Екатерина Радион - Не проси ее петь о любви [Publisher: SelfPub]

Аркольд нервно переминался с ноги на ногу, цокал копытами, стучал по полу когтями, а когда Раульфан дал команду, сорвался с места, ловко проскользнул в узкую на первый взгляд дверь, оттолкнулся и… камнем полетел вниз.

От ужаса Илавин завизжала, вцепилась в шею гиппогрифа и зажмурилась. Тугие потоки воздуха выбили воздух из легких, вырывали светлые пряди из прически, а потом бросали в лицо. Она успела попрощаться с жизнью, как неожиданно падение прекратилось.

– И-иха! Ты такое пропустила, Лави! – закричал Раульфан, расставив руки в стороны.

Илавин недовольно поцокала языком и поспешила закрыть рот. Порывы ветра требовали прижаться к мощной шее гиппогрифа, слиться с ним. Это давало шансы не вылететь из седла и завершить полет в более или менее целом состоянии.

– Лави, неужели тебе не нравится?!

Она задумалась. Это был странный вопрос. Конечно же, ей нравилось! Аркольд, веселясь, лавировал между основными башнями, ловко подныривал под галереи, сопровождаемый восторженными вздохами и ахами студентов. Вот только страх был сильнее детского восторга от полета. Илви чувствовала себя беззащитной, словно с нее не только стянули платье, но и кожу, обнажив саму суть. Волшебница понимала, что одна ошибка, и… она умрет. От страха или от удара о землю, ведь без магии она не сможет смягчить свой полет.

– Расслабься, Аркольд ни за что тебя не сбросит, ты ему понравилась. Если бы он хотел избавиться от такого надоедливого пассажира, как ты, давно бы уже это сделал, поверь мне.

От слов Раульфана легче не стало, по коже пробежался неприятный холодок, списать который на ветер не получалось. Это ужас ледяными пальцами погладил девушку по запястьям, заставляя кровь стыть в жилах. Илви вцепилась в седло и зажмурилась.

– Ладно, Арки, она первый раз летает, давай помедленнее. Это нам с тобой хочется чего-то эдакого, а Лави лучше привыкать с самого начала.

Гиппогриф проурчал что-то недовольное, резко расставил крылья, тормозя, а затем полетел плавно, иногда лениво раскачиваясь из стороны в сторону, словно медленный полет был для него чем-то обыденным, скучным и пресным.

Немного придя в себя, волшебница выпрямилась в седле и, щурясь, стала всматриваться вперед.

“Даже такое прекрасное дело, как летная прогулка, ты умудрился испортить, Рауль… Холодно же! Где специальные очки и курточка?” – обиженно подумала Илавин и обернулась. Раульфан выглядел довольным жизнью, вглядываясь в стенки карьера, он совсем не щурился, да и не мерз явно.

– Ты, кажется, кое-что забыл! – крикнула ему Илви и закашлялась. Голос отказывался слушаться, ставя волшебницу в строгие рамки тихой речи.

Раульфан прижал голову к плечу, внимательно посмотрел на нее и улыбнулся.

– Арки, давай сделаем остановку. Моя жена совершенно беспомощна, придется немного поработать!

Гиппогриф обернулся, смерил наездника недовольным взглядом, но покорно начал снижаться. Илавин обреченно смотрела на острые верхушки елей, которые становились все ближе. Чувствовать себя беспомощной оказалось невыносимо больно. Еще больнее было то, что ей об этом постоянно напоминали, а самым страшным, конечно же, оставалось ощущение обреченности. Никто не брался давать прогнозы. Вернется ли голос? Сможет ли он когда-нибудь творить заклинания?

Аркольд плавно опустился на самый край обрыва, прижал крылья к бокам и порысил вперед, кружа вокруг древних елей в поисках прохода пошире. Илавин снова прижалась к теплой шее зверя, спасая остатки прически от цепких колючих лапок.

– Какая ты неженка, – недовольно фыркнул Раульфан, задорно барабаня пальцами по спине жены.

– Слушай, хватит. А то я дальше никуда не полечу, – недовольно пробурчала Илавин, с трудом прогоняя желание расплакаться в бессильной злобе.

– И что будет? Мы отлетели от Академии на добрый километр, а то и больше.

– Пойду пешком назад! – рыкнула Илви, сжимая кулачки так, что костяшки пальцев побелели.

– Серьезно? – Раульфан рассмеялся, откидываясь в седле. – Дорогая жена, не хочу вас огорчать, но в этом лесу водятся не только волки, но и что похуже. Вы смерти хотите?

– Лучше смерть, чем жизнь в постоянном унижении! – выкрикнула Илавин и до боли закусила губу, чтобы не ляпнуть что-то еще более обидное. Оставаться одной не хотелось.

– Как с вами, принцессами, сложно, – засокрушался Рауль.

– И ты туда же. Я не принцесса!

– По крови, да, не принцесса. Но, я думаю, мне не надо напоминать, что ваш род ничуть не менее древний, чем семейство нашего императора? Так что, моя голубокровая, можешь смело называть себя принцесской!

– Я не хочу! – зарычала Илавин, резко распрямляясь и пытаясь ударить супруга локтем в бок.

– Смешная, – улыбнулся Раульфан, легко уклонившись от удара. – Ты всегда не хочешь то, не хочешь это… но к чему это приводит, Лави? Можешь не отвечать, я сам расскажу тебе. В результате ты страдаешь. Из-за того, что твой разум отказывается принимать истинную тебя, загоняет в рамки, требует быть такой, какой ты никогда не станешь.

Он улыбнулся и прижал Илавин к себе, не давая шанса на побег. Теплое дыхание пощекотало шею волшебницы, она вздрогнула и сжалась в комок. Пальцы в мозолях взяли ее за подбородок.

– Смотрите вперед, Ваше Высочество, расправьте плечики, да, вот так, выровняйте осанку, – с ноткой усмешки говорил Раульфан, свободной рукой пытаясь заставить жену сесть как полагается. – Моя дорогая супруга, вы ведь действительно принцесса.

– Хватит! – резко оборвала его Илавин. – Мы здесь не для этих лживых комплиментов. Единственное, что защищает вас от кинжала в бок, это недавно принесенная клятва перед лицом Десяти!

– О, не стоит меня недооценивать. Я прекрасно владею холодным оружием, положение обязывает. А вот вы свои уроки по фехтованию, похоже, пропустили. Я не чувствую в вас необходимой плавности движений. Но за год, пока я имею честь быть вашим супругом, могу научить. Вы должны быть способной ученицей.

– С чего вы взяли, что я кому-то что-то должна, мой не дорогой супруг? – ехидно спросила Илавин, подхватив официальный тон. "И о каком таком положении он говорит?" – растерянно подумала волшебница.

– С того, драгоценная моя, что это часть образования знати. Не больше и не меньше. И мне очень жаль, что вы не нашли в детстве времени на то, чтобы озаботиться этим. Впрочем, мы уже доехали, Арки, спасибо, дорогой мой.

Гиппогриф фыркнул, лег и, прикрыв глаза, задремал. Илавин словно кожей чувствовала, как ему скучно.

“Прости, крылатик. Вот такая вот я неудобная. Но всего через год мы расстанемся с Раном, и ты снова будешь с ним один на один, свободный и гордый. Все встанет на круги своя, я уверена. А ты сильный, ты сможешь перетерпеть этот год. Если уж я смогу, то ты точно справишься!” – тоскливо подумала Илавин, вылезая из седла и осматриваясь.