Кира Стрельникова - Разбуди меня [СИ]

— Потом, Валенька. — ласково, но твёрдо повторил он, заметив, что я собираюсь спросить что-то ещё. — После перехода надо несколько часов поспать, обязательно.

Я только открыла рот, чтобы сказать, что не хочу спать, как сонливость навалилась мягкой подушкой, и глаза сами собой закрылись. Смутно помню, как Дин уложил обратно на кровать, прикрыл одеялом, что-то тихо прошептал, и я провалилась в темноту, без всяких кинотеатров и сновидений. Словно кто-то выключил сознание, нажав на рубильник. Последняя мысль была о платье: я по-прежнему в нём, и подумала, как буду приводить его в порядок, оно же помнётся…

Проснулась сама, и первое, что почувствовала, это какой-то вкусный запах — кажется, выпечка с корицей. Потом кто-то ласково коснулся щеки ладонью.

— Валенька, — негромко позвал голос Дина. — Валюша, вставать пора. Ты спишь целые сутки.

Вся сонливость слетела, как шелуха, я распахнула глаза и резко села, уставившись на беловолосого Ходящего.

— К-как?.. — голос со сна был хриплым.

Он улыбнулся.

— Такое бывает, — Дин нагнулся и взял с тумбочки поднос, накрытый чистой, накрахмаленной салфеткой с кружевом по краю. — Ты спала весь день и ночь, и теперь снова утро. Кушать, наверное, хочешь?

Прислушавшись к себе, решила, что да, пожалуй, хочу. Думать о том, что случилось, и почему это случилось, пока не решалась — не хочу снова плакать. А в том, что буду, какими бы благими намерениями ни руководствовался Дин, не сомневалась. Я кивнула, избегая смотреть на Дина. Он ничем не показал, что заметил мою молчаливость, и снял салфетку. При виде румяных булочек с корицей невольно улыбнулась: вот что так умопомрачительно пахло.

— Твои любимые, — тихо произнёс Дин, поставив поднос мне на колени. — И чай, зелёный, жасминовый.

Я сглотнула неожиданный ком в горле. Откуда он знал, что я люблю, если мы виделись только в снах?.. От заботы Ходящего, такой ненавязчивой, но с другой стороны, демонстрирующей прекрасную осведомлённость о моих привычках, сердце болезненно сжалось.

— Спасибо, — сдавленно пробормотала я, и взяла булочку. Ещё тёплую. А от кружки вкусно пахло жасминовыми цветами.

Под взглядом Дина было чрезвычайно трудно есть, каждый кусок словно застревал в горле, и приходилось проталкивать его, запивая большими глотками чая. Выгнать не могла, просто потому что одна оставаться боялась. Да и наверняка это его дом, и его спальня. Ещё, хотелось переодеться, платье вызывало болезненные воспоминания, но я не знала, есть ли у Дина тут подходящая для меня одежда. Хотя, если он готовился… Поспешно откусила булочку, и глотнула чая. Пока всё не съела, Дин молчал, а потом убрал поднос с пустой чашкой и тарелкой, и взял мою безвольную руку. Я не выдернула ладонь, чувствуя, как сознание охватывает какая-то апатия, не хотелось ни думать, ни вспоминать, вообще ничего не хотелось. Может, реакция на то, что меня резко выдернули из привычной жизни?..

— Валя, — позвал Дин. — Посмотри на меня, пожалуйста.

Я посмотрела. И слёзы снова неудержимо потекли по щекам, потому что в разноцветных глазах плескалось такая гремучая смесь нежности, вины, и чего-то, подозрительно похожего на любовь, что злиться на Дина просто стало невозможно. Он тут же притянул меня к себе, обняв, и начал осторожно гладить по голове, утешая.

— Валенька, ну не надо плакать, пожалуйста. Я всё объясню, только не плачь, маленькая моя, не надо, — тихий шёпот, как ни странно, действительно успокаивал, и слёзы вскоре прекратились.

Шмыгнув носом, я отстранилась, неловко вытерев мокрые щёки, и тихо попросила:

— Дин… можно переодеться во что-нибудь… другое?

— Конечно, — он встал и кивнул на шкаф в углу. — Выбери, что понравится, я в соседней комнате подожду. Сама справишься?

Я поспешно кивнула. До шнуровки на платье дотянусь, а больше ничего сложного нет. Снимать легче, чем надевать… Дин вышел, а я тоже встала, длинно вздохнув, и подошла к шкафу. Перебрала вешалки с разнообразной одеждой, и остановилась на длинном, лёгком — судя по раскрытому настежь окну и тёплому воздуху, тут тоже лето, — платье-халате с рядом пуговичек спереди и круглым вырезом. Выпутавшись из уже ненужного свадебного, я переоделась, заправила кровать, стараясь не коситься на ворох атласа и кружев на полу, и выглянула в соседнюю комнату.

Большая, круглая, с двумя окнами, она выглядела, как летняя беседка — отделка на стенах так детально изображала какое-то ползучее растение с мелкими голубоватыми цветочками, что мне тут же захотелось подойти и разглядеть поближе. Вдруг действительно настоящее… У одного из окон стояли два плетёных кресла и столик со стеклянной столешницей, на котором я увидела высокие стаканы и кувшин с чем-то, похожим на сок. Дин сидел в одном из кресел и с задумчивым и одновременно печальным видом смотрел в окно, но едва услышал, что открылась дверь, повернул голову. И тут же улыбнулся, открыто и ласково, как раньше.

— Садись, Валенька, — он кивнул на второе кресло. — Морсу хочешь?

Морс я любила, и не удивлюсь, если он из брусники. Дин знал обо мне очень многое, судя по всему. Одёрнув платье, зашла, и послушно опустилась во второе кресло. Дин налил морс в высокий стакан — да, любимый, брусничный.

— Я не смогу вернуться, да? — тихо спросила, глядя в окно.

Там виднелся кусочек то ли сада, то ли сквера, с высокими деревьями и какими-то цветущими кустами, от которых в воздухе разливался тонкий, приятный аромат.

— Тебе нельзя обратно, — мягко произнёс Дин. — И да, вернуться будет… очень сложно, Валя.

Я сильно прикусила губу — я же обещала больше не плакать, — и поспешно сделала глоток морса. Вкусный.

— Этот мир… он существует на самом деле? — тихо спросила, чувствуя в душе какое-то опустошение.

— Он приснился тебе однажды, — Дин откинулся на спинку кресла. — И он существует, да. Миры, которые приснились Сновидцам, оживают, Валя. Это ваша особенность.

Я прикрыла глаза, готовясь осознавать новую порцию информации.

— Что тогда реальность?.. — прошептала я, мой уютный, привычный мир грозился вот-вот рухнуть, как карточный домик.

— То, что мы считаем таковой, во что верим, — негромко ответил Дин. — Я верю в этот мир, это моя реальность, моя жизнь. Но я знаю, что он однажды приснился тебе.

— Кто ты? — я прямо посмотрела на него, отметив необычную серьёзность Дина.

— Я Ходящий, — он улыбнулся уголком губ. — И ты нужна этому миру, Валенька.

Поморщившись, отставила пустой стакан, и приложила пальцы к вискам.

— Расскажи по порядку, — попросила, легонько массируя.

Дин вздохнул.

— Кинатра — это город, где мы с тобой сейчас. Его особенность в том, что он меняется, по ночам, когда люди спят. Меняются дома, улицы, появляются какие-то новые… создания. Иногда причудливые, иногда забавные, а иногда просто опасные для жителей, если кому-то приснится кошмар. Здесь Ходящие — что-то вроде ночных патрулей. Мы дежурим парами, у каждой пары свой район, и своё расписание дежурств. Нас немного, человек двадцать. По ночам проверяем, кому что наснилось, — Дин хмыкнул. — Приходится и воевать, да, иногда поражаешься, как изощряется сознание спящего человека. Мы давно искали Сновидца, Валя, — беловолосый помолчал. — Того, кто умеет менять сны, исцелять Нити. А не просто уничтожать порождения чужой фантазии, как Ходящие.