Марик Лернер - Подарить жизнь

Армия. Нашивки Третьего егерского полка. Тут ошибки быть не может. Сколько их навидался! Первый и Второй полки набирают из горцев, они стерегут границу. Третий базируется на побережье и занимается ловлей контрабандистов. Командир за пару лет становится богатым, да и подчиненные не брезгуют брать на лапу. Из-за этого другие егеря, глубоко убежденные в своем превосходстве, вечно устраивают свары с битьем морд и попреками. Не сунутся в горы без серьезной причины егеря из Третьего полка.

И что им тут понадобилось? На дезертиров не похожи. Лбы выбриты, все в лучшем виде. Старший восседает на неплохом жеребце. Не велика птица, раз гоняют по горам, но все равно не тот уровень. Нечего делать в этом районе егерям с офицером. Или загорелось не только здесь, и всех подняли на подавление мятежа?

– Крестьяне? – спросил старший с ощутимой иронией. Вблизи стало заметно: сукно на мундир пошло не из лучших, а ведь лейтенант. Звание не из низших. Недавно служит, еще не прибарахлился. Или спесивый дурак. На лапу тоже брать надо уметь, чтобы не восстановить против себя моряков.

Он еще и родовитый, убедился в этом, обнаружив солидный перстень с фамильным гербом на пальце. Обычно идущие служить в армию золотых украшений не имеют. Значит, знать на последней стадии обнищания. Армия у нас не в почете, судя по мизерному жалованию, стабильно выплачиваемому с задержкой. Случается, что и полгода денег не выдают, как же тут без взяток. Но хватает ведь зажиточных аристократов, к которым можно наняться. Или гордый и не желает идти под чужую руку, или глупый и не способен найти хлебное место.

– Мы из сословия ремесленников, господин, – ответил с подобающим возмущением.

Унижаться в ответ на показанное пренебрежение нельзя, ноги о тебя начнут вытирать. Кроме того, выдать себя за местных хлеборобов нам, без сомнения, не удастся. Мы даже названий соседних деревень не знаем. А еще и одежда.

– Что у тебя за ремесло?

Да он шутник. Красного креста на рубахе с расстояния в два метра не замечает? Ну заляпано все кровью, так постирушки устраивать мне не предлагали, а другой одежды не осталось, но все одно видно. Спросил бы, почему такой вид, было бы понятно. А так – чего прицепился? Едем, никого не трогаем.

– Лекарь я, с лицензией Храма. Оказываю помощь больным. А она – моя ученица.

Лейтенант кивнул с довольным видом и повернул коня:

– Поезжай за мной.

Двое солдат пристроились сзади и, не понижая голосов, принялись обсуждать, куда потратят только что заработанный золотой. Посмеялись над неведомым сержантом, оставшимся без награды. Получается, что нас и ловили. Плохо. Нет мне удачи в этом году. Надо было бросать телегу и уходить в горы. Легко сказать, троп я не знаю, еды нет, и погоня вполне вероятна. Ничего, судя по отношению, приказа хватать и рубить не поступало. Уже неплохо. Еще поборемся.

Талмат

Талмат придержал лошадь только перед поселком. В окружении охраны он с бесстрастным лицом проследовал к дому, наверняка являющемуся центром здешней бурной деятельности. Вокруг него мельтешило множество егерей. Большинство было из Первого полка. Впрочем, попадались и егеря из Третьего, и какие-то подозрительные вооруженные личности в обычной одежде. Далеко ходить не пришлось, штаб расположился прямо на окраине.

Часть домов совсем недавно спалили, и от пожарищ неприятно несло гарью и жареным человеческим мясом. Но даже в таком виде поселок производил впечатление. Строили явно по одному плану, улицы прямые, широкие и ровные. Здания тоже возводились добросовестно и из добротного материала. Никакого сравнения с лачугами, в каких в основном проживают горцы. Ко всему прочему, в центре, посредине площади, стоял мощный блокгауз. Нижняя часть сложена из огромных камней, скрепленных цементом, сверху деревянная надстройка. Остатки населения успели в нем укрыться и лениво постреливали по осаждающим из бойниц.

Происходящее, как и повешенные на деревьях и начавшие слегка пованивать покойники, Талмата не волновало. Порядок – не его забота. Горы настолько надоели, что донесение о неожиданной удаче привело его в изумительное настроение. Наконец-то можно убираться из этого унылого края, и не с оправданиями, а в очередной раз – с блистательно выполненной задачей. Хватит! Пора сбросить с плеч эту тяжесть и заняться необходимыми делами.

Фем Датир и не подумал для приветствия подняться с седла, брошенного на землю. Он, удобно устроившись, трескал из котелка кашу и кланяться вовсе не собирался. Вечная дилемма, что важнее – фемская гордость или желание выслужиться – была им в данном случае решена в пользу задирания носа. Добиться успеха, задержав разыскиваемого, лейтенант уже успел, и сейчас не считал необходимым демонстрировать покорность при подчиненных.

Талмат спешился, кинув повод одному из сопровождающих, и уселся рядом. Извлек ложку и со старательным недоумением осмотрелся по сторонам. Маленькая подколка на тему гостеприимства. Уж поприветствовать приезжего и спросить о его нуждах хозяин обязан. Тем более что не крестьянин немытый заявился с претензиями по поводу поведения солдат.

– Принесите пожрать господину Талмату, – после небольшой паузы приказал капитан.

Был бы помоложе, непременно покраснел бы. Не сказав ни слова, Высматривающий сейчас облил офицера помоями, и все окружающие это прекрасно поняли.

– Почему вы здесь? – разделавшись с кашей и не дождавшись отчета, спросил Талмат.

– Не волнуйтесь, – вытирая руки грязной тряпкой, ответил лейтенант. – Ничего с вашим разыскуиваемым не случится. Он сейчас на заставе под охраной десятка моих людей.

Высматривающий молча ждал.

– Лекарь поделился сведениями о нападении на деревню неподалеку. Не грабеж – прямые массовые убийства. Он совершенно случайно там оказался. Оставить без проверки никак нельзя – это мои прямые обязанности, в отличие от ваших просьб.

«Ничему жизнь не научила молокососа, – подумал Талмат. – Совсем фемы обнаглели. Уже и обещание сделать капитаном приравнивается к униженной просьбе». Он знал, к кому обращаться за помощью, и подробные справки об офицерах полка навел заранее. Но все равно фем норов показывал…

– И, кроме того, к нарушению порядка приложили руки аголины. Точнее, Форик, – это имя офицер буквально выплюнул.

Талмат понимающе кивнул. Именно из-за Форика фем Датир и очутился в своей лейтенантской, никак не соответствующей его происхождению, должности. Он отнюдь не рвался служить в армии, неплохо проводил время в поместье. Пока его отец неожиданно для всей семьи не выкинул свой последний замечательный номер.

Давно интересуясь тонкостями теологии и внимательно прислушиваясь к своему лучшему другу Форику, он, не спрашивая мнения сыновей (никто не говорит об остальном семействе), подарил практически все свое имущество общине аголинов.