Брайан Олдисс - Гелликония

Имия была не только известным в основанном кланом Мунтрасов городе врачом, но и женой главного городского судьи. Муж Имии, именуемый в присутствии Билли не иначе как Судья, словно таким было данное ему при крещении имя, представлял права города Лордриардри в парламенте столицы, Оишата. Оишат лежал к западу от побережья, на самой границе Димариама с государством Искханди. Процветающий молодой город Лордриардри вызывал у столицы острую зависть, плодами чего становились все новые и новые указы по налогообложению, в которых Судья не уставал находить лазейки.

Но и это было не все. Справедливый Судья без труда находил лазейки и в местном городском законодательстве, составленном членами клана Мунтрасов с выгодой для самого клана и с пренебрежением к участи рабочих и жителей. Поминая зятя в разговоре, Криллио Мунтрас всегда чуть морщился.

В отличие от мужа Эйви придерживалась иного мнения о зяте. Восторженно относясь к его чувству справедливости, она слышать не хотела дурного слова в адрес своих молодых. Ласковая с ними, она была сурова с Дивом, чье поведение - чему немалой виной было холодное отношение матери - дома становилось особенно неприглядным.

– Ты должен изменить завещание, - сказала она мужу, когда после очередной выходки Дива они стояли вдвоем над постелью Билли, - и оставить компанию Имии и Судье - тогда за судьбу дела можно будет не беспокоиться. Как только во главе компании окажется Див, не позже чем через три года всему придет конец. Наша девочка наделена отличным чувством меры и сумеет отличить верный путь от неверного. У нее есть хватка.

Само собой разумелось, что и хватка и чувство меры Имии таковы, какими им надлежит быть у настоящей геспагоратки. Никогда еще Имия не видела чужих краев и всю жизнь провела в родном Лордриардри, словно отгородившемся от остального мира цепочкой из мириад чешуйчатых сторожевых псов, бродящих по побережью Димариама. Однако, как догадывался ее отец, она интересовалась историей и географией и мечтала о путешествиях в южные страны и на континенты.

Внешне Имия Мунтрас очень походила на отца - у нее было такое же простое, широкое лицо человека, не страшащегося открыто смотреть на блеск ледника. Рассказывая Билли о ледяном деле своей семьи, она стояла прямо на льду, крепко упершись в него ногами. В ее словах слышалась нескрываемая гордость.

Берег моря остался далеко позади, и туман сюда не проникал. Высокая ледяная стена, благодаря которой Мунтрас сумел сколотить состояние, ярко блистала на солнце. Чуть поодаль, там, где лучи Беталикса преломлялись в ледяных кавернах, ледник переливался цветами морской зелени и голубизны, как сапфир. Его отражение в озере искрилось словно бриллиантовыми осколками.

Воздух был чист, холоден и свеж. Над гладью озера проносились охочие до рыб птицы. Там, где на границе воды и суши обильно расцветали поля фиолетовых цветов, жили своей жужжащей жизнью бесчисленные насекомые.

На циферблат часов Билли, прямо на три ряда мигающих цифр, опустилась прекрасная бабочка, с головой, напоминающей последнюю фалангу большого пальца. Стараясь разгадать намерения крылатого существа, Билли неуверенно уставился на него.

То, что действительно угрожало ему, было незримо и недоступно ему, не вооруженному ничем, кроме знаний. Его врагом был вирус, уже проникший в гипоталамус, в ствол спинного мозга. Не встречая никакого сопротивления, вирус размножался с огромной скоростью; в организме Билли не было антител, которые могли бы остановить чужака-захватчика. Очень скоро он превратится в неподвижную мумию, станет похожим на предков анципиталов, обитающих в глубине веков.

Но он ни о чем не жалел. Сожалеть можно было только об улетевшей бабочке, которой надоело сидеть на его руке. За то, чтобы вкусить настоящей жизни, той, о которой его наставник мог только догадываться, нужно было платить. Он видел королеву королев - пускай только мельком. Он возлежал с прекрасной Абази. Даже сейчас, уже не способный двигаться, он мог собственными глазами видеть, как далекие склоны ледника на свету переливаются слепяще-синим огнем молний и алым заходящего солнца, вызывая удивление у тех, кто считал лед простой бесцветной субстанцией. Он вкусил всех прелестей и познал совершенство живой природы. За это требовалось уплатить совершенно справедливую цену.

Имия рассказывала, как из тела ледника выпиливают огромные правильные призмы льда. Вооруженные только топорами и пилами работники сначала надкалывают пласты замороженной воды, а потом аккуратно вырезают намеченные слои. Таков был труд лордриардрийских ледяных старателей. Готовый отпиленный блок закрепляли на лотке-тележке и спускали до ведущей к берегу моря особой дороги, представляющей собой деревянные рельсы, змеящиеся под небольшим уклоном вниз; по ним тележки, управляемые опытными возницами, катились целых две мили до порта Лордриардри. Закладывая виражи, груженные ледяными блоками тележки грохотали по деревянным рельсам.

На набережной у моря большие блоки распиливали на малые и грузили в трюмы кораблей компании, имеющие специальную изоляцию из слоев тростника.

Так снег, когда-то выпавший в полярных регионах за 55-м градусом южной широты, а после спрессованный под собственной тяжестью и улежавшийся так при низкой температуре за несколько веков, в конце концов служил людям, живущим в тропиках, охлаждая их питье и ледники с провизией. Там, где природа дала промашку, на помощь ей пришел капитан Мунтрас.

– Пожалуйста, отвезите меня домой, - попросил Билли.

Льющийся гладко и без передышки рассказ Имии прервался. Ее повествование о тоннажах, о многомильной протяженности различных торговых маршрутов, о себестоимости меры льда, поступающего в распоряжение их маленькой империи, закончился; слушатель больше не хотел ничего знать. Молодая женщина вздохнула и что-то сказала отцу, но грохот очередной тележки со льдом, промчавшейся у них над головой, заглушил ее слова. Уже через мгновение ее черты разгладились, и она улыбнулась Билли.

– Давай-ка лучше отвезем Биллиша домой, отец, - сказала она.

– И то верно, - отозвался ледяной капитан, - и то верно.

Не скоро, лишь по прошествии половины Великого Года после того, как планеты-сестры Гелликонии и она сама достаточно отдалились от Фреира и Гелликония снова оказалась в объятиях снегов и ярости зимней стужи, изображение обессилевшего Билли, откинувшегося на спинку волокуши, достигло наконец далекой Земли, став там достоянием миллионов зрителей.

Впечатления от недолгого нахождения Билли на Гелликонии шли вразрез с любыми представлениями Земли о Законе, одно из важнейших положений которого гласило: «Ни один человек с Аверна никогда не должен ступать на поверхность Гелликонии и вмешиваться в или как-то влиять на протекающую там жизнь».