Екатерина Радион - Не проси ее петь о любви [Publisher: SelfPub]

– Кроме богини магии люди постепенно убивали и других богов, Ран. Так волшебство практически полностью покинуло ту реальность. Вместе с тем ушли и долголетие с красотой. Мы… мой народ мог часами любоваться портретами предков, но стеснялся собственного лица. Даже старухи выглядели лучше, чем большинство девушек лет двадцати.

– Но ты-то красавица.

– Да, я дитя богов. Когда уничтожали последнюю ослабевшую богиню, она произнесла пророчество. Что родятся дети, которые не будут детьми… в них и ищите ключ к спасению. Прошло сто лет, и стали появляться такие как я. Нас отрывали от матерей в раннем возрасте, и наша жизнь превращалась в ад. Я сбежала и хотела умереть, Ран, но, мне кажется, богиня решила иначе, отправив меня в этот мир…

Рыжая девочка улыбнулась, показала язык. Раульфан задумчиво смотрел в ее пронзительно-яркие глаза.

– Что-нибудь еще, Ранни? – задорно спросила она.

– М… Есть более точная дешифровка этого проклятого пророчества?

– Боюсь, что тут я не могу тебя порадовать. Специалисты работают. Постоянно работают. Но пока ничего.

Комментарий был слишком сухим, чтобы надеяться на что-то большее. Раульфан поблагодарил ночную гостью и вернулся в номер. На душе было тоскливо. Хотелось, чтобы все проблемы исчезли, а впереди была только долгая спокойная жизнь, но с того самого дня, как их дорожки с Илавин разошлись, он знал: просто не будет. Наспех омывшись в душе, надел пижаму и с тоской посмотрел на мирно спящую Лави.

Не такой он представлял себе их первую ночь, совсем не такой. В свои шестнадцать он мечтал увести ее в чистое поле смотреть на звездопад и загадывать желания, спустя пару лет ему хотелось спать в обнимку, уткнувшись носом в соломенные волосы, пахнущие ягодами и карамелью.

Ран сглотнул и зажмурился. Соблазн был слишком велик, но он не просто дал слово богам, Десятеро были не при чем. Он дал слово самому важному человеку в своей жизни. Поэтому приходилось терпеть.

С тяжелым сердцем он лег на противоположный край постели и накрылся пледом с головой. Было тоскливо, холодно и одиноко. Счастье было рядом, на расстоянии вытянутой руки, вот только оно не подпускало к себе. В карих глазах плескалась ненависть и обида. И если ненависть еще можно было простить, то обида плетью била по оголенным чувствам, заставляя прятаться в панцирь.

Поворочавшись с боку на бок, Ран чуть подвинулся в сторону жены и уставился в потолок. Он бы многое отдал за возможность изменить прошлое. Но это невозможно… Он отдал бы не меньше за шанс просто поговорить по душам, но Илавин не желала его слышать.

Хвост двадцать пятый. Ночные думы

Время тянулось медленно, ровное дыхание Илавин не давало уснуть, тыкая палочкой мысли. А те прыткими белками скакали в сознании, сливались одна с другой, грызли скорлупу воспоминаний.

Прошло больше шести лет, а Ран помнил тот день, словно минула пара минут.

Обычный летний денек перед экзаменами и отправкой на практику. За две декады до дня рождения Илавин. Ей должно было исполниться шестнадцать.

Ран невольно улыбнулся этим воспоминаниям. От них веяло теплом и потерянным счастьем. Сколько раз он спасался в них от тоски? Зарывался с головой, лишь бы сердце хоть на мгновение переставало ныть и терзать его. Закрыв глаза, он вновь перенесся в тот день. День, когда облачный замок счастливого будущего перестал существовать.

Сделать подарок для любимой девушки своими руками – задача сложная, но выполнимая. Несколько месяцев наблюдений, догадок и поисков идеального подарка. Томительные декады экономии, бессонные ночи сборки, но вот, наконец, он готов. Раульфан был горд. Первый голем, собранный с нуля и по собственным чертежам. Испытания и тесты показали его безопасность, и юный маг техники ничего не боялся, он был уверен в том, что все пройдет гладко.

Как сложно было держаться, ничего не говорить, хранить теплую тайну у сердца. Но когда ты молод, это плавное ожидание превращается в сущую муку. И Ран не сдержался, отнес подарок в их дом в дупле древнего дуба, спрятал, и позвал любимую девочку погулять.

В тот злосчастный день она в последний раз улыбалась. Ран смел надеяться, что только ему, только для него. Она не убегала от него, словно от прокаженного, а просто была счастлива. И он тоже был счастлив.

Илавин приняла подарок не просто благосклонно. Раульфан видел в глазах Лави неподдельный восторг. Ему даже показалось, что еще немного, и волшебница потребует отвертку, чтобы рассмотреть нутро ни в чем не повинного голема, но произошло страшное.

Яркая вспышка ослепила, а жалобный вой любимой заставил сердце уйти в пятки. Стало страшно, в голове тут же прокрутились расчеты и чертежи, но ошибки в них, по крайней мере, на первый взгляд, не было. Накинув на любимую обезболивающее заклинание, Ран упал рядом с ней на колени.

Выглядела Илавин, мягко говоря, ужасно. Кожа покраснела и начала покрываться волдырями, кое-где проглядывали кости. Отвратительно пахло кровью и опаленным мясом. Ран сглотнул и отправил магическое сообщение матери. Он не знал, что ему делать, можно ли нести ее к медикам, или безопаснее будет дождаться помощи тут. Страх навредить, сделать еще хуже, чем есть сейчас, сковал его по рукам и ногам. Он только и мог, что повторять:

– Прости!

Помощь прибыла быстро. Яркая вспышка телепортации заставила Раульфана вздрогнуть и инстинктивно закрыть собой Илавин. Грубая мужская ладонь оттолкнула мальчишку. Годран Аварро с презрением посмотрел на него, словно Рану не хватало ненависти к себе в тот момент. Могущественный жрец поднял руки к небу и запел тоскливую песню, которая заглушила стоны раненой девушки.

По лбу Годрана стекла струйка пота, но Ран боялся подойти и утереть его, боялся помешать, ведь жизнь Лави, его любимой Лави, висела на волоске. И пусть страшные раны начали постепенно затягиваться, Раульфан знал: одной магией тут не обойтись, без должного ухода она всего лишь отсрочит неизбежное.

Полыхнули еще несколько раз порталы. Среди пришедших Ран нашел мать и подбежал к ней, ища защиты. Миниатюрная женщина прижала его к себе и погладила по голове. Стало немного спокойнее, Раульфан даже отвлекся, с удивлением отметив, что мама постриглась, и теперь ее шелковые волосы смоляного цвета едва доставали до плеч.

– Мамочка, это не я! Честно! – начал оправдываться Ран.

На самом деле ему не нужно было прощение, просто молчать уже не было сил. А Горин не терпела нелепых извинений, можно было попытаться разозлить ее, словить оплеуху. Возможно, это поможет прийти в себя.

– Я знаю, – прошептала Горин.

– А вот мы не знаем!

Мужчина лет тридцати пяти на вид кивнул Горин и пристально посмотрел на Раульфана. От этого взгляда у мальчишки все перевернулось внутри. Усилием воли он заставил себя не отводить взгляд и вдохнуть. Даже если это его вина, тем более если его, он должен ответить за это. Сполна.