Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии: Стоящий у Солнца

Его вполне могли принять в темноте за Мамонта и открыть огонь. Впрочем, какой смысл людям Тарасова убивать его? Из мести – нет! Они попытаются взять живьем, в крайнем случае ранить, чтобы не ушел. А судя по стрельбе, автоматы бьют на поражение… Значит, знают, что это не Мамонт!

Минут на десять все стихло. Лишь изредка доносился отрывистый лай, приближающийся к Русинову. Редкие лиственницы убегали в гору и скрывались в тумане. Снег прекратился, но с сибирской стороны подул ветер, и все звуки, кроме выстрелов, доносились теперь едва слышно. За это время стрельба переместилась далеко влево, и Русинов побежал вдоль склона. Хорошо, начинало светать, да и ветром оторвало мглистую тучу, потащило в гору. Тот, кто отстреливался от людей Тарасова, будто бы умышленно отводил их от заветного камня, увлекая их на юг.

Совсем рассвело, когда перестрелка застопорилась на одном месте километрах в двух южнее останца. Русинов едва поспевал за ее перемещением. Что-то там, в непроглядной туче, случилось, ибо доносился лишь автоматный треск. Возможно, кончились патроны… Зато лай собаки уже срывался на рык, словно по зверю. А тучу все приподнимало над горами, и Русинов короткими перебежками поднимался следом за ней, чтобы сохранять расстояние просвета.

Сначала он увидел крупную черную овчарку, вынырнувшую из туманной хмари. Собака тут же метнулась в гору, пропала из виду. Русинов перебежал к следующему по пути камню, чтобы оказаться в тылу того, кто выйдет сейчас из плотно прижатой к земле тучи, приготовил автомат…

Сначала ему показалось, что это участковый, – крупная, тяжеловатая фигура, смертельно уставший пожилой человек. Позади него, будто прикрывая отход, отступала собака, злобно бросаясь в тучу. Русинов оказался метрах в десяти от него, когда человек, вырвавшись из тумана, повалился на камни и тяжело задышал – полное ощущение, что выбежал из горящего дома. Он отполз под камень и стал снаряжать магазин пистолета…

Это был Виталий Раздрогин! Но какой-то отяжелевший, полусонный, вялый…

А в туче ударил автомат, совсем близко, но неприцельно, веером. В тот же миг оттуда вылетела собака – возможно, стреляли в нее. Русинов поставил предохранитель на автоматический огонь и замер. Тучу подкинуло на несколько метров вверх, но под ее покровом было пусто. Однако Раздрогин кого-то увидел и выстрелил. Собака зашлась в лае. И тут Русинов увидел за камнем человека, стоящего на колене с автоматом на изготовку, – высматривал, ловил движение…

Русинов затаил дыхание, нажал спуск. Человек ткнулся головой вперед и вывалился из-за камня, забренчал его автомат, скользя вниз. И тут же неподалеку от него оказался еще один, ударил от живота очередью и отскочил в укрытие. Он не понял, откуда стреляли. Раздрогин лежал с пистолетом в руке и крутил головой – видимо, тоже не мог сообразить, что произошло. А собака тем часом, прячась за камнями, лаяла вперед – выказывая ему, где затаился противник. Русинов держал под прицелом камни, за которыми укрылся стреляющий, и ждал. Позиция была удобная, и расстояние – метров сорок. Только бы не опустилась туча!.. Он поднял камень и метнул его в сторону от себя. За глыбами мелькнул край одежды, коротко стрекотнул автомат. Раздрогин выглянул из укрытия, отдернул голову. Овчарка метнулась вперед, и тот, что прятался за глыбами, обнаружил себя. Он выступил из-за камня с автоматом у плеча – выцеливая собаку. Русинов стиснул зубы, поймал мгновение и ударил длинной очередью. Тут же присел, выглянул снизу – противника не было видно, но овчарка метнулась за глыбы, кого-то рвала…

Если это были люди Тарасова, преследующие Русинова, то их должно быть трое. Где третий?.. Он привстал, осматривая пространство впереди себя, и тут заметил, что Раздрогин поднялся из-под своего камня с пистолетом в руке.

– Кто там? – негромко окликнул он.

Третьего, наверное, не было…

– Мамонт! – не высовываясь, отозвался Русинов.

Раздрогин опустил пистолет, поставил на предохранитель, навалился спиной на камень.

– Иди сюда…

Русинов вышел из укрытия, но тут к нему бросилась овчарка. Еще бы мгновение – вцепилась в горло, но Раздрогин крикнул:

– Фу! Свой!..

Собака следила за каждым движением, хрипло рычала, но голос хозяина был крепче поводка. Русинов приблизился к Раздрогину и вдруг увидел, что изо рта по бороде у него течет кровь.

– Ты почему здесь? – тихо спросил он.

– А ты? – вместо ответа спросил Русинов.

Раздрогин промолчал, кивнув на убитого:

– За тобой шли?

– За мной… Дай перевяжу. У тебя пробито легкое.

Тот закашлялся, отплевал кровь.

– Не нужно… Все внутрь идет… Отек… Автоматы забери, трупы – под камень…

Русинов опрокинул первого убитого – тот самый конвоир, что высадился на свертке ждать «опель»… Сволок его меж глыб, туда же притащил второго, тоже знакомого: во время допроса бил по животу и печени… Забросал камнями. Раздрогин сидел отстраненно, прикладывал снег к груди…

– Их было трое… Где еще один? – спросил Русинов.

– В горах лежит, пошли, – отозвался Раздрогин и поманил рукой собаку.

Русинов забросил автоматы за спину, хотел помочь Виталию, однако тот отстранил его руку, пошел сам. Двигался медленно, от дерева к дереву, сплевывая на снег набегавшую кровь. Овчарка шла впереди – куда-то вела, потому что Раздрогин держался ее следа. Через полкилометра он выдохся, долго стоял, прислонившись к дереву, потом сказал, будто сопротивляясь какой-то внутренней мысли:

– Повинуюсь року…

На подъеме он начал задыхаться, и тогда Русинов подставил ему плечо. Раздрогин обнял его за шею, но повисал еще не сильно – сопротивлялся слабости.

– Сам виноват… Поспешил…

Не договорил, потряс головой. В груди булькало и шипело, будто разорванный кузнечный мех. Живыми на лице оставались лишь глаза… Овчарка между тем тянула в гору, изредка останавливалась, прослушивая пространство впереди. Один раз Виталий вдруг остановился, посмотрел на Русинова так, словно только что обнаружил его рядом с собой.

– У тебя срок вышел! – сказал он. – Тебе же пора уходить! Ты дал слово!..

Потом махнул рукой, прикрыл глаза, переждал боль. Русинов понял, что можно не отвечать…

Овчарка вывела их к трупу третьего преследователя. Ни слова не говоря, Раздрогин прислонился к дереву, опустился по нему на землю. Русинов понял, что нужно делать: через десять минут и этот «афганец» лежал под камнем. Надо же было отвоевать и уцелеть в чужой стране, в чужих горах, чтобы успокоиться в своих…

А собака, будто часовой, сидела возле дерева, склоненного к земле, и ждала. Под этим деревом, прикрытый двумя камнями, оказался лаз в пещеру. И стало понятно, каким образом Раздрогин напоролся на людей Тарасова. Наверное, не выпустил вперед собаку, а вылез сам. И столкнулся с ними в упор…