Корнелия Функе - Лабиринт Фавна [litres]

Две другие машины остановились тоже. Среди деревьев замелькали серые мундиры. Офелия чувствовала, что лесу это не нравится. Серрано, командир отряда, подошел к маме и спросил, как она себя чувствует. Он был рослый и грузный, говорил очень громко и носил свой мундир, как театральный костюм. Все тем же надтреснутым голосом мама попросила воды. Офелия прошла немного вперед по дороге.

Вода, шептали деревья. Земля. Солнце .

Папоротники задевали платье Офелии зелеными пальцами. Под ногу попался камень. Офелия посмотрела вниз. Камень был серый, как солдатские шинели. Он лежал прямо посреди дороги, как будто его специально там положили. За спиной у Офелии маму снова рвало. Почему женщины болеют, когда приводят в мир детей?

Офелия нагнулась и подняла камень. Он оброс мхом, но, когда Офелия счистила мох, оказалось, что камень гладкий и плоский, а на нем вырезан глаз.

Человеческий глаз.

Офелия осмотрелась.

И увидела три источенных временем каменных столба, полускрытых высокими папоротниками. По серому камню вились затейливые резные узоры. На среднем столбе можно было разглядеть лицо, задумчиво вглядывающееся в глубину леса. Офелия не удержалась – сошла с дороги и шагнула к камню, хотя туфли сразу промокли от росы, а к платью прицепились колючие репьи.

На лице был всего один глаз. Будто в головоломке не хватает одного кусочка и она ждет, когда ее соберут до конца.

Офелия крепче сжала каменный глаз в руке и подошла вплотную.

На серой поверхности прямыми штрихами был обозначен нос. Чуть ниже – разинутый рот с обломками зубов. Офелия попятилась, и тут изо рта статуи выглянуло крылатое существо, тощее, словно сделанное из прутиков, и наставило на девочку длинные дрожащие усики. Высунув наружу лапки, как у насекомого, существо взбежало вверх по столбу. Оно было размером больше, чем ладонь Офелии. Замерев на макушке истукана, существо замахало передними лапками. Офелия улыбнулась. Она так давно не улыбалась, что губы отвыкли.

– Ты кто? – шепотом спросила Офелия.

Существо снова взмахнуло передними лапками и тихонько застрекотало. Может, это сверчок? А как выглядят сверчки? Или это стрекоза? Офелия выросла в городе, среди стен, сложенных из камня. У тех стен не было ни глаз, ни лиц. И они не разевали рты.

– Офелия!

Существо расправило крылышки и полетело прочь. Офелия смотрела ему вслед.

Мама стояла на дороге, совсем близко, а рядом с ней – офицер Серрано.

– Посмотри на свои туфли! – воскликнула мама с мягким укором.

Теперь она почти всегда говорила так.

Офелия посмотрела. Туфли промокли и были облеплены грязью, но Офелия до сих пор чувствовала на губах улыбку.

– Я видела фею! – сказала она.

Да, точно, это существо – наверняка фея.

Но мама не слушала.

Маму звали Кармен Кардосо. Вдова в тридцать два года, она уже не помнила, как это – смотреть на что-нибудь без страха и отвращения. Она видела одно: мир отнял у нее любимого и перемолол в прах. Кармен Кардосо любила свою дочь, любила сильно, и потому снова вышла замуж. Миром правят мужчины – дочка пока еще этого не понимает, – и только мужчина может уберечь их обеих. Мама Офелии, сама того не зная, тоже верила в сказку. Самую опасную из всех: о том, что явится принц и спасет ее.

Зато это знало крылатое существо, что дожидалось Офелию в разинутом рту каменного истукана. Существо знало многое, но это была не фея. Во всяком случае, не такая, как мы представляем фей. Ее истинное имя знал только ее хозяин. В Волшебном королевстве, если знаешь имя, становишься хозяином того, кто это имя носит.

Сидя на ветке ели, существо смотрело, как Офелия с мамой снова усаживаются в машину, чтобы продолжить путь. Существо давно ждало эту девочку. Девочку, которая так много потеряла и должна потерять еще больше, чтобы вновь обрести то, что принадлежит ей по праву. Помочь ей нелегко, но хозяин приказал, а он не прощает, если нарушают его приказы. О нет!

Машины поехали дальше, унося с собой девочку, ее маму и нерожденного малыша. А существо, которое Офелия назвала феей, расправило прозрачные крылышки, поджало шесть тощих лапок и полетело следом.

Зло редко проявляется сразу. Поначалу это всего только шепот. Взгляд. Маленькое предательство. Потом оно растет, пускает корни – все еще невидимое, незаметное. Только в сказках зло имеет явное обличье. Большие злые волки, жестокие короли, демоны, черти…

Офелия знала, что тот, кого ей скоро придется звать отцом, – плохой человек. Он улыбается, как циклоп, которого называют «оханкану», а глаза у него безжалостные, словно чудовища куэлье и нуберу [1] Оханкану – свирепый одноглазый великан-людоед в фольклоре Кантабрии (провинция на севере Испании). Куэлье – чудовище жуткого вида, ворующее детей, в фольклоре Кантабрии. Нуберу , или нубейро, – зловредный дух, уродливый старичок в одеждах из шкур, повелевающий облаками и штормами, в кантабрийской, галисийской и астурийской мифологии. – Офелия о них читала в книгах. А мама не видит его истинного облика. Случается, люди слепнут, когда взрослеют. Может быть, Кармен Кардосо не замечает волчьей улыбки, потому что капитан Видаль красив и всегда безупречно одет – в парадной форме, сапогах и перчатках. Маме необходима защита, и потому, наверное, она принимает его кровожадность за отвагу, а грубость – за силу.

Капитан Видаль посмотрел на свои карманные часы. Трещина в стекле изуродовала циферблат, но стрелки все еще показывали время, и сейчас они свидетельствовали, что машины запаздывают.

– Пятнадцать минут, – пробормотал Видаль.

Как всякое чудовище – и как Смерть, – он был всегда пунктуален.

Да, они опоздали, как и боялась Кармен. Приехали позже назначенного срока на старую мельницу, где Видаль разместил свою штаб-квартиру. Видаль ненавидел лес. Он ненавидел все неупорядоченное, а деревья еще и помогали скрываться людям, на которых Видаль вел охоту. Люди сражались против тьмы, которой Видаль служил и поклонялся, и он приехал в этот древний лес, чтобы их сломить. О да, новый отец Офелии любил ломать кости тем, кого считал слабыми, любил проливать кровь и приносить новый порядок в ничтожный, безалаберный мир.

Он встречал машины с улыбкой.

Но Офелия видела презрение в его глазах, когда капитан приветствовал их во дворе мельницы, где раньше толпились крестьяне из окрестных деревень с мешками зерна. А мама улыбнулась ему в ответ и позволила Волку потрогать ее огромный живот, в котором рос его ребенок. Она подчинилась, когда капитан усадил ее в кресло на колесиках, словно сломанную куклу. Офелия наблюдала за ними с заднего сиденья автомобиля. Ей было противно, что нужно пожать Волку руку – так велела мама. Но в конце концов Офелия все-таки вылезла наружу. Нельзя же оставлять маму с ним одну! Офелия прижимала книги к груди, словно щит из бумаги и слов.