Урсула Ле Гуин - Остров Неспящих

Смерть взрослой самки обычно происходит в результате жестокого обращения или в связи с сложными родами. Они редко доживают до тридцати лет. Мужские особи живут дольше, если, конечно, им удается миновать опасный период поздней юности, когда поединки между самцами ведутся практически постоянно. Дольше всех прожила обитательница острова Неспящих под номером ФБ-204 по прозвищу Фибби, которое ей дала команда наблюдателей. Фибби умерла в семьдесят один год и родила всего одного ребенка — тогда ей было четырнадцать лет, — после чего она, очевидно, стала бесплодной. Она никогда не противилась желанию самцов с нею совокупиться, а потому били ее редко. Фибби по природе была застенчивой, страшно ленивой и редко появлялась на берегу, да и то только для того, чтобы подобрать там что-нибудь из еды и тут же снова исчезнуть со своей добычей в лесу.

В настоящее время патриархом там является похожий на гризли самец МТТ-311 пятидесяти шести лет от роду, мускулистый и хорошо сложенный. Большую часть дня он валяется на песчаном пляже, греясь на солнце, а по ночам слоняется по лесу в центральной части острова. Иногда он развлекается тем, что выкапывает руками пещерки и канавы или складывает из камней плотины на ручье, но никакой конкретной цели эти канавы и плотины не служат; во всяком случае, плотины эти никогда не бывают достаточно водонепроницаемыми, чтобы заставить ручей изменить русло. Одна из молодых самок почти каждую ночь в течение нескольких часов строит нечто вроде огромных гнезд из кусков древесной коры и листьев, но сама никогда и ни для чего эти гнезда не использует. Некоторые самки охотятся на муравьев и гусениц, а также собирают личинки под корой упавших деревьев и поедают их. Это единственные зафиксированные наблюдателями свидетельства разумных поступков, вызванных определенными физическими потребностями.

Хотя все неспящие обычно выглядят крайне неопрятно, а самки к тому же чрезвычайно быстро старятся, по большей части эти бывшие «суперумники» в юности очень хороши собой. По словам всех наблюдателей, выражение лиц у них абсолютно безмятежное и неестественно спокойное. Недавно вышедшая книга о неспящих называлась «Счастливый народ?» — в языке оричи, правда, вопросительного знака нет, но к этому названию все равно был прибавлен равноценный значок.

Споры вокруг неспящих продолжаются. Счастлив ли ты, если не сознаешь, что счастлив? Что такое сознание? Является ли сознание таким уж большим благом, каким мы его считаем? Кто лучше «отключается» от реальной действительности — ящерица, греющаяся на солнце, или мудрый философ? От чего и зачем нам так необходимо время от времени «отключаться»? Между прочим, ящерицы существуют на свете куда дольше, чем философы, хотя ящерицы не моются, не хоронят своих мертвых и не ставят научных экспериментов. И ящериц было всегда куда больше, чем философов. Так, может быть, ящерицы — куда более удачливый вид живых существ, чем философы? Или просто бог любит ящериц больше, чем философов?

Насколько можно судить по перечню этих вопросов, наблюдение за неспящими, как и за ящерицами, указывает, похоже, что сознание отнюдь не является необходимым для счастливой чувственной жизни. И правда, будучи чрезмерно развитым, как это и происходит порой с людьми, сознание может даже препятствовать обретению истинного счастья и удовлетворенности самим собой: этакий червяк в яблоке.

Так что же, выходит, сознание вступает в противоречие с бытием? Извращает, задерживает, уродует его? Похоже, любая мистическая практика в любом из миров стремится избежать своей оценки со стороны сознания. Если Нирвана — это освобождение души (или разума) от самой себя для того, чтобы она могла воссоединиться с телом, уже пребывающим в его чистом единстве с миром (или с богом), то неужели неспящие уже достигли Нирваны?

Разумеется, сознание дается высокой ценой. И цена эта, по-видимому, то, что мы примерно треть своей жизни проводим во сне — становясь слепыми, глухими, немыми, беспомощными и лишенными способности мыслить.

Впрочем, способности мыслить мы не совсем лишены, ибо видим сны.

Поэма «Остров Неспящих», написанная Ну Лапом, изображает жизнь неспящих как некое «видение снов» или «мечту о снах».

Видение вод, что вечно текут меж песчаными дюнами,

Видение тел, раскрытых навстречу друг другу подобно цветам,

Видение глаз, всегда устремленных на небо, где солнце и звезды…

Трогательная поэма. Она предлагает одну из самых позитивных оценок неспящих. Однако ученые Хай Бризала — хотя им, возможно, и хотелось бы согласиться с этим поэтом, чтобы облегчить свое коллективное сознание, — вынуждены признать: неспящие не видят и не могут видеть снов.

Как и в нашем мире, лишь некоторые животные, включая птиц, собак, кошек, лошадей, обезьян и людей, регулярно впадают в то странное и в высшей степени специфическое состояние души и тела, которое называется «сон». И только в этом состоянии некоторые из них способны перейти в следующую фазу деятельности мозга, еще более специфическую и характеризуемую особой частотой сигналов; ее мы обычно и называем «сновидениями».

Мозг неспящего такой способности лишен. Он никогда не достигает подобных состояний. В этом отношении неспящие похожи на рептилий, которые могут охлаждаться до полной инертности, но никогда не впадают в спячку.

Один философ из Хай Бризала, То Хад, выразил эти парадоксы в следующих, на мой взгляд, довольно прихотливых высказываниях: чтобы быть самим собой, ты должен быть ничем; чтобы познать себя, ты должен научиться не узнавать ничего. Неспящие познают мир постоянно и узнают его мгновенно, без пропусков, не тратя времени на самого себя. Не видя снов, они не рассказывают историй, а потому и не испытывают необходимости пользоваться языком. Не имея языка, они не знают лжи. И, таким образом, не имеют и представлений о будущем. Они живут здесь и сейчас, они абсолютно доступны. Они существуют в чистой реальности, но не могут познать истину, ибо путь к истине, как утверждает этот философ, лежит через ложь и сны.