвала:

— Силы?

— Надя? — Посвященная? — Избранница? — так же тихо и осторожно отозвались Двадцать и Одна.

— Что вы с ним сделали?

— Мы его забрали на Суд Сил. И мы… девушек тоже забрали и воскресили в тех мирах, где их ждут. Силы Смерти дозволение дали. Храм теперь чист, но закрыт, раскаяние и призыв должны прозвучать громко, чтобы мы вернулись, — немного виновато, а ну как Служительница начнет их в чем-то упрекать, поделились своими соображениями Силы.

Надежда откинулась на подушку и умиротворенно улыбнулась. Хорошо все устроилось, правильно для каждого! И людям, пожалуй, нужно время, чтобы понять, в какие неприятности ввергло их слепое следование чужому призыву и погоня за иллюзорными благами. Они потеряли не только милость, но и доверие Сил Двадцати и Одной.

Да, храм — место силы, то есть точка биения пульса мира, узел, сосредоточение свободной энергии Мироздания, в которую так приятно окунуться. Но без личного присутствия Сил Двадцати и Одной даже это место энергии будет звучать пустотой для тех, кто помнил и ощущал. Чтобы Силы вернулись, людям придется не просто звать их, но и раскаяться, причем искренне. Фальшивка не пройдет, ложь раскусят сразу.

Беседуя с Силами в предрассветной тишине, Надя чувствовала недосказанность. Кажется, Двадцать и Одна знали или хотели сказать ей больше, чем сказали, но почему-то промолчали. Их умалчивание пахло горькими ягодами и недобродившим до вина соком. Тускло-коричневые всполохи портили обыкновенно радужное чистое сияние. Но девушка не стала терзать таящихся от нее собеседников. Если они не посчитали нужным сказать, пусть молчат. Возможно, так будет верно.

Все-таки они — Высшие Силы, чувствующие волю самого Творца бесконечной Вселенной как прямое указание к действиям. А она только свежеиспеченная посвященная со скверно сформированным, кособоким из-за нахождения в техническом мире, даром.

Значит, недосказанное и должно было остаться недосказанным и не стоит обращать внимания на цвета и запахи? Ведь так? Так?

Может, они просто не захотели ее тревожить? Но если проблема все-таки есть, найдется тот, с кем Силы ее обсудят. Взять хотя бы Дарсена! Бросивший пить и обретший душевный покой юрист сейчас производил на Надю хорошее впечатление. И пусть у нее был доступ к странной информации, обращаться с данными и применять их законник умел куда лучше неопытной девушки.

Успокоив себя этими мудрыми рассуждениями, Надежда бодро соскочила с кровати. Творческая работа на Силы кончилась, приближалась пора офисных будней. Конечно, она никогда не стала бы называть их унылыми или скучными. На работе всегда находилось место для чего-то интересного и приятного, конечно, если на голову не угрожала рухнуть тяжеленная чеканка.

Пока Надя сбрасывала плащик на вешалку, в приемную вкатился пухленький Бомбошкин в полосатом красно-черном свитере, делавшем его похожим на шмеля-мутанта. Отчаянно пунцовея и кося куда-то вбок, айтишник пробормотал:

— Привет, Надь! Не хочешь в кино на «Восставших из тлена» сходить?! Я в радиовикторину вчера выиграл! Ты, конечно, говорила, что ужастики не особо любишь… Но этот фильмец — что надо! Спецэффекты классные!! Попкорн возьмем, пепси…

— Привет, Андрюш. — Надя благожелательно улыбнулась отчаянно смущающемуся парню, вокруг которого вихрились розовые спирали. — Спасибо за приглашение, только я ужастики и в самом деле не очень люблю, да и вообще современное кино. Я старые фильмы больше смотрю. А ты не расстраивайся, знаешь, пригласи лучше в кино Веронику из ОМа. Она с удовольствием пойдет!

В отделе маркетинга фирмы, именуемом сокращенно ОМ, имелась худенькая, еще более тощая, чем Надя, бойкая рыжая девчонка. Она, когда сталкивалась с Андреем в офисе, всегда мило розовела и пахла ванильными булочками.

— Нику? — удивился Андрей странному предложению. Бойкая и острая на язык девица, не лезущая за словом в карман, чуток его пугала. — Она ужастики любит?

— Сходи спроси, — посоветовала Надя. — Я уверена, она точно согласится!

Хотел ли что-то еще спросить Бомбошкин, осталось тайной, покрытой мраком. У Нади гитарным перебором забренчал вызов, и она, извинившись, ответила:

— Привет, Люба. Все хорошо, как ты?.. Ой, со Стасом?.. Здорово!.. Нет, я правда рада…

Нервная встряска в минувшие выходные сказалась на деятельной Любке самым положительным образом. Она не мытьем, так катаньем раздобыла телефон своего спасителя и теперь брала штурмом очередную не очень-то и сопротивляющуюся крепость.