Валентин Соловьев - Высшее магическое образование [litres]

Его последние слова меня беспокоили, но Элла однозначно показывала, что опасности он больше не представляет. Я уже расслабился, но жжение запястья привлекло мое внимание. Знак Велеса указывал на труп Трикстера. Подбежав к его телу, я стал водить рукой над ним, пытаясь определить, куда указывает знак.

– Обнаружены сигнатуры заклинаний «Камикадзе», «Декомпозиция» и «Очищающее пламя». Декомпилирую…

Торопиться меня заставляло еще и то, что легкий гул не прекратился. Видимо, у него остались еще и немагические способы зачистки следов.

Пояс? Которая ячейка?

Мысли о брезгливости или о том, что я убил человека, меня не беспокоили. На кону жизнь Светы. Поволноваться и поужасаться я успею позже… Да и то сомнительно. Он чуть не убил Свету и пытался убить меня, так что жалости я к нему не испытывал. Брезгливость же… Жизнь важнее.

А, вот!

– Нашел! – воскликнул я, вытаскивая стопку из шестнадцати карт с его пояса.

Стоило мне это сделать, как его тело зашипело и загорелось синим пламенем. Будто его одновременно разъедала кислота и пожирало пламя. Вид был настолько отвратительным, что я был вынужден отвернуться.

Отойдя подальше, я стал рассматривать колоду, ради которой я ввязался во все это.

– И что же это такое? – сказал я вслух.

– А что ты искал? – спросила Кали, о которой я напрочь забыл.

– Я искал что-то, что поможет Свете. А этот знак, – указал я на знак Велеса, который указывал на стопку карт, – по идее, должен меня к этому «чему-то» привести.

– М-м… – задумчиво протянула Кали. – Модуль идентифицируется как «Последний шанс». Полагаю, там он держал заклинания первой помощи.

– «Перерождение», «Слеза феникса», «Регенерация», «Исцеление», «Воспоминание», «Криозаморозка», «Одержимость» и «Телепорт»… – прочитал я последнее сообщение Эллы.

– Да, – согласилась Кали. – Именно эти заклинания числятся в перечне, хотя последние три не совсем лечебного характера. А откуда ты об этом знаешь?

Собираясь ответить, я обернулся, чтобы осмотреть Кали. И тут я увидел ее взгляд.

Нет! Нет, нет, нет! Я уже видел такой взгляд.

– Можно тебя попросить кое о чем? – осторожно спросил я.

– Да? – заметно оживилась Кали.

Только не опять! Пожалуйста, только не опять!

– Пожалуйста, никому не рассказывай о том, что ты видела.

– Хм… – задумалась Кали над чем-то, после чего улыбнулась. – Хорошо.

У меня есть подозрения, что я знаю, о чем она задумывалась…

Прервав мои размышления, в зал ворвался профессор Фэйт с неизвестным. А вот и кавалерия, которая всегда приходит вовремя…

– Как-то у него все получалось слишком по краю… – пробормотала Кали, размышляя над тем же, что и я. – Хотя на большее нельзя было рассчитывать. Да и если бы не ты, то он бы все успел…

Я еще раз глянул на Кали, и мои опасения переросли в уверенность.

Опять!

Точно такой же взгляд был у Светы, когда я спас ее от Молчановых.

Спустя два дня после инцидента Конрад сидел в своем кабинете вместе с Рейнальдом и Вайсманом. Присутствие именно этих трех людей обуславливалось тем, что это именно они являлись создателями Клакау и, кроме них, о ней никто не должен был быть осведомлен.

Для улучшения точности эксперимента Вайсман был вынужден покинуть академию. Чтобы он не создавал помех в предсказаниях Клакау, ему никто не сообщал о состоянии дел в академии, но в нынешней ситуации это уже стало уже бесполезным. Из-за нападения Трикстера эксперимент пришлось приостановить. С другой стороны, они и так уже получили достаточно данных, так что потери были не так велики.

– Откуда Трикстер мог узнать о существовании Клакау? – задал Вайсман закономерный вопрос, после того как Рейнальд ввел его в курс дела. – Что с изоляцией?

– Нет, дело не в этом, – покачал головой Рейнальд. – Комната все еще полностью изолирована от божественного воздействия.

– Магическими или техническими путями к ней тоже не подобраться, – поддержал Конрад Рейнальда.

В такой ситуации не было бы странным заподозрить кого-нибудь из них троих в предательстве, но данная мысль даже не приходила им в голову. Причин к такому безоговорочному доверию много, но в данной ситуации хватит упомянуть одну из них – клятва на крови.

– Тогда получается, что сам Трикстер не знал, за чем он идет, – сделал Вайсман единственно-возможный вывод.

– Не совсем, – не согласился Конрад. – Судя по тому, что он пытался найти в терминале, он знал, что проект касается предсказания будущего, но конкретные детали и для чего это нужно, ему было неизвестно.

– Плохо, – подвел Вайсман итог.

Все вышеперечисленное складывалось в довольно однозначную и неприятную картину – где-то в руководстве академии идет утечка информации.

– А что с перебежчицами ? – уточнил Вайсман.

Вопрос обосновывался тем, что после нападения Трикстера к Рейнальду по очереди обратились две ученицы с очень интересным разговором. Если быть точным, то после того, как Кали и Вадима обнаружили в комнате Клакау, то их сразу же отправили в местный аналог СИЗО. Кали не стала отпираться или сваливать все на Трикстера. Она призналась, что являлась частью «Паутины теней», рассказала все, что знала, и попросила помощи.

В обычной обстановке такое признание могло бы сбить с толку, но оно не стало таким уж сюрпризом для Рейнальда. Все же то испытание, где учеников отправили в пространственный карман с деревьями, поглощающими ману, было первым не случайно. Ситуация Кали была далеко не уникальной.

– Пешки, – разочарованно ответил Рейнальд. – Им только известны цели, но никаких деталей. Хотя приобретения довольно ценные, жаль только, что удержать их будет сложно.

– Уточни, – попросил Конрад.

– Кали слишком свободолюбивая. Шесть лет практически в рабстве, а после побега клеймо теневиков… Стоит ей решить, что мы ее удерживаем, и больше мы ее не увидим.

– Что предлагаешь?

– Договор. Раз она так хорошо умеет взламывать наши защитные системы, то пускай поможет обезопасить их от таких умелых ручек и в первую очередь от нее самой. Если преподнести это как отработку повинности, то не должно вызвать такого уж сильного отторжения. Все же, невзирая на круг общения, она довольно совестливая. А дальше уже по обстоятельствам. Не думаю, что у нас есть варианты лучше.

Вайсман прикрыл глаза на несколько секунд, после чего его лицо скривилось в болезненной гримасе.

– Да, – сказал он, массируя виски, – при остальных вариантах мы либо ее теряем, либо сами себе мину подкладываем, которая непонятно, когда рванет… Договор – единственный вариант, при котором мы ее не теряем.