Виталий Чикризов - Лилия в янтаре. Книга первая. Исход

- Тогда? - переспросил я. - А потом?

- Потом? - улыбнулась Мария. - Потооом...

Потом Мария встретила Асмерту.

Посещение по воскресеньям и праздникам церкви было одним из того немногого, что ей не мог запретить никто. В Сан-Себастьяно она ходила редко - далеко от их сестьеры, слишком богатый храм, да и знакомых никого. Но хозяйка наказала почему-то идти на этот рынок, хотя был рыночек прямо под боком... может, потому, что он был намного дальше. Вобщем, в то воскресенье было проще зайти в Сан-Себастьяно, чем давать ногам ещё больше работы. В церкви она долго не пробыла. Едва зайдя, в арке нефа увидела его. Он стоял к ней боком и его бледный профиль почти сливался с белым мрамором колонны, но она видела его чётко. Дыхание перехватило. Ведь ждала же, надеялась. Даже когда хозяин уже лишал девственности, всё равно верила, что вот-вот кончится этот кошмар, постучит слуга и объявит насильнику, что у дверей мессер Амальфи, который называет юную донну Марию своею невестою и требует немедленного освобождения...

Прохожие с удивлением оглядывались на выбежавшую из храма девушку. Мария, стараясь не дать слезам вылиться, не обращала внимания ни на кого. Так бы и прошла через весь рынок, забыв обо всём, кроме своей боли, если бы не старческая рука, схватившая за запястье.

- Попробуй моего вина, девонька! - старуха была ниже её на голову и призывно улыбалась раскрытым ртом. - Меня Асмертой кличут.

- Не надо мне вина! - Мария вырвала руку, с трудом отрывая взгляд от её редких зубов.

- Так я ж не купить предлагаю, - смех старухи, на удивление, был чистым и звонким.

- А... А чего тогда?

- Просто выпей моего вина, девонька.

- За... зачем?

- Что, столько воды в глазах, а пить не хочешь? Идём. Вон моя лавка. А хочешь, лепёшку с мёдом тебе дам?

- Я ничего не куплю, - заявила Мария, но тем не менее как-то само получилось, что она уже идёт за старухой. - У меня денег нет, - на всякий случай добавила она.

- И не надо, - не оборачиваясь согласилась старая. - Я тебе ничего не продаю, - она подошла к небольшой лавчонке с покосившимся тентом. - Зайдёшь?

- Зачем?

- Так я же вижу: горе у тебя девонька. Издалека я его увидела.

- Как это?

- Ветер ко мне принёс, горькое оно, от горечи его листья почернеть могут. Воробьи от тебя разлетаются. Как Асмерте такое не почувствовать, не увидеть? Смотри, видишь, облака потемнели, потускло всё?

С этим девушка была согласна. Утро вовсе не казалось больше таким ярким.

- Успокоиться бы тебе. А то не ровён час глупостей наделаешь. Так зайдёшь?

Мария неуверенно кивнула. Вроде как ничего страшного, если она выпьет кружку вина, нет. Тем более, если старуха даст лепёшку. Но как-то это странно. С чего бы торговке принимать в ней такое участие и даром раздавать свои товары? Они совсем незнакомы. Странно. Но, с другой стороны... лепёшка. С мёдом!

Старуха, обернувшись, ожидала её решения и Мария, почему-то оглянувшись по сторонам, зашла под тент.

- Вот и хорошо! - оживилась хозяйка лавки. - Вот и славно!

Aсмерта усадила девушку и тут же нацедила из бочки. Вино было терпким, густым, не таким, какое обычно продавали окрестные пейзане.

- Хорошее вино, - заметила Мария. - Необычное. Вкусное.

- Да, да, - закивала старуха. - Не каждому такое попробовать.

- Вы разве не продаёте?

- Вино? Нет, что ты, девонька. Да ты пей, пей.

Мария невольно скользнула глазами по лавке. Асмерта тут же спохватилась, выудила откуда-то поллепёшки и горшочек, пододвинула к ней.

- Вот. Как обещала. Угощайся.

Устоять перед угощением девушка не могла. Во рту со вчерашнего обеда маковой росинки не было.

Мёд был под стать вину: густой, тёмный, с горчинкой. Очень вкусный. На подбородок капнуло с губы.

- Вот, - Асмерта протянула ей плошку.

- Что это?

- Соль. Попробуй макни в соль, потом в мёд.

Марии совет показался странным: зачем лепёшку в соль-то макать? Но отказаться было неловко.

- Ух, как хорошо! - совсем чему-то обрадовалась старуха. - Хорошо! Вкусно? Нравится тебе угощение Асмерты?

Девушка кивнула. Рот был полон. Вкус мёда с солью был необычен, но, в сочетании с вином, вовсе неплохим.

- Почему вы мне помогаете? - спросила она уже потом, утолив голод.

- Ну, а кто ж тебе ещё поможет? - развела руками лавочница. - Вон туда, - она кивнула в сторону храма. - Уже ходила. Легче ль тебе стало?

Вопрос старухи был неприятен, о храме, всё-таки, речь, но невольно мотнула головой. Нет, не стало легче.

- И не станет. Некому там тебе помогать. Нету там никого. Только стены одни, да дураки в тех стенах.

Тут Марии стало страшно. Говорить такое про храм и бога... Кто эта старуха? Зачем она её позвала? Почему?

- Сиди уж, девонька, - пригвоздила та её к месту, заметив попытку встать. - Куда тебе теперь бежать? Сама ты ко мне пришла. Имя я тебе своё сказала, знала ты его. Пришла, пила моё вино. Хлеб, соль, мёд, всё приняла. Да благодарила.

- Я... Я... - ничего больше не выходило из побелевших губ.

- Не знала? - старуха покачала головой. - Ну, и ладно, что не знала. Да ты что так побледнела так? Не бойся девонька. Ничего с тобой худшего, чем есть, не случится. Сама подумай, досель никто тебе не помогал, ни люди, ни боги. Думаешь, отсель кто-то поможет, если так же и будешь жить? Да и чего тебе терять-то? А приобресть как раз можно кое-чего...

Ещё примерно через неделю, безлунной ночью она сбежала на окраину города, где среди руин патрицианского дворца той ещё империи собрались десятка три человек. Той ночью, после трегвенды, как и заповедано - при свете костров, впервые отдаваясь мужчинам без омерзения и ненависти, даже получая какое-то удовольствие, она стала стрегoй. Посвящённой Диане, в которую поверила всей силой жаждущей отмщения души. Ей казалось, что Асмерта льёт на её склонённую голову не молоко, а самый настоящий лунный свет, и уверенность в своих силах переполняла её. Тёмная, густая капля из разреза на её ладони упала тогда на сухую землю, прикрывшую крохотное зёрнышко. Меж камней под её ладонями за считанные удары сердца вырос и расцвёл красный, как кровь, похожий на пламя костра мак. Новообращённая с удивлением перекатывала во рту, пробуя на вкус, неудобные камешки чужих, незнакомых слов...

Отсутствие любимой игрушки не прошло незамеченным и поутру она была жестоко бита за то, что бегала куда-то ночью. Но она только улыбалась на удары. Обозлённый хозяин выволок её за волосы на конюшню, схватил плетёный кнут и велел раздеться. Мария без жалоб скинула короткую котту, оставшись в одной юбке и дерзко глядя в глаза. Хозяин, увидев свежие засосы вокруг сосков, совсем взбесился. Хлестал кнутом куда ни попадя, сбил кулаками на землю, пинал ногами, топтал... Как только не забил насмерть. Но она даже сознания не теряла. Когда он убрался, тут же появился Джованни, конюх.