Кэтрин Ласки - Портал [litres]

«Анна просто невыносима! – однажды пожаловалась Николасу Розмари. – Ну да ничего, я ведь риелтор! Я постоянно имею дело с невыносимыми клиентами».

К этому времени, конечно, уже появилась на свет Роуз – там, в другом мире, в невообразимом двадцать первом веке, на далеком континенте Америка. Свои первые шаги дочка Николаса и Розмари сделала в Хаверфорде, штат Пенсильвания. Розмари, занятая работой, наняла для малышки няню. Профессия Розмари называлась «риэлтор», то есть, тот, кто продает дома. Николас с трудом представлял, что у женщины может быть иное занятие, нежели работа прислугой, но платили ей, видимо, хорошо.

Разумеется, приходилось учитывать ту причудливую путаницу во времени, с которой сталкивались путешественники вроде Розмари: когда она покидала Николаса, в ее мире проходили недели, а в его – считанные минуты. Но однажды минуты растянулись на часы, часы превратились в дни, месяцы, годы. Николас понял, что любимая покинула его навеки.

Заводить ребенка они не собирались, но так уж вышло. Оба были взволнованы и счастливы. О том, чтобы перенести дочку в Англию шестнадцатого века не могло быть и речи. Тем не менее, Розмари старалась сообщать молодому отцу о каждом новом достижении малышки. Роуз впервые поползла, встала на ножки, написала первые буквы – все это Розмари сохраняла для истории при помощи того самого диковинного устройства, фотокамеры. Она даже показывала Николасу один из первых портретов, написанных Роуз: рисунок большой головы с кривоватой улыбкой и червячками волос. «МАМА», – коряво подписала маленькая художница вверху. Николас спрятал и эту драгоценность в сундук, вместе с остальными – фотографиями малышки. Роуз в первый школьный день, Роуз на коньках, Роуз на велосипеде… Николас впервые видел такой интересный механизм – велосипед. Роуз в форме каких-то брауни [26] «Брауни» – возрастная группа девочек-скаутов, учащихся во 2 и 3 классах школы; от назв. добрых мифологических существ «брауни» – родственников домовых. , потом – в наряде герлскаута. Вот Роуз прыгает с веревки в реку – Николас почти слышал ее восторженный визг. Как странно все устроено в этом далеком двадцать первом веке! Впрочем, Розмари помогала ему представить жизнь в будущем. Кроме того, у Николаса сложилось свое представление о том, почему она не вернулась: встретила и полюбила в своем времени другого мужчину, хотя и клялась, что этого не случится. Николас лишь надеялся, что новый избранник Розмари – хороший человек и что он будет любить не только ее, но и маленькую Роуз, его дочурку, которую ему самому не довелось увидеть.

Медальон в виде золотой розы на шее принцессы Елизаветы так и стоял перед глазами Николаса Оливера. Розмари не могла не забрать его с собой, она считала, что в медальоне заключена сила, управляющая ее путешествиями во времени, перемещениями из эпохи в эпоху. Николас, однако, в это не верил. Однажды он спросил Розмари, каким образом она впервые попала в его мир, и сейчас ее рассказ вновь всплыл у него в памяти.

«Помню только, Николас, что я работала в саду, пересаживала дамасскую розу. Это очень нежное растение, с ним нужно обращаться бережно, правильно подобрать температуру почвы. Идеальный вариант пересадки – во время тихого теплого дождика. Ту розу я вырастила из черенка другой, очень старой розы, которую мне дала моя мать. Я высаживала ее в полночь – это известный прием у садовников. В полночь при полной луне. Помню, как серебристый лунный свет струился по моим плечам, а через миг я уже была не в доме номер 35 по Эшбери-лейн, а в Ричмондском дворце. Елизавета еще не родилась. Король и королева, Екатерина Арагонская, стояли посреди розового сада и страшно ссорились».

«А потом ты встретила меня», – ответил тогда Николас.

«Да, потом я встретила тебя. Мы полюбили друг друга, но своими путешествиями во времени я управлять не могла, не могла перемещаться туда-сюда по желанию. Зато когда ты подарил мне медальон-розу, стало гораздо проще».

Теперь роза более не спрятана под корсетом любимой, а в открытую висит на шее принцессы Елизаветы, Маленькой Львицы. Как кулон оказался у нее? Николас почувствовал, что в нем вскипает гнев.

Фрэнни беспокоилась не меньше, чем тремя днями ранее Николас, однако причина ее волнений была другой. Когда тот джентльмен широким шагом приблизился к ней, она едва не расплескала молоко. Фрэнни не верила своим глазам: мужчина с портрета в медальоне! Он спросил ее: «Дитя, не скажешь ли, где мне найти придворного казначея, мастера Парри?» У Фрэнни от изумления отнялся язык, она так и стояла, таращась на него. Джентльмен наклонился к ней. «Дитя мое, ты меня слышишь? Ты глухая?» – участливо спросил он. «Нет, нет, сэр. Думаю, вы найдете мастера Парри на другом конце конюшен. Он сопровождает ее высочество в Гринвич». «Благодарю», – сказал мужчина, положил девочке в ладошку монету и поспешил в направлении, которое та ему указала. Фрэнни же продолжала стоять, точно ее деревянные башмаки приклеились к земле. «С ума сойти, – пробормотала она. – Это он! И так похож на Роуз!»

Раз за разом она начинала писать Роуз письмо.

Дорогая Роуз,

Сегодня случилось кое-что очень необычное. Я встретила человека…

Человека… На этом месте перо Фрэнни всегда замирало. Она знала, что хочет сказать, но не отваживалась, почти боялась написать эти слова: «Человека с портрета в медальоне». Даже просто упоминать медальон было рискованно. Чутье подсказывало Фрэнни, что медальон был частью некой большой тайны. Ей часто вспоминалась первая встреча с Роуз. Что, если Роуз – одна из тех, кого Фрэнни и ее семья называли «другими»?

Даже думать об этом – опасно. Другие были такими же, как Фрэнни и ее родители, только в конце концов они пропадали навсегда. Мама с папой рассердились бы, если узнали, чем заняты ее мысли, ведь то был секрет, который нельзя раскрывать. А если она расскажет Роуз, что видела ее отца… Уже от одной этой мысли Фрэнни пробрал страх.

Это ведь она, Фрэнни, посоветовала Роуз не переживать из-за медальона, а попытаться разыскать отца. Собственные слова загудели в голове громче церковных колоколов. «Почему бы не попытаться найти его – твоего отца? Настоящего, не на картинке… Все возможно, Роуз».

Что ж, Фрэнни нашла этого человека. Точнее, он сам ее нашел, и теперь ей страшно. Она расспросила о нем Эндрю, и тот сказал, что мужчину зовут Николас Оливер и что он королевский ювелир. Где живет Оливер, Эндрю помнил смутно. Сколько раз Фрэнни пыталась сказать или написать о нем Роуз в письме, но все никак не могла подобрать слов. Она боялась, что, встретившись с отцом, Роуз уйдет, уйдет, как те, другие до нее. Мама предупреждала Фрэнни не заводить дружбу с неправильными людьми, такими же, как они сами. «Эта дружба не продлится долго, Фрэн. И это слишком опасно». Однако за четыре дня до отъезда в Гринвич Роуз сказала кое-что важное. Шепнула на ухо Фрэнни: «Как увижу медальон на шее у принцессы, меня всю прямо трясет от злости. Вряд ли она обнаружила пружинку, которая его открывает. Даже думать не могу о том, что она будет смотреть на… моего отца…»