Фонда Ли - Нефритовая война [litres]

Хило положил ладони на стол.

– Мой Шелест изо всех сил старается расширить наш бизнес, и естественно, нам бы хотелось, чтобы все это осуществилось. – Шаэ как-то сказала ему, что эспенцы воспринимают отказ просто как стартовую точку для переговоров, и потому Хило сделал паузу, чтобы всем стало ясно – он считает именно так, как говорит. – Но как Колосс клана, я никогда не пошлю Зеленых костей сражаться за иностранцев, что бы вы ни предложили.

Корриса, казалось, резкий отказ Хило совершенно не задел.

– Кекон – это стержень нашего стратегического присутствия в Восточной Амарике. Если мы не можем рассчитывать на ваш военный вклад в наши усилия, то тем важнее ваша четкая политическая поддержка.

Канцлер Сон кашлянул.

– На Кеконе сейчас больше иностранных войск, чем когда-либо после провозглашения независимости с окончанием Мировой войны. Это существенная поддержка.

– Это для обоюдного блага, – сказал полковник Дейлер. – Присутствие эспенских сил на Эумане предотвращает любую агрессию в регионе и обеспечивает безопасность вашей страны.

– Несколько месяцев назад, – тихо, почти безмятежно произнес Хило, – я говорил с парой, чью шестнадцатилетнюю дочь изнасиловали эспенские солдаты. Спросите семью Эюнов, считают ли они, что иностранные военные, играющие в азартные игры, пьющие и посещающие шлюх во время увольнительных, обеспечивают безопасность.

Посол Мендофф недовольно поморщился.

– Несмотря на подобные трагические и единичные инциденты, – сказал он, – мы полагаем, что Кекон рассчитывает на наши силы в поддержании безопасности в регионе, а говоря конкретнее, в сдерживании югутанской угрозы.

– Цель Югутана – любыми способами расширить территорию и сферу влияния, – добавил полковник Дейлер. – Правительство в Драмске и религиозные лидеры, Протеки, огласили государственный манифест, согласно которому Югутанская коалиция должна протянуться по всему континенту Ориусу, от Амарического до Уллирического океана. Если, не приведи господь, Оортоко отойдет Югутану, Драмск осмелеет и продолжит агрессию. Близость Кекона к Ориусу, его уникальные ресурсы и стратегическое положение в Западно-Тунском море превратят его в очевидную цель.

Кеконские политики мрачно переглянулись, но не ответили на предположения Дейлера. Нападение Югутана было возможно, но Хило не сомневался, что эспенцы преувеличивают опасность. Правда заключалась в том, что победа Югутана в Оортоко наверняка повлечет за собой другое последствие – Эспения запаникует и стянет в регион еще больше военных сил, чтобы получить контроль над Кеконом, прежде чем это сделает враг, и все под видом «защиты» союзников.

– Мы в курсе растущего у населения, а также у части правительства желания усилить вовлеченность Кекона в войну, в особенности это касается приема беженцев, – сказал секретарь Коррис.

Канцлер Сон осторожно кивнул. Жертвы среди мирного населения в Оортоко привлекли внимание общественности, людей волновало положение в регионе этнических кеконцев, которых переселили в Шотар несколько поколений назад, где их угнетали и превратили в маргиналов, а теперь они страдают в кровавой стычке иностранных держав. Даже превалирующий стереотип о кеко-шотарцах как о полукровках, бандитах-баруканах с нефритом, не мешал призывам репатриировать беженцев из Оортоко. Вот она, сила телевидения, цинично думал Хило. В какое еще время в истории кеконцы беспокоились о происходящем за границей?

– Человеческие чувства понятны, но влекут за собой риски, которые вы, возможно, не полностью осознали, – сказал посол Мендофф.

Хило раздражало, что эспенцы говорят вразнобой и ему приходится переключать внимание с одного на другого. Секретарь Коррис – наиболее высокопоставленный эспенец, и вроде бы все остальные с ним согласны, так зачем они встревают, когда не просят?

И словно подчеркивая мысли Хило, заговорил полковник Дейлер:

– Оортоко наводнен югутанскими агентами, а наша разведка подтверждает, что существуют связи между мятежниками и кеко-шотарской организованной преступностью. Если Кекон не будет охранять свои границы, сюда могут просочиться югутанцы, что поставит под удар наши военные ресурсы на Кеконе.

– Ваши ресурсы, – задумчиво повторил канцлер Сон.

– В ваших интересах отнестись к этой угрозе всерьез, – отозвался полковник Дейлер. – Сейчас нет никаких ограничений в перемещениях по Кекону. Люди могут свободно посещать остров Эуман и остальную страну. Все было бы по-другому, если бы среди населения существовали югутанские агенты, которые крадут военные секреты, устраивают диверсии или посылают координаты для бомбардировок в Драмск. Они могли бы даже свергнуть правительство и установить более дружеский к Югутану режим. Лучшая линия совместной обороны против таких опасностей – это не допустить их проникновения на Кекон.

Некоторое время все молчали. Потом Хило сардонически улыбнулся.

– Вы хотите, чтобы мы не пускали других иностранцев, чтобы защитить тех, кто уже здесь?

Секретарь Коррис криво усмехнулся и передернул плечами, вроде бы и не соглашаясь с Хило явно, но все же подтверждая его слова.

– Мы хотим получить заверения, что наши союзники на Кеконе сделают все возможное и направят как общественное мнение, так и законодательство в сторону долговременного укрепления наших отношений и взаимной безопасности. Мы хотим быть уверенными, что вы не поддадитесь влиянию близорукой толпы, и готовы вам в этом помочь, предоставив экономические преференции.

Хило кивнул и встал. Эспенцы сказали все, что намеревались, а он быстро уставал от многословия и сладких политических речей, не говоря уже о том, что это просто взятка, предложенная на самом высоком уровне. Боги небесные, прежде чем стать Колоссом, он много лет был Кулаком и Штырем и знал, какое тонкое равновесие требуется между кнутом и пряником, когда хочешь добиться согласия от строптивого. Шаэ и Кен встали вслед за ним, а через секунду их примеру последовали и остальные кеконские политики. В ответ секретарь Коррис слегка приподнял брови.

– Айт Мадаши – мой враг, – сказал Хило, – но это не значит, что вы мой друг. Я имею дело с вами и вашим правительством, пока это выгодно Равнинному клану. Но вы здесь гости. Не просите слишком многого, не думайте, будто контролируете Кекон. Другие иностранцы уже пытались сделать это до вас.

Когда переводчик повторил слова Хило, секретарь Коррис улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и, к удивлению всех присутствующих, прикоснулся сомкнутыми ладонями ко лбу в традиционном кеконском приветствии. Это было проделано так, что выглядело небрежным жестом, но при этом не насмешкой.