Дэвид Эдисон - Машина пробуждения

Кайен подхватил девушку загорелой рукой за талию, и в голове его родились примерно те же слова.

– Это не вызовет смуты?

Пурити пожала плечами, не в силах отойти от дуалистичного отношения к жизни, свойственного всем слоям ее социума.

– Не думаю. Поводов для слухов, конечно, появится в достатке. Но смута? Не тот народ.

– Колокола, Пурити! – выругался Кайен. – Да что тогда должно произойти, чтобы вывести из себя твоих хладнокровных сородичей?

Девушке хватило чувства приличия стыдливо покраснеть, но все же она не смогла удержаться от того, чтобы ответить честно:

– Следует признать, что никаким сколь угодно кровавым преступлением этот улей не разворошишь. Но в то же время убери всех певчих птиц да цветоводов – и придворные дамы гарантированно взбунтуются.

Кайен бросил на нее косой взгляд.

– Хотелось бы надеяться, Пурити, что ты сейчас скажешь, что пошутила, но почему-то у меня скверное предчувствие, что этого не случится.

– Верно, ведь я и не шучу. – Она надела виноватую маску. – Кстати, признаюсь, у меня отвратительная память на имена и регалии. Совершенно никудышная. Она часто ставит мне подножку во время званых обедов, зато куда реже подводит, если речь заходит об истории аристократии. Большинство моих приятелей скорее предпочтет повыпускать друг дружке кишки, нежели согласится прочесть книгу.

«Возможно, это хоть как-то объясняет, почему она так старается не наступать на кровь. – Колокола, почему он так старательно пытается в чем-то обвинить эту девушку? Она просто может не хотеть запачкать ноги! – Симпатичные, кстати. Разве вина Пурити, что ее воспитали в традициях, где кровопролитие является нормой?»

– Но если бы они хоть раз в своей жизни удосужились полистать страницы, – продолжала Пурити, – то знали бы о Крайне Необычном Восстании Дам и Забастовке Лисистраты [25] Лисистрата – имя афинянки из комедии Аристофана. Она остановила Пелопонесскую войну, организовав вместе с другими женщинами сексуальную забастовку. , в обоих случаях завершившихся большими проблемами для оппозиции и победой женщин. А теперь помоги мне забраться.

Кайен беспрекословно повиновался. Она встала одной ногой на край клумбы, безразличная к цветам, раздавленным ее стопой, и оперлась для равновесия о плечо спутника.

– Что ты задумала? – спросил он, уже второй раз за этот день поддерживая ее за талию.

Пурити не стала возражать против присутствия его лапищи на своем бедре, и Кайен вновь задумался над тем, правильно ли оценивает эту девушку.

«Вот уже второй раз я позволяю себе слишком много вольности в обращении с высокородной дамой».

– Хочу попробовать кое-что, о чем упоминал наставник моего брата.

Пурити подтянулась, ускользнув из рук Кайена, и, наполовину повиснув на ветке, огляделась, вспоминая, что боевой инструктор Помероя рассказывал о преимуществах, которые дает высота.

– Ваш наставник что-то знает о том, как лазать по деревьям в атласных туфельках?

Пурити скорчила гримасу и указала куда-то в сторону входа, которым воспользовались они с Кайеном.

– Видишь? Преступник или преступники сбежали в том направлении, а пришли они вон оттуда, – указала она на другой проход. – Стража преследовала его по пятам и нагнала подозреваемого здесь, но он порубил их на части раньше, чем они успели встать в оборонительную стойку. Или же в атакующую, учитывая обстоятельства. Все произошло очень быстро, Кайен. Видишь, как лежат тела? Преторианцы всегда сражаются в строгом строю, но эти стражи еще только тянулись к ножнам. С ними расправились, едва они успели вбежать.

– Твое умение читать следы впечатляет, – уважительно кивнул Кайен.

– Это еще не все. Все слуги лежат либо поверх стражников, либо в их крови. – Пурити указала на темную лужу, где, раскинув руки, лежал пожилой мужчина в одеяниях княжеского конюшего. Судя по всему, он поскользнулся на мокрых от крови плитах и упал, прежде чем ему самому перерезали глотку. – Поэтому я полагаю, что от преторианцев избавились раньше, чем от слуг. Стало быть, убийца расправился со стражей, и только потом на него набросились… колокола, каких-то десять слуг?!

– С чего им вообще пришло в голову гоняться за маньяком?

– Они не должны были этого делать.

Пурити не находила достойного ответа. Единственное, что она могла определить, глядя на тела, так это то, что в большинстве своем убитые были шляпниками, раскройщицами, портными. Удивительно, как так получилось, что те люди, в задачу которых входило разве что шить одежду да подгонять ее по размерам, вдруг решили подраться с убийцей, только что разделавшимся с половиной подразделения преторианской стражи? Во имя всех миров, зачем? Она одернула юбку и спрыгнула на землю.

Одна из убиенных портних сжимала в руке катушку ярко-желтых ниток. Пурити моргнула и подхватила находку, повернувшись так, чтобы Кайен ничего не заметил. «Ни в коем случае».

Внезапно в груде трупов что-то зашевелилось, выведя ее из задумчивости. Кайен опустился на колени и вытер кровь с губ юного портного. Невзирая на длинную рану, от которой его грудная клетка почти полностью раскрылась, парень продолжал цепляться за жизнь. Опустив ладонь на плечо Кайена, Пурити посмотрела на юношу и поняла, что долго тот не протянет.

– Очень пить хочется, сэр. – Голос молодого портного звучал тихо, уважительно и так слабо…

– Сейчас, сейчас. – Кайен склонился над умирающим. – Ты поправишься. Все будет хорошо. Обещаю.

– Кайен, – сдавила его плечо Пурити; ей не хотелось окончательно портить ему настроение, но времени скорбеть по мертвым у них не было. – Нет, Кайен, не будет. Мне жаль.

– Отвали! – закричал каменщик, стряхивая ее руку и глядя на девушку сквозь слезы. – К чертям всех вас! Вы выглядите как люди, но сердца ваши сделаны изо льда. В ваших венах не течет кровь. Вы все заслуживаете тюрьмы, куда худшей клетки, нежели эта.

– Кайен… – Да что тут можно было сказать? Она и сама была с ним согласна.

– Как скоро… – закашлялся парень, когда его легкие заполнились кровью. Он устремил на Пурити неподвижный взгляд. – Залатай ее…

Кайен покачал головой, наблюдая за тем, как, словно убегающее из кастрюльки молоко, из тела портного утекает жизнь.

– С ним не должно было этого случиться, Пурити. Не должны мальчишки, слишком молодые даже для того, чтобы сквернословить, умирать вот так. Ваш род – раковая опухоль на теле человечества.

Купер влетел в Неоглашенград со скоростью пули, пронзив его непостоянные небеса. Он ворвался в свое тело, ударил по тормозам, мгновенно остановился и распахнул веки. Глаза Марвина были всего в паре дюймов от его собственных, и, страдая от головокружения, вызванного внезапной сменой перспективы, Купер понял, что отсутствовал лишь несколько секунд, хотя ему казалось, будто путешествие длилось часы.