Александр Либих - Выжить в лесу Междумирья [litres]

Джеймса не было видно, его тонкий скулеж время от времени доносился откуда-то со стороны Ирины. Девушка, стараясь не стучать зубками, повторяла:

– Не бойся, мой маленький, все нормально!

У Михаила Петровича кружилась голова, его подташнивало, потому что ковер-самолет летел не прямо и ровно, а будто бы плыл по волнам, к тому же иногда по неизвестной причине заваливался то на одну, то на другую сторону.

Дождь давно прекратился, и Михаилу Петровичу хотелось снять промокшую фуражку, которая давила на голову, однако обе руки находились в плену у прекрасных соседок. Именно это, а отнюдь не все остальное, было для Михаила Петровича по-настоящему ошеломляющим: даже в молодости он, мягко выражаясь, не пользовался популярностью у женщин и уж, во всяком случае, никогда не был нарасхват.

Пытаясь забыть о своих руках, он начал с внимательностью ученого анализировать поведение ковра-самолета. Почему тот сначала летел быстро и уверенно? Что случилось потом? Дождь прекратился?.. Нет, выкрутасы начались, когда дождь еще лил вовсю. Усталость?.. Можно представить, потому что груз был немалым.

Наверное, надо было разбудить госпожу фею… или пусть еще немного поспит? Она и Сергей Юрьевич практически вдвоем выпили литровую бутылку водки, маленькому Джеймсу только чуть капнули, чтобы он не сильно выл. Кстати, в начале путешествия госпожа фея и не думала спать, была бодрой и веселой… Забрезжила смутная догадка.

Неужели крылатая женщина во сне продолжала как могла управлять ковром-самолетом? Некоторые знакомые Михаила Петровича были способны приходить домой в любом состоянии. Он глубоко вздохнул и шепотом сказал:

– Уважаемый господин ковер-самолет, обычно рулит… вас пилотирует госпожа фея, но так получилось, что она сейчас нуждается в небольшом отдыхе. Не могли бы вы временно переключиться на мое чувство равновесия?

– Молодец, – тихо прошамкала в полусне крылатая женщина, – только будь с ним маленько постро…

Дыхание феи стало редким и глубоким, согревая Михаилу Петровичу подбородок. Казалось, что сильный запах сивухи был как-то сам по себе, не имея ничего общего с этим нежным дыханием.

Ирина широко открыла глаза и посмотрела на Михаила Петровича удивленно и с уважением. Потом ее прелестные глазки затуманились, голова легла на плечо мужчины, немного подвигалась, устраиваясь поудобней, и вдруг стала тяжелой, а на подбородок Михаила Петровича теперь с обеих сторон накатывались теплые волны.

Как это часто бывало во время бессонных ночей, историк эпохи романтизма один бодрствовал в притихшей Вселенной.

Нет, еще ковер-самолет: он летел тихо и плавно, но, будучи, несомненно, живым существом, чуть покачивался с боку на бок.

– Друг, я не усну, – пообещал Михаил Петрович. – Знаешь, последнее время я уже не верил, что однажды в мою жизнь придет фея, поэтому оказался не готов, был смешным и неуклюжим. Из-за моей кровожадности молодой человек не смог извиниться… зачем я скрипел зубами и сказал, что кто-то из нас умрет? Добрая женщина с крыльями ангела вынуждена была вмешаться, чтобы не допустить дуэли. Думаю, герои волшебных романтических рассказов и героических баллад сегодня не подали бы мне руки!

Горячо протестуя против такого утверждения, ковер-самолет дважды повернулся кругом.

– Спасибо, – сказал Михаил Петрович, он был тронут до глубины души. – Можно я на память прочитаю вам пятую главу диссертации, мою любимую?

Он деликатно подождал, но ковер-самолет не возразил.

Наполовину выглянувшая из-за тучи луна и редкие звезды с доброжелательным любопытством смотрели на историка литературы, который улыбался, согласно кивая. Он много лет читал им диссертацию, но если им хотелось еще раз послушать любимые фрагменты…

Увлеченный тихим чтением и очарованный ласковым дыханием двух красавиц, Михаил Петрович иногда все-таки обращал внимание, что ковер-самолет почему-то летит чересчур медленно.

– Друг, ты спишь?

Встрепенувшись, молчаливый друг немного корректировал направление и некоторое время летел быстрей. Однажды крылатая женщина прошептала, не открывая глаз:

– Продам джиннам… обоих.

После этого ветер засвистел в ушах Михаила Петровича и пришлось изо всех сил помогать ковру-самолету: на такой бешеной скорости было очень непросто удерживать равновесие и не лететь кувырком. В принципе, если забыть два-три момента, у друзей получалось неплохо, потому что оба были опытными путешественниками.

Михаил Петрович, правда, еще ни разу не летал на каких-нибудь самолетах. Однако в его родном уральском городе преобладали холмы и пригорки, встречались также в немалых количествах ямы и ямки, и если кто-то привык ездить на работу на своем стареньком велосипеде, то волей-неволей учился правильно действовать в ситуациях, близких к полету.

Вскоре ковер-самолет, напряженно подрагивая, и Михаил Петрович, задержав дыхание, приземлились у крыльца небольшого, но даже ночью сказочно красивого замка. Метеорит здесь сильно похулиганил, но разбитые окна, как известно, дело поправимое: Михаилу Петровичу нередко приходилось заниматься мелким домашним ремонтом, потому что пьяных соседей иногда все в окружающем мире раздражало, в том числе двери, стены и окна.

На крыльце раздалось ворчливое мяуканье:

– По-моему, все-таки немного звякнуло… Ладно, если что, скажем фее: мол, это, конечно, ваше дело, сколько пить, но только потом не надо спрашивать, кто по стеклу прыгал и почему у нас опять сметана кончилась.

– Михаил Петрович, неужто ты меня не узнал – Тимоха я!

– Простите…

– Да подожди, мужик, среди твоих знакомых много рыжих котов было?

– Ну, было несколько.

– И всех Тимофеями звали?

– Нет, только одного – у Коли Хмурого… то есть у Николая Харитонова.

– Блин, наконец-то вспомнил!

– Простите, Коля говорил, что Тимофей, ну, как бы…

– Вот именно – как бы! Мы с Чиром пока здесь пристроились. Ты нам завтра про Колю все расскажешь, а сейчас скажи только: живой он?

– Коля? – Михаил Петрович широко улыбнулся. – Женился он!

– В третий раз, – пробурчал кот и, помедлив, добавил: – Ничего, главное, что живой!

Спутницы Михаила Петровича зашевелились. Ирина, впрочем, тотчас опять успокоилась, и, видно, так хорошо ей было, что у нее даже слюнка по подбородку потекла. Крылатая женщина проснулась. Сладко потянувшись, она покосилась на плечо, на котором спала.

– Историк, ты в следующий раз хоть маленько защищайся, я ведь могла тебе руку сломать!

– Нет, что вы…

– Михаил Петрович, не возражай, если не знаешь, – одернул кот. – Госпожа фея очень сильная, а снится ей всякое, потому что приключений у нее было много.

– Какой ты умный котик! – Глаза феи вдруг стали маленькими и красными. – Рассказывай дальше!