Марик Лернер - Подарить жизнь

Иртим машинально кивнул, соглашаясь. Книга известнейшая. Ветряные мельницы и сенокосилки с кучей всяких других приспособлений применяют повсеместно, и никто не задумывается об авторстве изобретений. Храм специально убил всякую связь с прошлым, но отнять вещи, улучшающие и облегчающие жизнь людей, уже не сможет никто.

– Хозяин Стад пытался решить вопрос голодания скота в результате суровых зим. Повышал удобрение почвы за счет посадки бобовых. Его методы повсеместно применяются и сейчас. На его счету несколько высокоэффективных сортов пшеницы и ржи. В том числе с коротким стеблем, устойчивые к полеганию и озимые. Можешь прогуляться до ближайшего поля и полюбопытствовать. Наверняка это те самые сорта.

«Для сохранения государства обязательны две вещи – развитое сельское хозяйство и сильная армия», – пробормотал Иртим.

Откуда цитата, я не вспомнил. Но в этом отчеканивший афоризм оказался прав. Свои богатства надо охранять. Подданные Хозяина Стад стали жить гораздо лучше, и к ним пожаловали соседи с мечами. Цивилизация и будущая империя выиграли, получив массу трофеев и образованных агрономов. А вот местные жители отправились в рабство и на удобрение.

– А еще он работал с гибридизацией. Поскольку жил на севере, – Иртим хмыкнул, под севером все понимали в основном тундру, – ну, на относительном севере, с той стороны Длинного моря. Виноградниками и оливками не интересовался. Зато груши, яблоки, орехи и самое важное – картофель – после него имеют добрую сотню сортов. Ягоды тоже. Смородина, крыжовник, малина – это я точно помню. В каком-то смысле Деревенщина не менее велик, чем Воин и Врач. Просто методы у них разные. Его работа была малозаметной и проявилась с течением времени, распространившись по всей империи.

– Только не говори, что тебе об этом поведал некий прохожий сорок лет назад!

– Ты знаешь, чем кончается владение книгой с занимательным названием «Плач о прошлом»? Не только тебя, родственников угробят.

– Иметь возможность узнать и не воспользоваться? – нешуточно возмутился Иртим.

– Глупо, – не согласился я. – Ну да ладно. Тебе перешлют, если… хм… в ближайшее время город не сожгут в результате братоубийственной войны. Но ты мне тоже кое-что пообещай.

– Тебе не требуется просить, – твердо ответил он. – Мои сыновья обязаны тебе жизнью. Дифтерит – не шутка. Я получил в подарок книжную лавку. До сих пор не понимаю, почему. Без всего этого, – он обвел рукой вокруг себя, – я бы существовал, а не получал удовольствие от жизни.

– Может, за то, что мне было приятно беседовать и переписываться с умным человеком? А унести все добро с собой все равно не смог бы.

– Мог продать. Это огромные деньги. Я тебе должен. Любые просьбы. Сделаю и не задумаюсь. Да что там, – он улыбнулся, – я бы с удовольствием продал тебе парочку внуков на обучение. Уж без куска хлеба они не останутся.

А он не шутит, сообразил я. Вот уж не думал, что такие мысли у Иртима в голове. Хотел просто получить ответную услугу. Но это тоже неплохо.

– Если, – осторожно подбирая слова, сказал ему, – со мной что-нибудь случится, я хочу быть уверенным, что к Бениле в твоей семье отнесутся прекрасно. Она сама себе хозяйка, и надеюсь, без денег при наличии профессии не останется, но иногда нужен совет человека, знающего город, а частенько необходимы друзья, к которым можно обратиться без размышлений при любых проблемах.

– Я обещаю, – сказал Иртим торжественно. – Клянусь всем, что мне дорого, отнестись к ней как собственному ребенку. Потом помедлил мгновение и жадно спросил: – А в «Плаче» действительно о каждом рассказывается?

Хорошо, что он его прочтет, когда я буду крайне далеко. А то ведь обнаружит, чье авторство, и глубоко задумается. Ладно, мне тоже недолго осталось. Лет пять по максимуму. До глубокой дряхлости не дотяну.

– Там упоминаются Воин, – ответил ему, – Кузнец, Закон, Ветер, Безумный и Хозяин Стад.

Детскую Смерть описявать не стал, и правильно сделал. Этот, скорее, к демонам относится, даже в прошлом. Да и сведения в основном – чисто фольклорные.

– А женщины?

«Я писал только о том, о ком точно знал», – чуть не ляпнул от удивления, разводя руками. Конечно, были и Богини, но с ними никакой ясности. Мне всегда казалось, что это скорее идеалистические представления, чем реальность. Красота, Любовь, Справедливость, Мечта, Удача. Нормальным женщинам в империи жилось совсем не сладко. Среди Хозяев городов до объединения и Первой империи я их вообще не помню. А ведь интереснейшую тему он мне подбросил. Жаль, не заняться всерьез. Не до сочинительства сейчас.

– В чем дело? – недовольно поинтересовался Иртим у внезапно нарисовавшегося правнука. Прерывать разговор старших, даже почтительнейшим образом стоя рядом – совершенно неслыханное нарушение этикета. А тот еще и нервно переминался с ноги на ногу.

– На площади что-то странное творится, – затараторил мальчишка, получив разрешение, – храмовники вышли, все с оружием. Обвиняют в каких-то убийствах. С аголинами сцепились, началась драка. Жуть, – глаза у парнишки при этом азартно горели. Давненько в его пыльной жизни в окружении книг и редких покупателей ничего столь яркого не случалось.

– Кажется, я ненароком угадал, – поднимаясь, сообщил другу. – Если не город, так лавки всенепременно подпалят и разломают. Желающих пограбить найдется предостаточно.

Иртим секунду смотрел на меня, все еще пребывая в мире книг и давно исчезнувших Богов, потом тряхнул головой и приказал:

– Беги к отцу, Худжат, и скажи, пусть зовет всех охранников. И сюда парочку пришлет.

От толпы двое не помогут, прикинул я, но мне особо торопиться некуда, да и мои личные телохранители помогут. А заодно и развлекутся, коли до нас докатится.

Аззаж, Найзак, Савами

Аззаж опрокинул конем очередного придурка, посмевшего на него замахнуться, потом вытянул саблей плашмя еще одного, державшего в руках здоровенную деревянную палку. Как с такой обращаться, тот все одно не в курсе, и его попытка ударить могла разве что рассмешить. Даже убивать не хотелось, так, легонько наказать, продемонстрировав, кто здесь имеет право пользоваться оружием, а кто обязан по первому окрику падать на колени.

За ним в ворота ворвались парни из дежурной сотни и принялись лупцевать всех подряд, невзирая на одежду. Без разницы – горожане это, крестьяне или жрецы. Убивать было не велено, исключительно навести порядок. И без них хватало трупов. Но терпеть обиду никто не собирался, и очередной недоумок с копьем, попытавшийся пропороть бок его любимому Коршуну, моментально заработал по дурному черепу острием сабли. В другой раз трижды подумает, конечно, если выживет, но это вряд ли. Аззаж рубить умел и любил.