Наталья Авербух - Граница леса

С этими словами он повернулся и пошёл по коридору — туда, где за хлипкими дверями спали в крошечных комнатках мои коллеги.

— Куда ты? — простонала я, от боли лишившись способности понимать даже самые прозрачные намёки.

— Убивать, — просто ответил страж, обернувшись с кровожадной улыбкой.

— Стой!

Страж с готовностью остановился и повернулся ко мне.

— Ты можешь закричать, маленькая леди, и твои друзья погибнут в бою. Можешь промолчать, и смерть придёт к ним во сне. Одного ты не можешь — помешать мне. Лежи тут и жди, потому что, когда я разделаюсь с остальными, ты позавидуешь всем им вместе и по отдельности. Наслаждайся же последними мгновениями жизни, я ненадолго тебя покину.

— Стой! — взмолилась я. — Пощади! Я сделаю всё, что ты захочешь, только пощади!

— Вот и голос прорезался, — неприятно засмеялся страж. Он вернулся ко мне, наклонился и коснулся больной руки. Боль немедленно отступила, и страж поставил меня на ноги. — Запомни, маленькая леди, моя воля станет твоей волей, отныне и навсегда. Иначе — смерть столь ужасная, что у тебя не хватит воображения представить её. Поняла?

Обессиленная, я покорно кивнула. Выбор между пытками лесного чудовища и пытками королевского палача казался до слёз несправедливым. Другое дело, что у меня ещё оставался шанс скрыть своё преступление… если страж не оставит слишком много следов, и сюда не придут служители бога знаний.

— Веди, — подтолкнул меня в спину страж. — И без шуток.

Наутро всё произошедшее казалось кошмарным сном. Жуткое свечение, испускаемое левой рукой каждый раз, как страж заставлял повторять за мной непонятные шипящие слова, смертельная усталость, накатившая на меня после бесконечности блужданий по ночным коридорам, жёсткая хватка на моих плечах, как будто мой мучитель нарочно старался показать мне, как мало я заслуживаю уважения. Никакого смысла не было в действиях стража, он заставлял меня петлять по Ведомству, открывая то дверь в правом крыле на втором этаже, то в левом крыле в подвале. Это продолжалось целую вечность, но закончилось раньше, чем прозвенел первый утренний колокол. Я попросту свалилась там, где стояла, и страж, жестоко вздёрнув меня на ноги, поволок обратно в жилую часть Ведомства. Там швырнул в комнату и заметил на прощание, что в моих жилах течёт совсем уж гнилая водица, и надолго меня не хватит. Спросить, что он имеет в виду, я не успела: мучитель исчез, будто его никогда тут не было. Обессиленная, несчастная и совершенно убитая произошедшим, я еле сумела доползти до своей лежанки и забылась тревожным сном.

Утренний колокол прозвучал как гром небесный. Жалобно застонав, я перевернулась на бок и закрылась подушкой. В мире не было силы, способной меня поднять и причин, по которым я бы согласилась сделать над собой усилие. Но вскоре мне пришлось расстаться с этим убеждением: в коридоре зашуршали дверью, пытаясь привлечь моё внимание, потом её чуть не сдёрнули с проёма, а после откинули в сторону и звонкий юношеский голос выпалил:

— Леди этнограф Элесит, вам надлежит до двух ударов прибыть по месту службы, иначе вы снимаетесь с довольствия!

— Я умираю, — простонала в ответ я.

— Не надо было столько пить вчера со своим дружком, — фыркнул молоденький посыльный.

— Я вовсе не… — слабо запротестовала я.

— Знаем-знаем, — расхохотался посыльный. — Вставайте, не то живо выселят. Желающих на вашу конуру знаете сколько?

Пришлось вставать и нога за ногу плестись в умывальню. А после, слегка ожив от холодной воды, переодеваться в мундир и идти в архивные подвалы. Ни одна живая душа не ждала меня за пределами Ведомства, и терять место работы не входило в мои планы. Даже если меня завтра сожрёт лесной страж.

— Явилась, — недружелюбно поздоровался начальник архивов — маленький сухонький человек неопределённого возраста. — Вчера была твоя очередь сидеть на запросах.

Услышав это, я облегчённо выдохнула: никто, кроме желторотых новичков, в которых ещё не умерли надежды на повышение, не любил «сидеть на запросах»: отыскивать в архивах документы, касающиеся, скажем, данных по заморской торговле за последние три года. Работа казалась чрезмерно сложной для наших отупевших от бесперспективности умов, и, к тому же, за неё платили не больше, чем за раскладывание бумажек по папкам. Как удачно я прогуляла вчерашний день!

— Тебя ждали до самого вечера, но ты не соизволила появиться, — продолжал начальник. — Хорошо хоть сегодня пришла. Пройди в третий слева зал и займи своё место.

— Но как же?.. — ахнула я. — Разве вы?..

— Да, — подтвердил начальник, неприязненно глядя на меня. — Ваша безалаберность начинает надоедать. Я не стал никому передавать твоё задание. Ты можешь заняться им сегодня, и лишаешься жалованья за два дня. Не справишься за сегодня — потеряешь ещё половину.

— Но… — вякнула я, однако начальник развернулся и ушёл, оставив меня наедине с последствиями моей глупости. Мне ничего не оставалось, как пройти в третий слева зал и найти на столе у окна папку с моим именем.

Запрос был довольно-таки странный: Коллегия магов в Карвийне интересовалась случаями незаконного колдовства с применением белоцвета за последние десять лет. Первая странность, разумеется, содержалась в самом факте запроса. Коллегия не дружила с Ведомством, причём не дружила никогда и не при каких обстоятельствах. Маги всегда держались особняком, основав Карвийн немногим позже Семи городов и неохотно посылали для службы короне далеко не самых талантливых волшебников. Сегодня этнографы были принуждены для всякого дела или заключать личный контракт с магами из Карвийна, или обращаться в соответствующий зал храма знаний, куда со временем маги передавали все свои находки и открытия. Сами же волшебники вовсе обходились без нас. Пока я ещё пыталась обдумывать происходящее, я полагала, что не следовало так старательно вылавливать в их среде нарушителей закона, тогда, может быть, у них не было бы повода коситься на Ведомство с настолько сильным подозрением.

И вот теперь эти гордецы обращаются к нам с запросом, да ещё и бьющим их в самую больную точку — незаконные занятия магией. Карвийн не год и не два пытался добиться у короны права самостоятельно решать подобные вопросы и не вмешивать во внутренние дела Коллегии другие организации — тщетно! Ведомство отстояло своё право вмешиваться в работу всех жителей королевства и до сих пор никому не удавалось заставить его уступить свои позиции.

Одним словом, запрос был странен сам по себе, даже если не вдаваться в детали его содержания. Упоминание же белоцвета, проклятого растения, делало запрос из удивительного таинственным. Эти растения (в архивах был приведён аляповатый рисунок, сделанный когда-то с натуры), цвели круглый год, даже зимой, давая небольшие бутоны нежно-белого цвета. Самым удивительным в них было свойство отклонять заклинание любой силы, что делало их излюбленным растением для нарушителей закона. Казалось бы, его слуги могли бы также воспользоваться удивительными свойствами, но почему-то все сборщики пропадали без вести, что заставило корону запретить белоцвет примерно полтора столетия назад. Сейчас каждый житель королевства знает, что, найдя кружок с пушистыми белыми бутонами, он обязан немедленно выжечь это место и о находке сообщить в Карвийн и в Ведомство, в противном случае его участь будет печальна. Любой житель королевства, маг он или простой смертный, вплоть до коронованных особ, будет объявлен вне закона, если при нём или в его жилище будут найдены цветы запрещённого растения.