Валентина Елисеева - Школа Лысой горы. Мой прекрасный директор

Они дошли до дома культуры и попали прямо в широкие объятия господина Твердолобого.

В Василису вцепились. Ее настойчиво (хоть и очень вежливо) поволокли к дородной тетеньке с лицом бультерьера, которая оказалась председателем районного профсоюза педагогических работников. Тетенька заахала, что как же так – Василиса еще со студенческих времен могла бы быть членом профсоюза студентов, помогать власти в вопросах принятия законов, поддерживающих достойный уровень зарплат учителей в регионе и высокий статус педагогов в обществе.

– Человек с активной общественной позицией не может не быть членом профсоюза! – твердо заявляла тетенька и предлагала немедленно влиться в ряды активистов, обретя заветный профсоюзный билет.

«Ее тоже уволить могут, если я не вольюсь? – заподозрила Василиса, пытаясь в корректной форме отвертеться от такой чести. – Мне дай бог уроки первые провести так, чтобы перед учениками стыдно не было, а потом уже общественно-полезной работой нагружаться».

Отвертеться все никак не удавалось, председатель профсоюза оказалась более настойчивой, чем лидер продаж из сетевого маркетинга. Подозрения Василисы росли пропорционально настойчивости профсоюзной дамы, особенно, когда та также заикнулась про пресловутый коэффициент наполняемости классов. Василиса тут же твердым голосом потребовала для начала показать ей проект этого нового постановления. Дама глянула недовольно и отправила ее к Твердолобому. Тот тоже глянул хмуро, но несколько листков из портфеля достал и Василисе вручил с фразой: «Это хорошо, что современная молодежь старается досконально разобраться в вопросе, прежде чем поддерживать решение, значимое для целого района».

Прозвенел звонок и педсовет начался. Первым делом (кто бы сомневался, что именно это дело станет первым!) всему районному педагогическому сообществу представили Василису, примерно в тех же выражениях, что ранее в Лысогорской школе. Потом педсовет пошел своим чередом: один докладчик сменял другого и «коротенечко так, минут на сорок» рапортовал о достижениях и успешных проектах, о количестве того-то и тех-то, о повышении всяческих процентов, средних чисел, качества и успеваемости. Происходящее словно возвращало Василису в годы Советской власти, с той лишь разницей, что теперь докладчики читали свои речи не с листов, а со слайдов презентаций, а сидящие в зале не стеснялись позевывать и перешептываться. Шептались о разном:

– С этого года за поверку экзаменационных работ ОГЭ учителям доплачивать не будут – говорят, это входит в наши прямые обязанности. Бедные русисты и математики! И ведь опять в пятницу вечером все работы присылать будут с требованием в понедельник утром протоколы проверки сдать!

– Ты читала новое положение о проверке тетрадей учащихся в нашем районе? У меня дети на переписывании контрольной в классе сидели, а Татьяна Викторовна влетела в лаборантскую и давай возмущаться: «Как это так?! Рабочие тетради, тетради для домашних работ, тетради для контрольных и тетради для лабораторных работ – все проверять надо! А платят теперь один рубль за ученика в месяц!!! Один рубль! За все тетради! А чего не копейку-то?! Для галочки и копейки хватило бы!» Еле ее утихомирила. Выхожу в класс, а ребята сидят, головы в плечи вжав, и говорят мне робко: «Мы сами контрольные свои проверим, вы только ответы нам верные скажите. Мы честно проверим, все как надо, вы не переживайте! Хотите – мы и домашние работы друг у друга проверять будем?» Неловко стало детям, что они мне лишней работы за этот государственный рубль подкинули.

– Ничего, зато другим ловко…

– Слушай, объясни мне, как математик историку: как они среднюю зарплату учителей по району считают, если все известные мне учителя (а мне известны ВСЕ учителя нашего района!) получают в два раза меньше?

– Математика этот феномен объяснить не может, в математике любое среднее всегда меньше максимального и меньше того, что больше максимального. Это ты в бухгалтерии спроси, это у них специальные формулы расчета есть. А математика тут ни при чём.

Ни о каких мероприятиях, флешмобах, знаменательных датах, сотрудничестве с различными ведомствами учителя между собой не говорили – обо всем этом достаточно вещали с трибуны. Чувствуя, что на нее опять накатывает сонливость, как и при выступлении Твердолобого в Лысогорской школе, Василиса достала врученные ей листки и начала вникать в замысел районного начальства, долженствующий увеличить размер учительской зарплаты.

Замысел был прост: в формулу расчета заработной платы вводился множитель, зависящий от числа человек в классе, в котором работает учитель. Например, норма наполняемости классов на селе составляет пятнадцать человек, а реально в 5 «А» классе учатся тридцать человек, – тогда учитель за работу в этом классе будет получать зарплату в два раза больше, чем за работу в классе, где ровно пятнадцать человек. Вроде, все ясно и выгодно, тем более что в городских школах при норме в 25 человек часто учатся по 40 человек в классе. При этом новое положение о зарплате не ущемляло и малокомплектные школы: если количество детей в классе было меньше нормы, то множитель считался равным единице и учитель продолжал получать ту же зарплату, что и раньше.

Почему же коллектив Лысогорской школы с директором во главе так твердо высказывается против этого нововведения?

Василиса поискала строки, прописанные мелким шрифтом, – таких не нашлось. Звездочек, сносок, дополнительных пояснений не нашлось тоже. В чем же секрет этого нового положения об оплате труда? Где тут Елисей Назарович углядел подвох? Если бы не услышанные только что рассуждения провинциальных учителей, явно не жалующих свое начальство, Василиса согласилась бы с предложением администрации района без лишних раздумий. Но сейчас возникали резонные сомнения.

Покрутив головой по сторонам, Василиса обнаружила своего директора – он сидел отдельно ото всех, прикорнув в правом углу совершенно пустого первого ряда (учителя, как слабоуспевающие ученики, стремились сесть подальше от центра действия: от сцены и трибуны). Директор сидел прямо, смотрел на докладчика и, казалось, внимательно вслушивался в его речи. Что же такого он слышит, чего не замечают другие? Ей, как молодому и неопытному специалисту, следует довериться своему официально назначенному наставнику и не спешить всемерно поддерживать начинания вышестоящего руководства. Учителя Лысогорской школы также ни ей, ни Игнату наивными простачками не показались, и раз они против новых правил оплаты учительского труда, значит – у них есть на то веские основания независимо от директорского мнения на этот счет.