Надежда Федотова - Цена мечты

- В место, где маг никогда не бывал, он переместиться не может физически, нет ориентиров, понимаете? А вам в голову я не залезу... Единственное, что можно сделать - попробовать отправить вас в одну из памятных точек. Но это огромный риск!

Астор разжал пальцы. Чародей кулем плюхнулся обратно на койку.

- Так в чем трудность?- спросил маркиз.- Отправляй. Если что, объяснение я уж как-нибудь найду.

- Дело не в этом,- покачал головой тот.- А в том, что прошло десять лет. И мест, оставшихся в моей памяти, возможно, больше не существует! Ведь это столица! Там, где был парк, могли вырасти дома. Переулок мог превратиться в мостовую. Мы окажемся в чьей-нибудь спальне, ваше сиятельство, или вообще расшибемся, сорвавшись с крыши!.. Такая спешка может стоить вам жизни!

Маркиз на секунду задумался. И, очевидно, все для себя решив, упрямо нагнул голову:

- Моя жизнь - мой выбор, плевать на риск, солнце вот-вот взойдет... И хватит вздыхать, я пока что еще не умер, тем более, ты в любом случаешь будешь рядом и подстрахуешь, если вдруг что. Ну? Что мне, расписку тебе оставить? Или что-нибудь вроде 'В моей смерти прошу никого не винить'? Так давай сюда перо и бумагу, не надорвусь, нарисую. Только займись уже делом!

Маг горестно всплеснул руками, но спорить не стал. И расписок брать тоже - какой в этом смысл? Нарушение есть нарушение, кто там потом станет в положение входить да обстоятельства учитывать? Так на так по манишке схлопочешь, вопрос только, как скоро... 'С другой стороны,- колеблясь, подумал он,- если повезет, о несанкционированном переходе, может статься, так никто и не узнает. А вот если я сейчас в отказ уйду - меня без вариантов с заставы выкинут с волчьим билетом!'

Молодой человек тяжело вздохнул. Выбор был очевиден.

- Хорошо,- капитулировал он.- Но я вас предупредил.

- Да-да,- нетерпеливо отмахнулся хранитель.- Давай скорее!..

Маг без энтузиазма кивнул и поднялся на ноги. Постоял с пару минут, роясь в памяти, еще раз вздохнул и потянулся к своему амулету.

- Попробуем все же поискать отпечатки,- наконец сказал он, стягивая с шеи цепочку. И поднял глаза на маркиза.- В отличие от меня, вы в столице были совсем недавно, ваше сиятельство. Я назову места, и если вам они знакомы, мы вместе выберем самое подходящее. А если нет...

Астор Д'Алваро дернул плечом.

- Если нет,- коротко уронил он,- это будут уже не твои заботы.

Глава XXII

Баронесса Д'Элтар, бледная, неубранная, с кое-как уложенными волосами, металась по гостиной словно тигрица в клетке. Она была вне себя. И от страха за дочь, и от того, что ее саму выставили из спальни Кассандры, едва только приехал доктор. Барон, к искреннему возмущению супруги, немедленно заперся с ним в комнате младшей дочери, а на попытку Инес проскользнуть следом только что-то невнятно буркнул - и захлопнул дверь. Перед ней, собственной женой! Перед матерью, с ума сходящей от тревоги! И поднялась ведь рука, и хватило же совести!..

В коридоре послышались голоса. Инес, не в силах совладать с чувствами, бросилась вон из гостиной, но увы - это всего лишь мажордом вздумал за что-то отчитывать лакея прямо на лестнице. Увидев возникшую у перил галереи хозяйку, оба слегка изменились в лице, поспешно умолкли и, поклонившись, стремительно скатились вниз по ступенькам. Сцена, что баронесса час назад закатила супругу, не осталась без свидетелей, да и характер Инес Д'Элтар прислуге был хорошо известен - так что попасться госпоже под горячую руку никому не хотелось.

Весть о странной болезни, нежданно-негаданно свалившей с ног младшую барышню, разлетелась по всему дому еще утром, когда явившаяся к Кассандре, чтобы помочь ей одеться, горничная не смогла ее добудиться. Испугавшись, девица позвала на помощь няню, а когда и у той ничего не вышло, послали за баронессой. Потом за бароном. И почти сразу - за доктором... И теперь слуги прятались по углам, в тревоге прислушиваясь, не зазвонит ли колокольчик, призывающий кого-то из них наверх. Все они были привязаны к баронессе, и за здоровье младшей барышни, слегшей с внезапной хворью, беспокоились непритворно, но все же старались держаться от них обеих подальше. На всякий случай.

Инес о том, что творилось в людской, не знала. Да и какое ей было до этого дело? Ее дочь, ее маленькая Кэсси лежала сейчас за закрытой дверью в своей темной спальне ни жива ни мертва,- а матери даже не позволили быть с нею рядом! Как будто она могла помешать или сделать хуже!.. Баронесса, подумав об этом, в тоске заломила руки. 'Невыносимо! Ждать здесь, сама не зная, чего... Вздрагивать от каждого шороха... Нет, Руэйд, у тебя нет сердца!..'

Чуть дальше по галерее тихо скрипнули дверные петли. Заплаканная Кристобель, выглянув из своей комнаты, встретилась взглядом с резко обернувшейся на звук матерью и жалко улыбнулась.

- Мама...

Баронесса рывком отстранилась от перил.

- Ради всего святого, Крис, не сейчас!- воскликнула она, скрываясь в гостиной. Плечи старшей дочери поникли. Опустив вновь налившиеся соленой влагой глаза, она прерывисто вздохнула и с неясной надеждой посмотрела на запертую дверь в спальню сестры. Кристобель не обижалась на мать. И на отца, строго-настрого запретившего им обеим даже приближаться к Кассандре, тоже - хоть он и словом не обмолвился, почему этого нельзя делать. Она просто жалела их всех, беспокоилась о сестренке и чувствовала себя совсем одинокой и потерянной.

- Ох, няня!- дрожащим голосом пробормотала она, снова прикрывая дверь и порывисто бросаясь к креслу, где сидела старая нянюшка - единственная, у кого теперь можно было найти утешение.- Няня! Почему все так плохо?..

Она упала на колени возле кресла и, уткнувшись лицом в подол платья старушки, обессиленно разрыдалась.

- Ну, ну,- тихо проговорила та, ласково погладив воспитанницу по волосам,- зачем же так-то, моя ягодка? Не плачь, не надо. Обойдется... Вон и доктор приехал... Ты на маменьку-то не гляди, она с детства такая, чуть что, живьем горит без оглядки - уж такой уродилась! А ты мудрее будь. К чему так убиваться? Кто же из нас не болел, все болели, хоть разок, да с каждым случалось. Поправится сестрица твоя, вот увидишь. Сердцем чувствую, а уж оно не обманет - вы ведь обе мне что внучки родные...

Кристобель, всхлипнув, подняла к мягко улыбающейся старушке свое мокрое от слез лицо.

- Но ведь она же не просыпается, няня!- прошептала девушка.- И ничего не слышит, как мертвая лежит!..

Та осуждающе качнула головой:

- Негоже так говорить, Крисси, беду накликать можно. Да и где же 'как мертвая'? Спит покойно, щечки розовые... Ты сейчас и то белей!

- Так отчего не просыпается тогда?- жалобно повторила Кристобель. Няня вздохнула:

- Я ведь не доктор, милая моя. Вот он от нее выйдет, так и узнаем... Ну-ка, где твой платок? Нехорошо, Крисси, себя так растравлять. Давай-ка, вытрем глаза... А коль за сестрицу душа болит, не плакать надо, на маменьку глядючи, а помолиться за здравие! Всё больше толку будет.